Сын палача. Том 2 - Андрей Сергеевич Ткачев

правую руку. Похоже, тут будет не семейная сцена, а настоящая экзекуция при всех членах рода.

Неужели подобное нормально для империи?

А затем Илберт вышвырнул на улицу Келдрина. Некоторые Эввераны, в основном молодые, задергались. Спокойствие более старших родственников осаждало разгоряченные головы, иначе они уже вовсю бы демонстрировали свое возмущение.

Я напряженно следил за происходящим, постоянно посматривая на Раду. Будь я в силе, может, и предпринял бы что-нибудь, но сейчас я был безмолвным наблюдателем. Да и действовать самостоятельно в данном случае было опасно.

Келдрин тяжело поднялся. Он выглядел сейчас еще хуже Нолы, такой же оборванный и битый. Наиболее ярко были видны следы употребления алкоголя, он пил все эти дни не останавливаясь — смерть сына далась главе рода тяжелее всех.

— Рада, это нормально?

Девушка вздрогнула от моего вопроса, но продолжала наблюдать.

— Рада? — настойчиво повторил я вопрос.

— Они в рамках имперского закона, — тихо ответила девушка.

Ну охренеть теперь. И как это вообще понимать прикажете? Что-то я не помню в законах империи ничего про подобные представления перед членами рода. Разве нападение на главу рода не принято считать расколом или бунтом внутри семьи, который может грозить кровавыми последствиями?

— И где эти рамки заканчиваются?

Сильный толчок Илберта подтолкнул главу рода еще на несколько шагов вперед, прежде чем вновь уронить на землю.

— Я пытался до тебя достучаться, брат, — заговорил маг огня, смерив презрительным взглядом Келдрина.

— Брат… — прохрипел некогда сильный и опасный маг.

Пинок под ребра заткнул его. Рядом с ним упала Нола, которую подгоняла Орисса.

— Я больше не считаю тебя достойным быть главой рода, — продолжил Илберт. — Найдутся ли те, кто встанет на твою защиту?

Вопрос был обращен к нам. Некоторые из молодых магов порывались вмешаться, но вновь были остановлены старшими товарищами. Похоже, те были прекрасно осведомлены о происходящем и все ждали только возвращения Ориссы, чтобы приступить к решительным действиям.

Меня же больше удивляло бездействие Рады.

— Таких нет, — констатировал Илберт, после минутной паузы.

— По старой традиции, — поддержала его Орисса, — достойный глава определяется поединком.

Молодые маги все еще беспокойно переглядывались, но не решались пойти против старших. А старшие бездействовали, оставаясь зрителями в разыгравшемся спектакле, который шел по заранее написанному сценарию.

В этот момент брат главы рода неожиданно посмотрел на меня. Причем взгляд не отводил, будто выжидая с моей стороны каких-то действий. Я мельком глянул на Ориссу, и та едва заметно кивнула.

Тяжело вздохнул, кажется, из меня собираются сделать первый камешек, который вызовет лавину, и особого выбора у меня все равно нет.

— Он стар и ослаблен, — все же заговорил я. Не желая выступать наперекор Илберту, который, с большой вероятностью, станет новым главой за неимением альтернатив, добавил: — Я согласен с избранием нового главы, но…

Орисса мне улыбнулась, вполне приязненно, будто была рада маленькому демаршу.

— Не так уж он слаб и беспомощен, раз развлекается с молодой любовницей, — перебила меня женщина. — Нашлись силы на разврат, найдутся и на защиту своего достоинства. Верно?

Вопрос был задан самому Келдрину. Тот пытался подняться.

— Я готов защищаться, — тяжело дыша произнес маг. — Только отпустите ее!

Нола безмолвно плакала, не решаясь перечить. Только смотрела на Келдрина, не обращая внимания ни на что вокруг.

— Рада? — негромко спросил я.

— Они в рамках закона, — напряженно повторила волшебница.

Илберт зажег пламя на ладони.

— Вставай. Я не собираюсь унижаться атакой на лежачего.

Пошатываясь, медленно, с обреченностью и затаенной болью, Келдрин выпрямился.

— Я никогда не предавал свой род, — заговорил он. — Никогда не предавал семью. Я все делал для блага рода…

Ни Орисса, ни Илберт не мешали ему говорить. Однако слова его имели силу только для молодых членов рода, старшие проявляли либо безразличие, либо неприязнь. Судя по мрачной серьезности Илберта, он собирается прямо сейчас прикончить брата. Да и обреченность на лице последнего это подтверждает.

Вариантов не осталось. Все зашло слишком далеко, и глава рода своим бездействием сам допустил подобное развитие событий.

— Я могу быть не лучшим главой, но я никогда…

— Хватить мотать сопли на кулак! — крикнул один из братьев, тех, кого я опознал, как более опытных, чувствовалось, что им уже доводилось убивать. — Мы помним тебя свирепым бойцом, который не лез за словом в карман. Ты стоишь здесь не из-за своей любовницы, Кел, а потому что превратился в ничтожество!

— Тогда не проще ли их обоих просто изгнать? — вмешался один из стариков. — Кровь семьи на руках никогда к хорошему не приводила, кому нужна эта расправа?

А вот мне было понятно, кому она нужна — Ориссе. Она свое злое удовольствие от происходящего даже не скрывала.

— Чтобы они завели бастарда, который потом потребует права на род? — вставила одна из женщин. — Не тяните уже.

Келдрин медленно повернулся к Илберту. Вытер кровь с лица, хотя скорее растер ее.

— Я готов, — кивнул он.

Илберт плел заклинание быстро. Он не был таким уж сильным волшебником, но мог похвастаться искусностью своих техник. Маг за пару мгновений собрал огненное лезвие, зависшее над его плечом. Не самое простое заклинание. Плотно спрессованное пламя, превращенное в прямое тонкое лезвие.

Дав всем еще одно мгновение полюбоваться своей работой, Илберт швырнул его — единственная атака. Прямолинейная, слишком открытая для реального боя. Милосердная. Огненное лезвие не застрянет в естественной защите волшебника, а у мага четвертого круга такая защита крепка.

Лезвие без звука пролетает сквозь шею Келдрина. Тело еще стоит пару секунд, удерживая равновесие. Затем падает голова. И уже потом обезглавленное тело. На лице Ориссы мрачное удовлетворение. Илберт хмур. Нола сдавленно скулит, глядя на тело своего любовника.

Келдрин мертв. Глава рода мертв. Да здравствует Глава Рода.

— Илберт? — Орисса требовательно посмотрела на мага.

Тот кивнул, направив свой взгляд на медленно поднимающуюся с земли Нолу. Заговорил не сразу, дав женщине подойти к телу и вновь упасть на колени.

— Как глава рода Эвверан я приговариваю эту женщину, — даже с какой-то мрачной торжественностью заговорил он. — К смерти.

Нола дернулась, как от удара.

— Что⁈ Но вы обещали! Вы сказали, что я смогу уйти…

К ней сзади подошла Орисса.

— Уйти, чтобы выносить гнилое семя? Ну уж нет!

Ладони женщины вспыхнули. Заклинания казни есть не только у аспекта Хаоса. Каждый аспект имеет свой изощренный метод умерщвления, а то и не один его вариант. Огненный я видел нечасто.

Орисса положила ладони на лицо любовницы мужа, не скрывая своего наслаждения. Я считал ее слабой волшебницей, но такие заклинания слабакам недоступны. Пламя оплавило вскрикнувшей Ноле волосы, оставив несколько ожогов на лице, но это был лишь короткий миг. Нет, это заклинание действовало куда изощренней. Спустя секунду огонь заструился, проникая в рот, нос и уши жертвы. Нола застонала, дергаясь в болезненных конвульсиях, неспособная пошевелиться. На лице ее застыло выражение непереносимой боли. Волшебница таращила в небо глаза, сжигаемая изнутри. Сейчас я был лишен сил, и потому не мог чувствовать, как заклинание медленно отбирает ее жизнь, одновременно не давая легко умереть.

Мы смотрели, как пламя высушивает женщину. Как выжигает по крупицам из нее жизнь. Смотрели и не вмешивались. И это пугало больше всего.

— Прими свою смерть! — закончила Орисса.

Терзаемое магическим пламенем тело начало гореть изнутри. Кожа пошла прорехами, плоть горела, конвульсии переходили в судорожные рывки. Нола закричала. Закричала так, как кричат сжигаемые заживо. И практически сразу захлебнулась, выплюнув на землю сгусток кипящей крови.

Последние свои секунды волшебница билась в агонии на земле. Как там говорил тот калека? Империя гниет? По-моему, это был еще очень оптимистичный прогноз.

— Солрэн, Нола, — окликнул нас Илберт. — Зайдите ко мне.

Демонстрация силы и новой власти. Довольно жесткая демонстрация. Кнут. Теперь будет пряник. Как бы ко мне ни относился Илберт, сейчас он не станет нагнетать конфликт, просто чтобы не получить врага в моем лице (несмотря на все свои старания я не мог быть безразличным к тому, что произошло). Конечно, при условии, что он не решит вообще от меня избавиться. Я для них лицо новое и никто из рода еще не успел получить от меня безоговорочную поддержку.

Слуги сидели тихо, старательно избегая попадать кому-либо на глаза.