Заложники пустоты - Виталий Абоян

Руки главного машиниста Цюриха непроизвольно сжались в кулаки. Он ждал, он надеялся и верил. Несколькими часами ранее Мельхиор самостоятельно побывал там. Он прощупал защиту «Науком», изучил её во всех деталях. Да, он пользовался «синдином» – сладкое ощущение истомы, которую дарил наркотик, не покидало до сих пор. И ему удалось немного приоткрыть завесу тайны.

Стена не поддалась, на её поверхности, твердой, словно алмаз, не осталось даже царапин. Но он сумел заглянуть внутрь, краем глаза увидеть то, что скрывала совершенная защита. Только ведь ничего совершенного нет. Он нашел «замочную скважину». Если бы «синдина» было больше… нет, об этом он не желал думать.

Но ведь тогда тебе удалось бы проломить стену. Или хотя бы расширить найденную дыру.

Правда, и того, что Циммерман увидел, оказалось достаточно. Внутри было нечто, напоминающее лабиринт. Мельхиор не мог разгадать его структуру, потому что не видел полностью. Но он прочитал отрывки кода. И они не обманули ожиданий: некоторые оказались очень похожи – не были идентичны, но всё же – на доступную изучению часть кода системы, управляющей новой сетью корпорации «Науком».

Циммерман доложил о находке президенту Моратти. Тот остался доволен. Даже соизволил улыбнуться. Искренне улыбнуться, что случалось с президентом нечасто.

И вот теперь…

Прочная, будто алмаз, стена поддалась под натиском двадцати тритонов и целой команды машинистов, направляющих разогнанные «синдином» и «поплавками» мозги бывших ломщиков. Пространство машинного зала сейчас наполняли едкий запах динамического наркотика и стрекотание клавиатур нескольких десятков «раллеров». Там кипела работа.

Но Циммерман предпочел находиться здесь. Он желал видеть лично, как ведут себя «особые силы». И он лично сейчас держал указательный палец правой руки на кнопке. По старой традиции кнопка была красного цвета.

Если кому-то из погруженных в сеть тритонов придет в голову отколоться от команды и начать свою игру, Циммерман не пожалеет всю двадцатку. Одно нажатие на красный пластик, и автоматический инъектор вместо «синдина» впрыснет в кровь тритонов яд, действующий почти мгновенно. Циммерман не хотел рисковать. В конце концов, тритоны есть еще. Пока их достаточно.

– Они сломали защиту, – пробормотал главный машинист.

Он уже и не помнил, как набрал номер президента Моратти.

– Отлично. – В голосе президента ясно слышались нотки нетерпения. – Вы обнаружили вход?

– Пока нет. Мы только начали. Но это несомненно то, что мы искали.

Моратти ничего не ответил, но перед внутренним взором Циммермана предстала картина: президент, довольно потирающий руки. Президент был доволен. Доволен его, Мельхиора Циммермана, действиями.

– Судя по коду, перед нами еще одна линия обороны, – сообщил машинист, координирующий сейчас действия своих коллег. Грег Патон, кажется. Или кто-то другой. Не имеет значения.

– Это уже не важно. – Циммерман тоже был доволен. У них получилось.

Тритоны спокойно лежали в своих ложементах. Их перегруженные «синдином» мозги покорно вычисляли оптимальное решение задачи, которую ставили перед ними машинисты Циммермана. Никаких попыток освободиться, действия только на четко ограниченном отрезке пути. Зря он опасался – предельно безопасная и эффективная схема. Именно так они и будут работать впредь.

– Нам можно продолжать? – поинтересовался Циммерман у президента Моратти.

Если в «Науком» решат заметить взлом официальным образом, то первым об этом узнает президент, а не машинный отдел. А в мире Цифры всё оставалось спокойным, никакой реакции со стороны машинистов московской корпорации не было. Пока не было.

– Конечно. – Злорадства в голосе Моратти было не меньше чем минуту назад – нетерпения. – Вас не заметили?

– Похоже, что нет. Наши «особые силы» показали себя с самой лучшей стороны. Я, признаться, не ожидал…

– Никто не ожидал. Но я оказался прав. Ведь так, Мельхиор?

– Конечно, господин президент.

Циммерман взял со стола инъектор, заряженный дозой «синдина». На сегодня – вторая. Ничего, сегодня можно.

Координатор смотрел на него с немым вопросом в глазах.

– Дальше я лично поведу их, – сказал ему Циммерман.

Он смотрел на координатора, но не видел его. Перед глазами уже стояло поле боя: непрестанно копошащаяся бесформенная амеба, застывшая у входа в цифровой лабиринт. Он знал, куда нужно направить этого нерешительного монстра.

– Патон, загрузите в мою «балалайку» схему открытой части сервера «Науком», – отдал распоряжение Циммерман. Возможно, это был и не Патон, но имело ли это значение?

Перед глазами пробежали строчки программного кода. У них есть уязвимые места, есть. И Мельхиор Циммерман их прекрасно сейчас видел.

Вход в лабиринт открылся, будто приглашая путника, случайно набредшего на него, войти внутрь. Что ж, часть дела сделана, дверь открыта. Теперь предстоит самый сложный этап – найти вход в нужное место.

Циммерман было рванулся к разверстым вратам, но что-то насторожило его. Что-то не понравилось ему в программном коде. В самый последний момент Циммерман остановился, отправив внутрь команду тритонов, ведомую его машинистами.

21

Стеклянные стены, сходящиеся высоко над головой в вершине гигантской пирамиды, пребывали в режиме прозрачности. Односторонней, разумеется. Смотри куда хочешь – обзор в триста шестьдесят градусов. Высота немного подводит, но небоскребы закрывают не так уж много. Тем более «Подсолнуха» больше нет. Правда отсутствие безумного творения свихнувшегося гения скорее вызывало досаду, чем радовало открывшимися взору далями.

Максимилиан Кауфман смотрел на мир из личного кабинета, находящегося на самой верхушке «Пирамидома». Массивного, не самого высокого, но всё же – небоскреба, выстроенного в виде четырехгранной пирамиды и облицованного черным стеклом. Штаб-квартира СБА Анклава Москва. Главное место мира сегодня, как считало большинство людей на планете. Как считал сам Максимилиан Кауфман, носящий прозвище Мёртвый.

Мертвый – невысокого роста, с редкими, зачесанными на пробор светлыми волосами – смотрелся невзрачно на фоне величия собственного кабинета. И на фоне видов Анклава с высоты птичьего полета, простирающихся перед ним. Правда, это было лишь видимостью. Потому что перед Максимилианом Кауфманом все испытывали благоговейный трепет. Даже те, кто никогда не видел его хотя бы на фото.

– О чём задумался? – Голос, раздавшийся из-за спины Мертвого, принадлежал Игорю Холодову.

Президент корпорации «Науком» прибыл сегодня утром. Можно было обсудить все вопросы с помощью коммуникатора – сеть Анклава Москва защищали лучшие на планете машинисты, её защита была самым надежным творением цифрового искусства. Но он предпочел прилететь лично. Потратив время, которого у Игоря Александровича Холодова не было.

«Правильно сделал», – подумал Мертвый. Сколь надежной ни была защита, стоит вспомнить, что однажды её смогли обойти. И не просто обойти, приоткрыв завесу, а уничтожить её начисто, ворваться в святая святых Анклава Москва, открыть базы данных «Пирамидома» и… И никому не рассказать о том, что было увидено там.

За легендарным Чайкой пристально следили. И в тот раз в том числе. Однако он сумел перехитрить всех. Чайка был гением, а гении обязаны работать на Максимилиана Кауфмана, который никогда не отступался от своих намерений. Теперь Чайки не было. Физически. Не то, чтобы совсем, но… Нет, эта тема слишком сложна. Не стоит вдаваться в подробности, если можешь пользоваться результатами, не понимая процесса. С процессом разберутся другие.

– Ты ведь прилетел не для того, чтобы справиться о моих мыслях?

– Нет, Макс. Но я всё равно рад тебя видеть.

– Я тебя – тоже.

Мертвый повернулся и крепко пожал руку Холодову. Впрочем, выражение задумчивости и отрешенности, смешанное с решимостью, не исчезло с лица Кауфмана. Именно за эту «непрошибаемость», за способность сохранять спокойствие и сдерживать эмоции в любых ситуациях, директор московской СБА и получил свое прозвище.

– Кто-то ломает сеть нашей северной космической группировки, – сообщил Холодов.

– Пускай разберутся твои машинисты. – Кауфман пожал плечами. Холодов вполне мог справиться со взломом своими силами. Тем более в его распоряжении сеть Станции, которая с некоторых пор стала больше, чем сетью. Значит, дело не во взломе.

– Ты же понимаешь, что я не стал бы лететь в Москву только ради того, что сообщить тебе о заурядном взломе. У нас забот и без сети хватает – переброска техники, отбор персонала, подготовка колонистов. Ты не представляешь, что творится на полигоне – базар-вокзал какой-то.

– Как везде. – Уголки губ Кауфмана едва заметно потянулись вверх, обозначив улыбку. – Только у тебя достаточно ресурсов.