Бремя прошлого - Элизабет Адлер

По моему распоряжению, они пообедали вдвоем, при свете свечей. Эта интимная обстановка должна была разжечь искру любви между молодыми людьми, во всяком случае, я надеялась на это. Их смутило то, что я была в постели, и я заметила, что, подходя ко мне, они держались за руки. «Ага!» – подумала я, но ничего не сказала. Поддразнивание не приносит ничего хорошего новому роману. Ведь все это так серьезно…

Я оттолкнула в сторону далматинов, освобождая молодым людям место в ногах моей широкой кровати с пологом на четырех столбиках. Шэннон уселась, подобрав под себя ноги, с тревогой посматривая на меня, и это меня очень тронуло. С каждым днем она нравилась мне все больше и больше.

Эдди пододвинул старое глубокое кресло и удобно расположился в нем. Он двигался как актер, естественно, непринужденно и грациозно. Он был не лишен чувства юмора, что очень мне нравилось.

– Вы очаровательны в этом наряде, Моди, – с широкой улыбкой заметил Эдди, и я с гордостью погладила свой горностай. Он всегда казался мне простым кроликом, хотя стоил целое состояние. Так бывает всегда, когда мы привыкаем носить меха.

– Благодарю вас, – ответила я Эдди; мамми всегда учила меня благодарить за комплимент, а не отделываться фразой вроде: «О, это старье…»

– Сегодня, дорогие мои, наши герои начинают новую жизнь, мы проследим за каждым из них. Начнем с Дэниела и Финна, прибывших в Бостон.

В тот год зимой в Бостоне стоял страшный холод, особенно в северной части, Норт-Энде. Дэниел с трудом шел по скользкой мостовой, возвращаясь в убогую лачугу, которую они с Финном снимали в самой бедной части города.

Дэниел вошел в каморку. Финна дома не было, и Дэн подумал, что, по крайней мере, ему не придется сразу же говорить брату, что он опять не нашел работы.

Низкий потолок комнатушки вынуждал его постоянно пригибаться. Дэн зажег единственную свечу и сложил ладони вокруг ее пламени, чтобы немного отогреть руки. В животе у него свирепо урчало от голода.

Он взглянул на кучу соломы в углу, зная, что под нею лежало целое состояние, которое могло бы изменить всю их жизнь. Ночами он видел, как Финн доставал из-под соломы бриллиантовое колье Лилли Молино и ощупывал каждый камень, злобно приговаривая, что, встреть он ее снова, обмотал бы эту вот нитку бесполезных бриллиантов вокруг ее белой шеи и задушил бы ее. Другого применения роскошному бриллиантовому колье он не видел.

Когда они только приехали в Бостон, Финн отправился в ювелирный магазин. В новых брюках из рубчатого вельвета, красном твидовом пиджаке и чистой рубахе, пожертвованных горожанами, он чувствовал себя достаточно солидным. Но когда он переступил порог устланного коврами крупного ювелирного магазина, глаза полдюжины одетых в визитки продавцов и их еще более респектабельных клиентов в ужасе остановились на нём. В магазине воцарилась мертвая тишина. Финн почтительно снял головной убор и направился к прилавку: «Доброе утро, дамы и господа», – непринужденно приветствовал он присутствовавших и улыбнулся в ожидании ответа, которого не последовало. Улыбка исчезла с лица Финна, когда двое из продавцов решительно шагнули к нему и, встав по обе стороны, взяли его под руки и со словами: «Здесь не место таким бродягам, как ты» – вытолкнули его на улицу.

Финн слишком поздно понял, что таких, как он, не пустят в крупные магазины, и поблагодарил Бога за то, что не показал им колье, потому что они, разумеется, подумали бы, что он его украл, и сделали бы все, чтобы его арестовали.

– Но ты же действительно его украл, – упрямо заметил Дэниел, выслушав вечером того же дня рассказ брата. – Это святая истина.

– Нет, вовсе нет, – горячо возразил Финн. – Нам с нее причитается. И притом гораздо больше, чем эта вещь!

И он тут же отправился к ростовщику, понимая, что тот даст меньше денег, но, по крайней мере, хоть что-то у них будет. Он утешал себя мыслью, что, когда найдет себе работу и добьется крупного успеха, сможет выкупить колье. И тогда никто не посмеет задаться вопросом, откуда у него такая драгоценность. Но ростовщик подозрительно посмотрел на Финна и сказал, что ему никогда не приходилось иметь дела с такими дорогими вещами, как эта, и что он не хочет остаток жизни провести в тюрьме вместе с Финном.

В конце концов, это колье так и осталось лежать под кучей соломы, а между тем они уже истратили все свои деньги.

В этот момент в комнате появился Финн. Его красивое юное лицо раскраснелось от холода, но в серых глазах светилась радость. К груди он прижимал несколько бумажных свертков.

– Взгляни-ка сюда, Дэн! – воскликнул он, вывалив свертки на ящик. Он потер руки и поднес их к свече, как это делал Дэниел, чтобы отогреться. – Здесь каравай свежего хлеба и самое лучшее ирландское масло. И полфунта немецкой колбасы из лучшего магазина на Норт-стрит.

Он вытащил из пакета бутылку ирландского виски и торжественно поставил ее на ящик. – Это тебя согреет, дружок, – с ухмылкой проговорил он, глядя на изумленного Дэна. – Прежде чем ты начнешь меня расспрашивать, я все скажу тебе сам. Я сегодня обменял на доллары английские соверены Лилли.

Он присел на корточки рядом с ящиком и принялся рассказывать Дэниелу, как все было.

– Я зашел в церковь святого Стефана, чтобы немного отогреться и заодно попросить помощи у святых угодников. Потом отправился бродить по улицам и совершенно случайно оказался около банка, братишка. Я подумал, что у меня в кармане лежат эти пятьдесят соверенов, от которых никакого толка нет, и почему бы мне не сдать их в этот банк и не получить за них доллары.

Открыв бутылку виски, он отпил большой глоток и передал ее Дэниелу.

– Они-то ни у кого не вызовут вопросов. Знаешь, сколько я получил за два этих маленьких золотых соверена, братец Дэн?

Дэниел покачал головой, а Финн победно ухмыльнулся.

– Целых десять американских долларов!

Он в волнении посмотрел в глаза брату.

– А ты знаешь, сколько мы можем получить за остальные соверены? Двести сорок долларов. Целое состояние, Дэн! Целое состояние, черт побери!

Финн предложил отпраздновать счастливое событие. Дэниел согласно кивнул брату. Он с трудом поднялся на ноги, завязывая кашне, готовый следовать за ним, но Финн сказал:

– Подожди, я позову с нами Рори со второго этажа. Он вихрем взвился по ступенькам и сильно постучал в деревянную дверь. Наступила тишина, и семья внутри замерла в неподвижности. Так могла стучать только полиция.

– Все в порядке, это всего лишь я, Финн! – прокричал он, дверь тут же распахнулась, и его встретила гостеприимная улыбка молодого парня.

Рори О'Доновэн был на год моложе Финна, ему было шестнадцать лет. Жил он со своей овдовевшей матерью, братьями и сестрами в двух маленьких комнатушках. Он был худощавым, хрупким юношей с блестящими темными глазами; его часто мучили приступы сухого кашля.