Повелители марионеток - Роберт Хайнлайн

Я спросил напрямик, как ее зовут.

- Мэри, - ответила она спокойно.

- Это твое настоящее имя? - я уже давно сказал ей свое, но она по-прежнему звала меня Сэмом.

- Конечно, настоящее. С тех пор как ты меня назвал этим именем, я - Мэри.

- Ладно, ты моя дорогая и любимая Мэри. А как тебя звали раньше?

В глазах у нее промелькнула какая-то затаенная боль, но она ответила:

- Одно время я носила имя Аллукьера.

- Аллукьера, - повторил я, наслаждаясь необычным звучанием. - Аллукьера. Какое странное и красивое имя Аллукьера. В нем есть что-то величественное. Моя дорогая Аллукьера.

- Теперь меня зовут Мэри. - Как отрубила.

Я понимал, что где-то, когда-то с ней случилось какое-то ужасное событие, и память о нем до сих пор отзывается болью. Но видимо, мне просто не суждено было о нем узнать. Что ж, нет, значит нет. Она моя жена, какая есть, такая и есть - мы вместе и навсегда. От одного того, что она рядом, на душе становилось тепло и светло, а это, право же, не так мало.

***

Я продолжал называть ее Мэри, но имя, которое она носила в прошлом, не давало мне покоя. Аллукьера... Аллукьера... Меня не оставляло впечатление, что где-то я его слышал.

И неожиданно я вспомнил. Настойчивая мысль все-таки раскопала информацию на дальних полках памяти, заваленных всяким бесполезным хламом, от которого невозможно избавиться. Была в свое время то ли секта, то ли колония... Они пользовались искусственным языком и даже имена детям давали новые, придуманные... Точно. Уитманиты. Анархистско-пацифистский культ. Их вышибли из Канады, но они не смогли закрепиться даже в Литл-Америке [Антарктида, шельфовый ледник Росса]. Когда-то мне попала в руки книга, написанная их пророком, "Энтропия радости", где было полно псевдоматематических формул, указывающих путь к достижению счастья.

В мире все "за счастье", так же, как все "против греха", но культисты пострадали из-за принятых у них обрядов. Свои сексуальные проблемы они решали очень древним и не совсем обычным по современным понятиям способом, что создавало взрывоопасные ситуации, с какой бы культурой ни соприкасались уитманиты. Даже Литл-Америка была недостаточно далеко, и, если я правильно помню, остатки культистов эмигрировали на Венеру. Но в таком случае никого из них уже нет в живых.

Короче, думать об этом - только забивать голову. Если Мэри была уитманиткой или выросла в их среде, эта ее дело. И уж конечно, я не допущу, чтобы какая-то там культистская философия нарушала согласие в семье; брак, в конце концов, не купчая, а жена - не собственность.

22

В следующий раз, когда я упомянул "Темпус", Мэри не стала спорить, но предложила ограничиться минимальной дозой. Вполне приемлемый компромисс увеличить дозу никогда не поздно.

Чтобы препарат подействовал быстрее, я приготовил инъекции. Принимая "Темпус", я обычно слежу за часами, и, когда секундная стрелка замирает, это означает, что мне уже достаточно. Но в хижине не было часов, а наши перстни остались где-то на столе. Мы лежали, обнявшись, на широком низком диване у камина и до самого рассвета так и не заснули.

Накатило ощущение тепла и покоя, но сквозь легкий туман пробивалось беспокойство, что препарат не подействовал. Потом я заметил, что восходящее солнце замерло на месте. За окном повисла птица, и, если вглядываться довольно долго, можно было заметить, что крылья у нее движутся.

Я посмотрел на жену. Пират устроился у нее на животе, свернувшись калачиком и сложив лапы вместе. И Мэри, и Пират, похоже, заснули.

- Как насчет завтрака? - спросил я. - Я умираю с голода.

- Готовь, - ответила Мэри. - Если я пошевелюсь, Пират проснется.

- Но ты поклялась любить меня, почитать и кормить завтраком.

Я наклонился и пощекотал ей пятку. Мэри вскрикнула и резко поджала ноги. Пират подскочил вверх и с недоуменным мяуканьем шлепнулся на пол.

- Ну зачем ты? - сказала Мэри. - Из-за тебя я слишком резко дернулась и обидела Пирата.

- Не обращай на него внимания, женщина. В конце концов, ты вышла замуж за меня. - Однако я понимал, что не прав. Когда рядом есть кто-то, кто не принимал "Темпус", двигаться нужно крайне осторожно. По правде сказать, я просто забыл про кота. Ему наверняка казалось теперь, что мы скачем и дергаемся, как пьяные суматошные зайцы. Я хотел приласкать его и заставил себя двигаться медленнее.

Куда там. Пират бросился к своей дверце. Я мог бы его остановить - ведь для меня он не бежал, а еле полз, - но решил, что не стоит, а то он напугается еще сильнее. Просто оставил его в покое и отправился на кухню.

Должен заметить, что Мэри была права: в медовый месяц "Темпус фугит" себя не оправдывает. Почти экстатическое ощущение счастья, что я испытывал до того, тонуло теперь в вызванной наркотиком эйфории. "Темпус" дает очень много, но и потеря была совершенно реальной: естественное чудо я променял на химическую подделку. В общем-то, день - или месяц - прошел неплохо, но лучше бы я держался за настоящее чувство.

К вечеру действие препарата кончилось. Как это всегда бывает после "Темпуса", я чувствовал себя немного раздраженно, однако нашел перстень с часами и занялся проверкой рефлексов. Убедившись, что все вернулось в норму, проверил Мэри, после чего она сообщила, что у нее действие препарата прекратилось минут двадцать назад - получалось, дозы я отмерил довольно точно.

- Хочешь попробовать еще? - спросила она.

Я поцеловал ее и ответил:

- Нет. По правде говоря, я рад, что все кончилось.

- И я рада.

У меня разыгрался бешеный аппетит (тоже обычное после "Темпуса" дело), и я сообщил об этом Мэри.

- Сейчас, - сказала она. - Я только позову Пирата.

Весь прошедший день - или "месяц" - я о нем даже не вспоминал; одно слово, эйфория.

- Не беспокойся. Он часто пропадает на целый день.

- Раньше этого не случалось.

- При мне случалось.

- Боюсь, Пират на меня обиделся. Наверняка обиделся.

- Он, скорее всего, у Старого Джона. Пират, когда на меня обижается, всегда уходит к нему. Ничего с ним не случится.

- Но уже поздно. Вдруг его сцапает лиса? Если ты не возражаешь, я выгляну и позову его. - Она направилась к двери.

- Накинь что-нибудь, - крикнул я. - Там холодно!

Мэри вернулась в спальню, надела пеньюар, что я купил для нее, когда мы ходили в поселок, и вышла за дверь. Я подбросил в камин дров и отправился на кухню. Раздумывая над меню, я услышал голос Мэри: "Вот негодник! Ну что же ты? Я же из-за тебя беспокоюсь". Таким тоном отчитывают только маленьких детей и кошек.

- Тащи его сюда и закрой дверь! Только пингвинов не пускай! - крикнул я из кухни.

Мэри ничего не ответила. Не услышав, как дверь сходится, я вернулся в гостиную. Она стояла у порога, но Пирата с ней не было. Я хотел что-то сказать, и тут поймал ее взгляд. В глазах Мэри застыл невыразимый ужас.