Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза - Николай Берг

Крокодил воодушевляется новым слушателем и начинает рассказывать.

Ну, собственно я уже слыхал, что сейчас идет речь об укреплении власти, потому как ясно — уже выжили. Потому жесткая военная диктатура не столь необходима — да и самой диктатуре не худо бы с себя спихнуть всякое разное, особенно то, что не принесет дивидендов, а вот критики будет много. При этом, разумеется, Змиев явно оставляет за собой и своим штабом командные высоты. Об этом сейчас уже толковали, и раздача слонов и разделение функций как бы назрела. Про это и говорит Крокодил. И отмечает, что в опубликованной речи Змиев особенно упер на то, что 'мы не можем наворовать и свалить в Лондон, что было целью власти раньше'. Фраза Крокодилу понравилась.

* * *

— Погоди, я хочу в дом заскочить — сказала Ирка.

— Что так срочно запонадобилось? — удивился Виктор.

— Хочу дрожжи поискать. Обрыдли уже эти сухие лепешки до судорог. Хочется нормального хлеба поесть. А у местных бабок дрожжи должны быть. Минутное дело.

— Ладно, давай. В который пойдем?

— Да хоть в этот, рядом с которым стоим.

— Хорошо, спину мне держи!

Распахнул дверь, дал глазам привыкнуть к полумраку в сенях и вошел. В холодной пристройке было пусто, мирно. А когда достаточно бойко сунулся в жилую, теплую часть избы страшный удар в темя отшвырнул назад, боль выбила слезы из глаз. Сзади хрюкнула смешком Ирина. Но так, деликатно, без ехидства.

Потрогал голову — ну да, ссадил до крови. Черт, и ведь знал же. Больно-то как! Прошипел несколько ругательств, с ненавистью глядя на низкую притолоку дверного косяка. Долбанная деревенщина! 'Как в дом заходишь, поклонись!' Дух дома, ага, домовые, чертовы скареды, тепло они берегли, сволочи, а тут башкой долбайся. И ведь самое противное — после таких же приключений еще у Арины научился пригибаться, когда в деревенские двери входишь, а тут пожил в доме с нормальными человеческими косяками и дверьми — и опять начинай сначала. Будь оно все трижды неладно!

В доме никого не было, даже и погрома особого не наблюдалась. Ирка проверила шкафчики на кухне, заглянула в старенький холодильник, покрутила носом от смрада гнили, пахнувшего оттуда. Нет, тут пирогов не пекли, нет дрожжей.

— Да ладно в следующем найдется! — Ирина спокойно вышла из избы в сени и тут же обернулась на отчетливый костяной стук и взрыв матюков и проклятий, которыми разразился воткнувшийся тем же самым ушибленным местом в тот же самый проклятый косяк, но уже с другой стороны, Виктор.

— Я спалю этот паскудный дом! — взвыл морщащийся от боли муж, когда исчерпал запасы ругани.

— Надень-ка ушанку — протянула своему спутнику жизни снятую с гвоздя шапку Ирина, подумавшая про себя не без удовлетворения, что это муженьку блудливому по башке за дело досталось.

— Это еще зачем? Лето же? — отвлекся от увлекательного ощупывания своей пострадавшей головы блудливый муженек.

— Сто процентов, что дрожжи в деревне есть. Значит, в пару тройку домов заходить придется. Если ты так домовых в каждой избе поздравлять будешь — без мозгов останешься. Ну, или давай мотоциклетный шлем поищем?

Витя брезгливо обнюхал шапку, потом с недовольным видом натянул себе на голову. Старое средство — так он и у Арины спасался по первому времени-то от вышибания мозгов о притолоки. А печеного хлеба и впрямь хотелось. Лепешки действительно надоели.

Следующий дом оказался заперт изнутри и его решили пока не вскрывать.

В последнем — крайнем домишке двери были не заперты, а на кухне обнаружились дрожжи в изрядном количестве. Ирка радостно сгребла их в мешок, минутку подумала, что можно бы еще что тут посмотреть, но Витя выразительно постучал пальцем по часам.

Сразу же вышедший первым Виктор вынужден был стрелять — к ним врастопырку брела ободранная псина самого дохлого вида. Ладно, раз тут еще шляется такая мразь, придется побыть в ватных доспехах. Пока муж сливал бензин в найденные канистры, жена все же воздержалась от желания покопаться в машинах, стояла и охраняла.

Аккуратно поставили заполненные канистры в багажник, сели и поехали запускать 'Ровер'.

Фиолетовое пятно, вымахнувшее из придорожной канавы прямо на машину Виктор заметил в самую последнюю секунду, врезал по тормозам со всем возможным усердием. Машина сунулась носом и тут же лобовое стекло в разбитом виде влетело в салон. Чудовищная тяжесть грохнула по капоту, а зажмурившиеся глаза успели только сообщить мозгу, что чудовищная рожа, мелькнувшая в последние доли секунды до того, как стекло звучно вылетело из рамы, настолько страшная, что ничего гаже видеть не доводилось никогда раньше.

Совершенно на автомате Витя перескочил на заднюю скорость и газанул. Голову его сдавило, словно тисками и он взвыл от боли, тут же хлестанул по ушам выстрел сбоку, лязг перезарядки и еще выстрел, отчего Виктор практически оглох. Боль достигла пика, голову словно сплющивало, но после третьего Иркиного бабаха, тиски съехали с черепа, на прощание жестко выдирая волосы. Голову тут же обдуло ветерком — ясно, шапку сорвало.

Не успел он проморгаться от выступивших от боли слез, как машина гулко врезалась задом в какую-то из брошенных таратаек, мотор взвыл и заглох. Судорожно нащупывая пальцами ключ в замке и изо всех сил стараясь не впасть в панику, Витя дергал левой рукой прицепленный к дверце АКСУ. Побелевшая как снег Ирка лихорадочно трясущимися руками пихала в свое ружье патроны, то и дело роняя их на пол.

Теперь уже Витя смог рассмотреть нападавшего — здоровенная туша, не гора мышц, а именно туша весьма шустро вскочила на крышу машины слева и кинулась к дверце. Жестянка, заменившая выбитое давным-давно уже пулеметной очередью стекло от последнего удара наполовину отвалилась, и только новый выстрел Ирки заставил чудище вильнуть в сторону, отказавшись от вышибания рукой убогой жестяной заслонки.

Витя отстраненно подумал, что эта быстрая жуть была человеком, потом стала зомби. Но почему-то слишком большим и слишком быстрым. И очень сообразительным. Стартер выл, но проклятый 'Чайник' никак не хотел заводиться после удара.

— Витька! Два патрона у меня! — завопила не своим голосом Ирина. Она никак не могла придти в себя и, хотя дохлую жуть удалось отпугнуть, было понятно — в одиночку она не справится. Витя понял, что даже если заведется, то не сможет выскочить быстро из этого коридора, в который превратили дорогу расставленные по обочинам брошенные машины. Когда они растаскивали пробку, никто не предполагал, что надо делать стартовую прямую, можно поехать — и ладно, зато в машинах рыться удобно. Теперь стоящие чуть ли не в шахматном порядке пыльные авто создавали почти лабиринт. А дохлая тварь двигалась быстро и напористо. И точно метила ему в голову. Один раз спасла ушанка. Второй раз так не повезет.