Сталин. Человек, который спас капитализм - Льюис Е. Каплан

В начале 1955 года долгие переговоры между США и СССР наконец завершились мирным договором с Австрией. Мотивацией для русских в отношении вывода их войск и завершения периода четырехсторонней оккупации явилось то соображение, что Австрия не обладала заметной промышленностью, способной производить военные материалы и технику, которые могли бы угрожать советским сателлитам в Восточной Европе. Убежденный, что настал первый реальный перелом в «холодной войне», Эйзенхауэр выразил готовность встретиться с русскими. Вечный оптимист, Эйзенхауэр верил, что советское руководство наконец-то готово вступить в переговоры с Соединенными Штатами по большому кругу вопросов. Первым пунктом в повестке дня Эйзенхауэра стояло объединение двух Германий. Как только с этим будет решено, можно переходить и к взаимному сдерживанию гонки вооружений, вслед за чем произойдет освобождение народов Восточной Европы.

Даллес преследовал более реалистические цели. Перед вылетом в Женеву он сообщил президенту, что от переговоров ничего не следует ожидать. Даллес был твердо убежден, что, несмотря на смерть Сталина, подходы нового руководства остаются прежними. И тогда, вместо обсуждения весьма противоречивого вопроса о двух Германиях, президент решил начать с проблемы устранения какого бы то ни было недоверия в отношениях двух стран. Чтобы подтвердить, что Соединенные Штаты не испытывают враждебности к бывшему союзнику по большой войне, он предложил совместную программу инспекций на воздухе. Никита Хрущев, который к тому моменту консолидировал власть в Политбюро в своих руках, просто остолбенел от дерзости такого предложения президента. Советский Союз, который еще со сталинских времен закрыл свои границы для любых несогласованных инспекций, в соответствии с предложением Эйзенхауэра должен был позволить размещение иностранных самолетов на своей территории, с позволением им обследовать любую часть Советского Союза. Взамен СССР получит те же возможности в США. Как и предсказывал Даллес, Хрущев с порога отмел это предложение. Эйзенхауэр, увлеченный идеей достичь некоего соглашения с Советским Союзом, чтобы закончить гонку вооружений, вынужден был обождать со своими мечтами. В последующие два года внимание Хрущева было занято событиями в Москве (очевидно, имеется в виду приснопамятный XX съезд. — Прим. пер.), а затем — разбирательствами со своими сателлитами в Восточной Европе (очевидно, имеется в виду восстание в Венгрии 1956 года. — Прим. пер.). В конечном счете все это привело ко второму Берлинскому кризису и к возникновению потенциальной угрозы самой крайней конфронтации между двумя державами.

С самого момента неожиданной смерти Сталина в Политбюро началась борьба за унаследование власти. Первый оппонент, с которым столкнулся Хрущев, был Лаврентий Берия, бывший глава НКВД, но главное — человек, курировавший ядерную программу СССР. Хрущевская клика избавилась от Берии незамысловатым способом — он был застрелен. (На самом деле Лаврентия Берию выводили из игры долго и сложно, и расстрелян он был по законам тогдашнего времени, как английский шпион, в казематах МГБ, но до этого сумел через верных людей переслать своему предполагаемому союзнику Георгию Маленкову несколько записок с отчаянными призывами о помощи. Ничего не помогло, но дело было вовсе не таким уж простым — дескать, застрелили, и все. — Прим. пер.). Хотя смерть Берии освобождала Хрущева от главного соперника в борьбе за власть, оставались и другие члены Политбюро, которые вовсе не готовы были принять Хрущева в качестве Первого секретаря ЦК КПСС. В следующие два года Хрущев провел прополку в рядах и постепенно на место своих противников посадил своих людей. К февралю 1956 года, на XX съезде Коммунистической партии в Москве (где присутствовали также делегаты от зарубежных компартий), Хрущев почувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы претендовать на роль лидера мирового коммунистического движения. Обращаясь к делегатам съезда, он объявил об эксцессах, имевших место при сталинских чистках, и объявил новую эру толерантности. Политические заключенные, высланные при Сталине в далекие уголки страны, были выпущены на свободу и вернулись полноправными членами советского общества. Хрущев полагал, что, смягчая политику своего предшественника, он сможет добиться наступления новой эры во взаимоотношениях России и ее сателлитов в Восточной Европе. В физике есть закон, утверждающий: всякое действие равно противодействию. Вслед за отказом Сталина провести свободные выборы в Польше в 1945 году в этой стране воцарился жесткий коммунистический режим. Владислав Гомулка, проверенный лидер коммунистического профсоюза, был назначен вице-президентом нового правительства. Как профсоюзный работник, Гомулка противился попыткам правительства ввести в Польше коммунизм советского типа, что лишало бы профсоюзов возможности торговаться за права рабочих. В 1948 году Гомулка поддержал маршала Иосипа Броз Тито в его усилиях по ведению независимой от Советов внешней политики и был уволен со своего поста. Тремя годами позже он был арестован и, если бы не смерть Сталина, был бы наверняка казнен.

В результате речи Хрущева, провозгласившего послабления относительно сталинской политики, в Восточной Европе, находившейся под советским господством, стал закипать национализм. В июне 1956 года вспыхнули спонтанные антиправительственные и антисоветские выступления в польском городе Познань. Причины, вызвавшие этот всплеск недовольства, были обычны для всей Польши. Жизненные стандарты поляков продолжали снижаться, как результат низких зарплат и высоких налогов. Советская армия, все еще стоявшая в Польше, отреагировала незамедлительно. В Познань вошли советские танки; протестующих разогнали; порядок был восстановлен. Но использование военной силы не могло принести решения глубинных проблем. Хрущев осознал это, и в октябре того же года, при своем визите в Польшу, он предложил пост Первого секретаря Коммунистической партии Польши Гомулке, при условии, что польское правительство будет продолжать поддерживать советскую линию внешней политики. Во внутренних делах Хрущев дал Гомулке полную свободу рук в отношении экономической политики. Результатом стали драматические изменения в польской экономике. Лишь 10 процентов крестьянских хозяйств были коллективизированы, и Польша перенацеливала свою торговлю на Западную Европу, которой нужны были дешевый труд и продукты трудоемких производств. Таким образом, Польша получала доступ к валютам, обеспеченным долларом.

Именно это решение ослабить гайки в контроле за польской экономикой привело в движение венгерскую революцию, которая вспыхнула через несколько недель после возвращения Хрущева из Польши. Вести о том, что Хрущев предоставил Гомулке значительно большую свободу в управлении польской экономикой, сразу достигли Будапешта, столицы Венгрии. Полагая, что это есть первый этап освобождения Восточной Европы, 23 октября 1956 года студенты и рабочие вышли на улицы Будапешта, требуя вывода советских войск из страны и призывая к независимости Венгрии. В ту ночь Имре Надь, венгр, обучавшийся в Москве, был назначен премьер-министром. То, что сперва казалось небольшими беспорядками, день ото дня разрасталось до восстания. Офицеры и некоторые части венгерской армии присоединились к студентам и рабочим. В первые же несколько дней восстания Надь метался, не зная, к какой стороне примкнуть. Поскольку бунт все расширялся, Надь принял решение встать на сторону большинства народа. Он призвал к социальным и политическим реформам, к образованию альтернативных политических партий в стране и к выводу советских войск. Как глава государства, он объявил о выходе Венгрии из Варшавского договора и обратился в ООН с просьбой поддержать независимость и нейтралитет Венгрии. Затем, 31 октября, показалось, что восстание достигает своих целей, поскольку в газете «Правда», официальном рупоре советского правительства, был опубликован материал, где были обещаны заманчивые возможности в диалоге стран Восточной Европы с Советским Союзом, на основе большего равенства. Самый многозначительный абзац в этой статье звучал примерно так: «Советское правительство готово вступить в соответствующие переговоры с правительством Республики Венгрии».

В тот же день Хрущев послал Алексея Косыгина, члена Политбюро, для оценки обстановки. В те же дни, а именно 29 октября, Хрущев получил срочное послание из Египта от Насера, который был уже почти «клиентом» СССР, с просьбой о немедленной помощи. Совместные воинские подразделения Израиля, а также морские силы Британии и Франции продвигались в сторону Суэцкого канала, с целью свергнуть его (Насера) режим. Одновременно об этом стало известно и Эйзенхауэру. Президент пришел в бешенство по двум причинам. Во-первых, ближайшие союзники США действуют независимо от Вашингтона. Во-вторых, когда внимание всего мира было приковано к борьбе венгерского народа за независимость, интерес будет переключен на серьезные события, явно говорящие о неприкрытом британском и французском империализме. Советский представитель в ООН призвал к внеочередной сессии Совета Безопасности, а Москва уведомила британского и французского послов, что русские не намерены безучастно наблюдать за вторжением внешних сил на территорию ни в чем не повинной страны. Израилю предлагалось убрать свои войска с египетской территории и вернуться к естественным границам. Реакция Эйзенхауэра была похожей. Он вызвал премьер-министров Великобритании и Израиля и приказал им убрать свои воинские подразделения. Никто из трех сторон, участвовавших в этом заговорщицком броске, похоже, не осознавал серьезность ситуации. Хотя Соединенные Штаты проголосовали в Совете Безопасности согласно с Советским Союзом, осуждая агрессию трех государств и требуя немедленного отвода войск, план, задуманный тремя партнерами, продолжал свое естественное развитие. Уже моторизованная израильская армия, оснащенная к тому же новейшими французскими истребителями, бомбардировщиками и танками, легко сломила сопротивление египетской армии и вскоре заняла противоположный берег Суэцкого канала. В то же время британские и французские парашютисты десантировались в зоне Суэцкого канала и овладели этим районом. Насер приказал затопить в канале груженное цементом судно, чтобы блокировать канал.