Как избежать гражданской войны - Юрий Болдырев

Или, скажем, другой ключевой вопрос сейчас — это ВТО. Но я напомню, не все, может, наши зрители знают, и не все связывают эти вещи, а я их покажу. Это третья попытка взятия под свой контроль по существу наших природных ресурсов, получить к нашим природным ресурсам доступ, как к своим, третья попытка Запада. Первая попытка 93-й, 96-й годы — «Соглашение о разделе продукции». Я напомню, что одним из первых указов Ельцина после переворота 93-го года — это указ «Вопросы соглашений о разделе продукции». Запад не просто так поддержал ельцинский переворот, расстрел парламента из танков и так далее. Он получил на основании указа Ельцина прямой доступ к нашим природным ресурсам, возможность заключать соглашения, которые откланяются, по существу, от российских законов. Другое дело, что Запад позднее понял, что ему указа мало, потребовал закон, возник законопроект, который, к счастью, тогдашний первый выборный Совет Федерации сумел отбить, остановить это дело, да? Но попытка была, так? Вторая попытка — Европейская энергетическая хартия.

М. Калашников: 97-й год.

Ю. Болдырев: Она была подписана правительством или президентом, я уже не помню, кто подписывал, и тогдашняя, преимущественно левая, дума, то есть это были коммунисты и аграрники, тогдашние самостоятельные, сравнительно левые по взглядам, и была фракция, я не помню, как они точно назывались, глазьевско-бабуринская, там была такая фракция… совместно они отстояли. Мы, тогда я был в Счетной палате, давали отрицательное заключение на Европейскую энергетическую хартию. Суть-то в том же, для европейцев получить право доступа к нашим природным ресурсам, как к своим, не дав ничего в замен. Я напомню, позже году в две тысячи, может быть, третьем или даже позже, шестом, может быть, не помню точно какой год, Путин ставил вопрос перед европейцами на очередном Саммите «Россия — ЕС»: «Давайте мы вам — сырье энергетическое, а вы нам — технологии». Но его быстро отбрили: «Что? Мы вам тут платим твердой валютой…»

М. Калашников: Скажите спасибо!

Ю. Болдырев: И наши сказали тихо и все продолжили, как было. Это была вторая попытка. Только вот в начале двухтысячных прекратились попытки добиться ратификации этой Европейской энергетической хартии.

М. Калашников: То есть свободного доступа к нашим углеводородным ресурсам?

Ю. Болдырев: Я специально, как раз на примере ВТО сейчас, и объясню еще раз то, о чем вы говорите. Дело не в том, что мы равно с ними получим свободный доступ: они — к нашему, а мы — к их. Нет! ВТО, на тех условиях, что мы вступаем сейчас, да и вообще ВТО — это отдельное, с моей точки зрения, это пародия на международную организацию. Не буду об этом подробно говорить, но, так или иначе, они-то получают доступ к нашим природным ресурсам, как к своим. Они, по существу, если будет реализован отказ от экспортных пошлин на вывоз нефти, они будут заменены какими-то акцизами и еще чем-то, значит, Запад получит доступ к нашим природным ресурсам даже не по мировым рыночным ценам, а по себестоимости, ну с уплатой налогов и так далее. А мы в отличие от них, не получим доступ к их технологиям не только по себестоимости, но даже по рыночной цене. Потому что они оставляют свое право, как бы какому-то предпринимателю, как бы какому-то предприятию и хотелось бы, не было бы выгодно, конечно, нам продать те или иные технологии. Президент США и соответствующее должностное лицо Европы оставляют свое право вносить запрет, и они запрет держат и сейчас в отношении нас, на передачу тех или иных технологий. То есть это, очевидно, не равноправное партнерство. Мы им отдаем все свои ключевые козыри в глобальной мировой игре, а они нам в ответ не дают ничего. Значит, конечно, по большому счету, моя оценка, это прямое предательство стратегических национальных интересов, точно такое же как было и с Европейской энергетической хартией в конце 90-х, и с СРП в начале и середине 90-х. Разница только в том, что тогда было кому сопротивляться, а сейчас получатся, не в парламенте, не в Совете федерации похоже нет силы, которая могла бы противостоять.

М. Калашников: Я должен, наверное, пояснить нашим дорогим зрителям, что речь идет, и вы говорите, о третьей попытке, а именно о вступлении, об интеграции Российской Федерации во Всемирную торговую организации.

Ю. Болдырев: Присоединение это считается.

М. Калашников: Да, присоединение к ВТО, по которому, в котором есть важнейшее условие. Снятие, собственно говоря, экспортных пошлин на вывоз отсюда углеводородного сырья, сырья прежде всего, да и прежде всего — углеводородного, так сказать, при повышении акцизов внутри страны. Понятно, что у этого шага, который прокляли все несырьевые производственники, наверное — в тихую, может быть, в кулуарах, не открыто, но все говорят, что это гибель для нашей индустриализации, для нашей страны, потому что одновременно снять барьеры на вывоз сырья и одновременно же снять барьеры на пути завоза сюда готовой продукции, это все, это просто покончить с индустриализацией…

Ю. Болдырев: Не покончить, а не допустить.

М. Калашников: Да. Вообще не допустить… Вопреки словам Путина, о том, что у нас новые приоритеты…

Ю. Болдырев: Вопреки красивой риторике.

М. Калашников: Здесь, опять же, поясним нашему зрителю, что здесь у этой политики снятия барьеров на пути вывоза сырья отсюда есть два, получателя, бенефициара, как сейчас говорят. Это Запад, который получает дешевое сырье, и вторая группа людей, которая, собственно говоря, имеет дело с торговлей углеводородами, там нефтью и газом, а это известный кооператив «Озеро» или «Путин Инкорпорейтед», включая там Тимченко с его «Гунвор» там офшорным холдингом, который торгует третью, собственно говоря, углеводородов, поставляемых на запад. То есть, здесь конкретные, чисто конкретные интересы, и эти интересы уже модно назвать коррупционными, то есть интересы… Коррупция, в данном случае верхушки, заставляет принимать их решения, которые будут прямо уничтожать экономику Российской Федерации. Плюс к тому еще один момент: если ты заменяешь ввозные пошлины на нефть и газ акцизами внутри страны, налогами на добычу полезных ископаемых, эти акцизы привязаны к мировым ценам на нефть, ты одновременно нашего русского производителя ставишь, так сказать, начинаешь убивать тем, что эти акцизы растут вместе с ростом цен мировых на нефть, и наши крестьяне, наши производители вынуждены платить налоги очень высокие, потому что стоимость углеводородов внутри страны растет, и наше преимущество полностью исчезает. Вот, казалось бы, полный пример того, как коррупция в широком смысле, продажность верхов начинает идти вопреки национальным интересам страны. В 90-е, я почему спросил, в начале передачи, в 90-е была некая идеология — надо было, срывая ногти, рваться в Европу, быть рыночными. Там еще это еще диктовалось пафосом идеологическим, а вот сейчас уже идет, по-моему, просто шкурный интерес.

Ю. Болдырев: Вы знаете, в чем-то, может быть, мог бы согласиться, а в чем-то либо добавить, либо частично, на уровне версий, опровергнуть. Дело в том, что вот все те масштабные интересы, о которых Вы говорите, все те игроки, условно скажем, и бизнесы, они сегодня не ущемлены. Строго говоря, если стоит вопрос о том, как им заработать денег еще больше, или как им украсть денег еще больше, как им отколоть, отвести денег от государственного пирога, от того, что должно возвращаться государству, еще больше; у них сейчас возможности эти практически так и не ограничены. Именно поэтому, я подозреваю, что здесь речь идет не просто о таком экономически… прямом экономическом, как следствие, коррупционном интересе, а я больше склонен считать, что речь идет о масштабном предательстве, завязанном на всю совокупность интересов отношений, хранение элитой денег за рубежом и так далее, и так далее.

М. Калашников: Дети учатся там, активы там…

Ю. Болдырев: Я еще раз подчеркиваю, дело в том, что это тот случай, когда даже самый коррупционер, не когда он здесь на три дня, а потом придут другие, и ему нужно успеть как можно быстрей, как можно больше схватить. А в ситуации, когда все вроде бы в их руках и вроде бы надолго, даже он начинает мыслить рационально, стоит ли сдавать миллион, для того, чтобы украсть три копейки. Вот масштаб того, что происходит с ВТО, это сдавать миллион, чтобы украсть три копейки. Мне кажется, такого рода действия осуществляются не ради этих трех копеек, а ради того, чтоб, может быть, сохранить предыдущие миллионы, вытащенные из нашей страны.

М. Калашников: То есть понравиться главному хану, хозяину, а для них хозяин — это Запад…

Ю. Болдырев: Можно так. Может, потому что оказывают жесткое давление, угрожают, что иначе применим санкции, отберем ваши деньги, там не знаю, что еще. Вот. Но еще раз, я хотел бы подчеркнуть, что масштаб вопроса, что применимо и к СРП тогда, тогда ведь тоже речь шла, можно говорить, идеология не идеология. Но какая идеология у Ельцина? Когда власть в его руках или не в его руках. А под властью он уже к этому времени понимал, что вот-вот мы, все и все вокруг меня, или я непонятно кто и непонятно что, да? Это уже не вопрос идеологии, это вопрос, какую цену ты готов заплатить за личную власть. Вот Ельцин для меня представлял какой-нибудь смысл, интерес, со всеми ошибками, преступлениями, до того, как он по существу сдал стратегические интересы страны — очевидно уже, безусловно сдал стратегические интересы страны за личную власть. Значит, одни считают, что это случилось еще во время Беловежских соглашений. Я, отматывая назад, должен сказать, что, может быть, и с этим надо бы согласиться, хотя я тогда так не понимал, может быть. Но то, что было в сентябре-октябре 93-го, это безусловно, и главное то, что он после этого подписал эти «Вопросы соглашения разделения продукции», это уже безусловно и он сам понимал, что он просто сдает ключевые стратегические интересы. Так же, как когда он подписал соглашения о продаже США нашего ядерного оружейного урана.