Волшебный кинжал - Маргарет Уэйс

Сегодня солдаты глядели на вражеские цепи угрюмо и настороженно. Они терли покрасневшие от бессонной ночи глаза. Вчерашняя уверенность сменилась растерянностью. Командиры делали все, чтобы поднять боевой дух войск, но эти усилия по большей части пропадали даром. Солдаты либо бормотали что-то себе под нос, либо оцепенело молчали.

Ригисвальд проснулся на рассвете. Его разбудило знакомое грызущее ощущение в животе, которое всегда предшествовало каким-либо малоприятным или совсем неприятным событиям. Другой человек назвал бы это предчувствием и стал утверждать, что оно исходит от богов. Ригисвальд считал, что оно исходит из его мозга, продолжавшего усердно работать, пока тело спало. За эти дни старый маг перечитал о Камне Владычества все, что сумел найти. Голова Ригисвальд а была полна сведений о короле Тамаросе, принце Дагнарусе и старшем сыне Тамароса — несчастном короле Хельмосе, погибшем при осаде Старого Виннингэля. Но интереснее и содержательнее всего оказались воспоминания, написанные неким Эваристо, который в детские годы Дагнаруса был его учителем.

Эваристо жил в Старом Виннингэле, но сумел избежать участи большинства горожан, погибших при осаде города войсками Дагнаруса, успевшего стать Владыкой Пустоты. Судьба уберегла Эваристо, и незадолго до трагического события он с семьей отправился в Краммс навестить дядю жены. Ригисвальд подозревал, что его предупредил Гарет. Этот Гарет, взятый к принцу Дагнарусу в качестве мальчика для битья, не только принимал наказания за его высочество. Он и учился за принца, и Эваристо был весьма им доволен. Впоследствии Гарет стал могущественным магом Пустоты. Считалось, что это он силою чудовищных заклинаний осушил реку Хаммеркло, лишив Старый Виннингэль главной защиты. Королевские войска были застигнуты врасплох и почти поголовно уничтожены армией Дагнаруса.

Эваристо не скрывал своего восхищения Гаретом и писал, что всеми силами старался вывести этого способного мальчика из-под влияния принца. Но не сумел. Гарет искренне любил Дагнаруса и навсегда остался его верным и преданным другом. Эваристо не сомневался, что эта дружба и погубила Гарета. Дагнарус, обладавший магнетическим взглядом змеи и умевший очаровывать других, терзался угрызениями совести не больше, чем гадюка.

Из записок Эваристо Ригисвальд немало узнал о личности Дагнаруса. Старый маг был, пожалуй, единственным в городе человеком, которого не удивляло, что Дагнарус откладывает нападение. Когда в обеденном зале, где Ригисвальд доканчивал свою трапезу, вдруг появился боевой маг, его это тоже не удивило.

— Господин Ригисвальд, я послан к вам Высокочтимым Верховным Магом Кловис, — объявил боевой маг.

Ригисвальд не помнил, чтобы боевые маги когда-нибудь исполняли роль посыльных.

— Ее светлость просит вас незамедлительно явиться во дворец.

Ригисвальд продолжал спокойно управляться с тушеной курицей. Его аппетит вызывал искреннюю зависть у стайки насмерть перепуганных послушников, которым еда не лезла в горло.

— Это арест? — наконец спросил Ригисвальд.

Вопрос озадачил боевого мага.

— Нет, господин Ригисвальд. Вы входите в число старейших и наиболее уважаемых магов Храма, которых пригласили во дворец на встречу с регентом и его величеством.

«Вчерашней ночью Тасгалл едва ли не допрашивал меня, как преступника, — подумал Ригисвальд. — А сегодня — надо же! Я превратился в „старейшего и наиболее уважаемого мага“». Ригисвальд про себя усмехнулся и сказал боевому магу, что придет. Потом он доел тушеную курицу и стал переодеваться. Облачившись в свой лучший наряд, Ригисвальд неспешно зашагал по широкой площади, отделявшей Храм от королевского дворца.

День был пасмурным. Над городом висел легкий туман. С серых небес моросил дождь. На улицах, кроме отрядов городской стражи и бродячих собак, не было ни души. Облака, паутина дождя, пустые улицы и мысль о неотступно надвигавшейся беде — все это угнетало Ригисвальда. Сюда примешивалось еще какое-то чувство, в котором он никак не мог разобраться.

Ригисвальд не был идеалистом. Он воспринимал людей такими, какие они есть: в основном глупыми, хотя и не лишенными добросердечности. Выдающиеся личности попадались ему редко. Поскольку Ригисвальд не ожидал от людей многого, он не испытывал и горечи разочарования. С годами он убедился, что чистое зло, так же как и чистое добро, встречается редко, и они уравновешивают друг друга. Большинство же людей постоянно колеблются между добром и злом, склоняясь то в одну, то в другую сторону.

Взять, к примеру, этого Дагнаруса. Насколько все обстояло бы проще, будь принц воплощенным злом, каким-нибудь чудовищем вроде тролля, для которого терзать и мучить столь же естественно, как есть и спать.

— Но Дагнарус — вовсе не тролль, — рассуждал вслух Ригисвальд. — Конечно, он — Владыка Пустоты, и ее сила помогает ему без конца продлевать собственную жизнь. Однако во всем остальном Дагнарус — такой же человек, как любой из нас. Правда, у него есть одно преимущество: он способен заглянуть в наши сердца, а его сердце для нас закрыто. Если бы нам удалось заглянуть к нему в сердце, что бы мы там увидели? Думаю, очень и очень многое нас попросту ужаснуло бы. А многое оказалось бы вполне знакомым.

Ригисвальд покачал головой.

— Возможно, в том-то и скрыта истинная причина нашей боязни. Мы боимся заглянуть к нему в сердце, поскольку страшимся увидеть самих себя. Но ведь кто-то должен это сделать. Непременно должен.

Парадный дворцовый вход тщательно охранялся. Помимо гвардейцев, там находился один из боевых магов. В руках он держал список приглашенных на встречу с регентом и его величеством. И всегда — сначала регент и только потом король. Малолетний король являлся чем-то вроде довеска.

«Должно быть, это невероятно злит врикиля», — думал Ригисвальд, пока дворцовый слуга вел его через пышные залы с мраморными полами, обилием позолоты и бархатных шпалер. Хочешь не хочешь, а изволь поддерживать облик ребенка и не делать ничего такого, что могло бы вызвать подозрение окружающих. Но стараться быть пай-мальчиком — еще не все. Врикиль обязан следить за событиями и управлять ими так, как угодно его хозяину.

Если не случится никаких иных развлечений, можно будет хотя бы позабавиться, наблюдая за врикилем в королевском обличье. «Интересно, как себя поведет этот „мальчишка“», — подумал Ригисвальд.

По требованию регента местом встречи был выбран зал Славы Былых Времен, названный так из-за четырех громадных фресок с видами Старого Виннингэля. Неужели регенту было невдомек, до чего же едкой насмешкой оказался ее выбор? Говорить об осаде Нового Виннингэля войсками Дагнаруса, собравшись в зале, напоминающем про осаду Старого Виннингэля, предпринятую все тем же Дагнарусом!