Мифы древнего мира - Карл Беккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщины в Спарте так же мало, как и мужчины, занимались ручным трудом, но проводили свою жизнь исключительно в занятиях, наиболее соответствовавших их гражданскому призванию.
Такая свобода граждан основывалась на тяжелом труде рабов, подавшем повод к известной во всей Греции поговорке, что «нигде свободный человек не свободнее, а раб не подвержен большему притеснению, как в Спарте».
Уже выше было сказано, что завоевание Пелопоннеса дорийцами породило два совершенно противоположных по своим правам каласса жителей: победителей — дорийцев и побежденных — ахейцев. Только спартиаты считались действительными, полноправными гражданами; побежденные, известные под именем периэков, а также лакедемоняне, жившие внутри страны и в приморских городах, занимались частью торговлей, частью ремеслами или же возделыванием оставленных им полей, от дохода с которых они должны были отдавать часть спартанцам. Они также обязаны были нести военную службу в войсках и во флоте, но, несмотря на это, не имели права принимать участие в государственном управлении и исключались из народных собраний.
Периэки составляли переходную ступень к третьему классу — илотам или общественным рабам. Илоты были собственностью государства, и оно отдавало их в пользование отдельным спартанцам. Название их, по общему мнению, произошло от имени города Гелоса, жители которого были обращены в рабство. Завоевание многих других городов увеличило число илотов. Им, впрочем, дозволялось вступать в брак.
Илоты были обязаны возделывать государственные земли и поля спартанцев и доставлять определенное количество ячменя, вина и оливкового масла, исполнять различные мелкие работы: прислуживать при общественных обедах, носить тяжести во время похода, работать в военное время при укреплении лагеря, а в случае нужды сопровождать спартанцев и на войну в качестве легковооруженных.
Гимнастические упражнения спартанского юношества
От свободных граждан илотов отличала одинаковая одежда — кожаная шапка и овчина. Они должны были часто напиваться допьяна, чтобы пьянство представлялось молодым спартанцам в отвратительнейшем виде, петь неприличные песни и танцевать непристойные пляски. Но петь песни, сочиненные Терпандром и Алкманом для возбуждения благородных чувств, илотам не дозволялось: такие песни могли петь только спартанцы.
Сурова и бесчеловечна была так называемая криптейя, которую считают также в числе Ликурговых постановлений. То была правильно организованная система шпионства. Молодых спартанцев посылали бродить по стране, подслушивать речи илотов и всех подозрительных из них убивать своими кинжалами. Самых сильных и отважных илотов тайно убивали, а в отношении остальных обращали внимание на то, чтобы число их не превышало полумиллиона, так как в противном случае они могли бы быть опасны для девяти тысяч спартиатских семейств. Таким образом, спартанцы жили, постоянно опасаясь илотов, а илоты всегда были готовы к возмущению и к мщению, «подстерегали несчастье Спарты», как говорил один писатель. Само собой разумеется, что эти взаимные отношения становились все враждебнее, так как гнет илотов все увеличивался и делался бесчеловечнее, а с другой стороны, после покорения Ликургом Мессении жители ее были обращены в илотов, и их число значительно увеличилось.
О смерти знаменитого законодателя существуют разные сомнительные сообщения. По одному преданию, Ликург, написав и введя в действие свои законы, предпринял путешествие в Дельфы, чтобы спросить оракула, не следует ли изменить что-либо в его законодательстве, и что перед отъездом он взял со своих соотечественников клятву не предпринимать никаких изменений в законах до его возвращения. Когда же оракул ответил, что при этих законах Спарта возвысится и возвеличится, то он послал этот ответ в Спарту, а для того, чтобы лишить спартанцев возможности освободиться от данной ими клятвы, добровольно уморил себя голодом в Фокиде или в Элиде. По другим же сказаниям, он умер на острове Крите и приказал там же сжечь его тело, а пепел бросить в море, чтобы с перенесением его останков в Спарту граждане не сочли себя освобожденными от данной ими клятвы, а наоборот, строго бы исполняли его постановления. Спартанцы исполняли законы Ликурга в течение многих веков.
Благодаря духу этого законодательства, они окрепли и достигли преобладающего положения не только среди дорийских племен, но на некоторое время, как покажет дальнейший ход истории, возвысились даже над всеми эллинами. Прежде всего, они очень скоро заняли первое место в Пелопоннесе благодаря войне с мессенцами. Счастливый исход войны создал для них внешнюю безопасность в такой же мере, как законодательство Ликурга способствовало благоприятному развитию их внутреннего гражданского быта.
5. Первая и вторая Мессенские войны.
(730…710 и 645…630 гг.)
Ближе других к Лаконской области лежала Мессения, то есть средняя или внутренняя страна. Уступая по площади Лаконии, она была гораздо плодороднее ее. Находясь в неприятельских руках, она могла быть угрозою, а будучи во власти спартанцев, являлась щитом Лаконии. Это и побудило спартанцев полностью упрочить свое положение присоединением Мессенской области к своей территории. Взаимные притязания и опасения обоих государств и некоторые случаи, которые каждая сторона толковала в свою пользу, привели, наконец, к открытой борьбе между ними. Вина в этом отношении была более на стороне спартанцев. Тайно подготовившись к войне и дав торжественную клятву не слагать оружия до тех пор, пока неприятельская сторона не будет завоевана, спартанцы в 730 году до Р. X., не известив мессенцев, как то следовало по принятому обычаю, внезапно начали войну. Ими предводительствовал царь Алкамен, отец которого Телекл был убит мессенцами во время жертвоприношения, на котором собрались оба народа. Спартанцы вторглись в Мессенскую область, завладели пограничной крепостью Амфеей и убили большинство ее жителей или в собственных постелях, или в храмах у жертвенников, где многие, пытаясь спастись, искали себе убежища.
Это несправедливое нападение пробудило остальных мессенцев от их безмятежного покоя. Не теряя мужества, хотя и вполне сознавая, что они не могут одержать верх над опытными и искусными в военном деле спартанцами, они удалились в свои укрепленные города, ревностно предались военным упражнениям, отбили неприятеля от своих укреплений и отплатили за грабежи счастливыми набегами на область лакедемонян. Война без решительного перевеса продолжалась четыре года. В одном большом сражении мессенцы бились с таким ожесточением и отвагой, что показали себя вполне достигшими спартанского военного искусства.
Когда военные силы мессенцев ослабели, они решились покинуть свои города, удалиться на крутую гору Итому, укрепить ее и на этом месте сосредоточить защиту своей свободы и независимости. Одновременно они обратились к пользовавшемуся у всех дорийцев величайшим уважением Дельфийскому оракулу с вопросом о своей судьбе и получили ответ, что мессенцы победят, если в жертву подземным богам будет принесена непорочная девушка из царского рода. Их герой Аристодем добровольно предложил свою дочь и собственноручно умертвил ее. Но спартанцы, поверив в счастье и спасение мессенцев, больше ничего не предпринимали против них.
Однако вскоре спартанцы, благодаря счастливым предсказаниям, почувствовали себя снова воодушевленными и достаточно сильными для новых предприятий. В новом большом сражении мессенцы, еще находясь в полном уповании на оракула, сражались так мужественно, что опять не было никакого перевеса той и другой стороны. Но в этом сражении мессенцы потеряли своего царя Эфая и вместо него провозгласили царем Аристодема.
Аристодем в течение шести лет причинял спартанцам большой вред своими опустошительными набегами в их область. Поддержанный аргивянами и аркадянами, он в одном сражении нанес им такое жестокое поражение, что они на некоторое время совершенно присмирели.
Но конечная победа оказалась все-таки на стороне спартанцев. Мессенцы на вопрос к Дельфийскому оракулу, кому будет принадлежать честь победы, получили ответ: «Тому, кто первый поставит вокруг жертвенника Зевса в Итоме сто треножников». Так как мессенцам исполнить это было легче всего, то они и не торопились. Спартанцы же, узнав о таком прорицании, упредили их. Приготовив поспешно из глины сто треножников, они пронесли их незаметно ночью в святилище.
Эта удавшаяся хитрость и другие дурные предзнаменования породили в мессенцах твердое убеждение в неизбежной собственной гибели. Аристодем лишил себя жизни на могиле напрасно умерщвленной дочери, а прочие мессенцы после упорной попытки отбить от Итомы неприятеля также предались отчаянию. Они покинули Итому из-за голода; часть их спаслась бегством к союзникам, аргивянам и аркадянам, посвятила себя элевсинским таинствам и переселилась в Элевсин, остальные рассеялись по всей стране.