Операция «Венера» - Фредерик Пол

— Разберись вот, — сказал он и вытащил из нагрудного кармана пачку бумаг. — Это только сырые наброски, над которыми надо поработать. Я пришлю тебе поесть и Кофиеста. Поработаешь пару часиков, а там можешь и вздремнуть, а?

— Согласен, мистер Шокен.

Довольно улыбаясь, он ушел, задернув за собой портьеру. Я обалдело уставился на эти «наброски».

«Буклет в шесть красок. Не упоминать прежние неудачи. Рассказать о Лероде (1959), Холдене (1961), Макгилле (2002) и других героич. жертв, первооткрывателях… Ни слова о Мейерсе и Уайте (2010), чей корабль взорв. при вых. на орбиту. Попробовать изъять материалы о М. и У. из арх., подшив, и кн. по истории. Подсчитать примерно, во что это может обойтись. Разыск. в арх. фотогр. Лерода, Холдена и Макгилла. Подобрать, чтобы были блондин, брюнет, рыжий. Крупн. планом на фоне косм. кораблей, снимок готов, к полету ракеты. Умоляющ, взгл. женщины, но герои думают о космосе. Подробн. личн. жизни не известн.»

В кабине были предусмотрительно оставлены карандаш и бумага. Я сел и начал писать: «Мы были обыкновенными парнями. Любили Землю и все земные блага, утренний глоток Кофиеста, первую затяжку сигаретой «Старр», жестковатую материю нового костюма фирмы «Старзелиус», ласковую улыбку девушки в ярком весеннем наряде, но этого нам было мало. Нас тянуло в дальние страны, к неизведанным мирам. Коротышка — это Лерод, год 1959-й. А это я — Холден, 1961-й, рыжий, с широкими плечами — это Макгилл, год 2002-й. Да, нас нет уже в живых. Но мы видели далекие миры и, прежде чем умереть, узнали то, что хотели узнать. Не надо нас жалеть. Мы пошли на это ради вас. Длинноволосые астрономы могли только строить догадки о Венере. — Ядовитые газы в атмосфере, — пугали они. Ветры такие горячие, что волосы тлеют на голове, и такой силы, что могут поднять человека в воздух. Но это были догадки, а не уверенность. А что делаете вы, если в чем-то не уверены? Стараетесь увидеть все собственными глазами…»

Вошел дежурный с бутербродами и Кофиестом. Одной рукой я засовывал в рот бутерброды, а другой писал:

«По тем временам у нас были хорошие воздушные корабли. Нас снарядили и обеспечили горючим для полета на Венеру. Не было только одного — горючего на обратный путь. Но не надо нас жалеть. Наша цель была — разведать. Могли же длинноволосые ошибаться, — а вдруг мы, выбравшись из корабля, вдохнули бы чистый воздух, искупались в ледяной воде, а затем, раздобыв горючее, пустились в обратный путь и вернулись бы с добрыми вестями. Но вышло так, как предсказывали длинноволосые. Лерод не стал ждать голодной смерти в своей ракете, — закончив запись в судовом журнале, он открыл люк и вдохнул метан. Моя ракета была легче, ветер подхватил ее и разнес на куски. У Макгилла оставались запасы продовольствия, и ракета его была потяжелее. Неделю он сидел и писал, а потом… Он прихватил с собой цианистый калий; Но не жалейте о нас. Мы были Там, мы видели Ее и переслали вам сведения, обо всем, что нужно. Теперь вы, люди, знаете, что и как делать. Знаете, что длинноволосые не ошибались. Венера — коварная дама, и чтобы завоевать ее, нужны знания и сноровка. Только тогда она отнесется к вам благосклонно. Если вы найдете нас и наши ракеты, не жалейте о нас. Мы сделали это для вас. Мы знали, что вы не подведете».

Я снова был в родной стихии.

Глава 14

— Фаулер, — взмолился я, — только не сегодня. Давайте отложим до завтра.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ладно, Митч, хотя я не из тех, что отступают. — Проявилось еще одно из качеств, благодаря которому он стал боссом: Шокен начисто поборол сжигавшее его любопытство и не расспрашивал, где я был и что со мной произошло. — Хорошая работа, — сказал он, бросив на свой стол листки, исписанные мною предыдущей ночью. — Не просмотреть ли тебе это вместе с О'Ши? Он, как никто, сумеет придать им нужный колорит и достоверность. Да, чуть не забыл, укладывай вещи — полетишь обратно на «Вильфредо Парето». Хотя тебе ведь нечего укладывать. Вот деньги, выдастся свободная минутка, купи все необходимое. Прихвати с собой парней из охраны. Помнишь насчет «равноправия»? — И он лукаво подмигнул.

Я нашел О'Ши в соседней кабине — он свернулся, как кошка, клубочком, на большой, не по росту, койке. Джек повернулся и уставился на меня тусклым взглядом. Вид у него был ужасный.

— Митч? — произнес, он осипшим голосом. — О, господи, опять эти кошмары.

— Джек, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более убедительно. — Проснись, Джек.

Он вскочил и сел на койке. — Что за чертовщина! Неужели это ты, Митч? Да-да, припоминаю, кто-то говорил мне о тебе, когда я утром вернулся домой. — Он старался держать прямо свою маленькую головку. — Ох, умираю, — вдруг произнес он страдальческим голосом. — Достань мне чего-нибудь выпить, а? Выслушай мое предсмертное слово — никогда не становись героем. Ты для этого слишком хороший парень…

Джек, казалось, снова впал в оцепенение.

Я пошел в кухню и взял чашку Кофиеста, ломоть хлеба и стакан минеральной воды, но на обратном пути вернулся и зашел в бар за рюмкой виски.

О'Ши посмотрел на поднос и икнул. — Это что еще за дрянь? — спросил он слабым голосом, имея в виду Кофиест, хлеб и минеральную воду. Одним глотком Джек осушил рюмку виски; его передернуло.

— Давненько не виделись, Джек, — снова начал я.

— Ох-ох, — стонал он: — Ты принес как раз то, что нужно. Почему в ваших рекламах чертовски брешут о похмелье? — Он попытался встать, но тут же снова рухнул на койку.

— Спину ломит, — пожаловался он. — В монастырь уйти, что ли? Приходится так жить, положение обязывает. Это медленно но верно убивает меня. О… проклятая туристка из Новой Скотии. Ведь сейчас весна? Ты думаешь, этим все объясняется? А может, у нее эскимосская кровь.

— Сейчас поздняя осень, — сказал я.

— Вот как! Тогда, может, у нее нет календаря… Дай-ка мне Кофиест.

И никаких «спасибо» или «пожалуйста». Он привык к тому, чтобы по его первому требованию весь мир был у его ног. Да, Джек здорово изменился.

— Джек, ты мог бы поработать со мной сегодня? — спросил я уже без всякого энтузиазма.

— Мог бы, — равнодушно произнес он. — В конце концов Шокен мне платит. Но черт возьми, что же с тобой все-таки приключилось?

— Проводил кое-какие изыскания, — уклончиво ответил я.

— А Кэти ты видел? Чудесная у тебя женушка, Митч. — Его улыбка пришлась мне не по вкусу. Она могла означать воспоминания.

— Рад, что она тебе нравится, — процедил я сквозь зубы. — Заходи, будем рады.

Он сплюнул в чашку с Кофиестом, аккуратно поставил ее на стол и спросил: