Зачарованное паломничество - Клиффорд Саймак

— Бросайте копья! — крикнул Корнуэлл.

Охотники бросили оружие.

— Следите за ними, Хол, — сказал Корнуэлл. — Если они двинутся.

— Нам всем надо отойти в сторону, — заметил Хол. — У Джоунза какое-то оружие, и ему нужно поле действия.

Древний, опустившийся на колени, теперь ползал по земле и стонал. Корнуэлл, по-прежнему с мечом в руке, подошел к нему и рывком поднял на ноги. Тот пошатнулся.

— Как тебя зовут? — спросил Корнуэлл.

Тот попытался ответить, но зубы у него стучали, и они не смог говорить.

— Говори, как тебя зовут?

— Сверкающее лезвие, — сказал древний. — Есть сказание о Сверкающем лезвии.

Он с испугом смотрел на обнаженный меч Корнуэлла.

— Хорошо, — сказал Корнуэлл, — значит, это Сверкающее лезвие. А теперь скажи мне свое имя. Мне кажется, мы должны знать имена друг друга.

— Заломанный Медведь, — сказал древний.

— Заломанный Медведь? А меня зовут Корнуэлл. Повтори его.

— Корнуэлл, — повторил Заломанный Медведь.

— Выпустите меня отсюда, — повторил Джоунз.

Жестянка подошел к сверкающей ограде и ухватился щупальцами за один из столбов. По его щупальцам пробежали искры, сверкающие полосы задрожали. С видимым усилием Жестянка вытащил столбик и отбросил его в сторону. Сверкающие полосы исчезли.

— Ничего бы не имел против, — сказал Корнуэлл, — но лучше этого не делать. Мы хотим быть с ними в дружбе.

Джоунз подошел к Корнуэллу, осторожно держа свое оружие. Он протянул руку и Корнуэлл пожал ее.

— Что он бормотал? — спросил Джоунз, указывая на Заломанного Медведя. — Я не понял ни слова.

— Я говорил с ним на языке древних.

— Значит, это и есть ваши древние? Черт возьми, это самые настоящие неандертальцы. Хотя должен признать, что ловушка у них хитрая и наживка подходящая. Эта девушка, неплохая на вид и голая как новорожденная, была привязана к дереву и кричала, а поблизости бродили волки, и я…

— Неандр… что?

— Неандертальцы. Первобытные люди. В моем мире их нет. Они вымерли свыше тридцати тысяч лет назад.

— Но вы говорили, что наши миры раскололись не так давно.

— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Мне раньше казалось, что я кое-что понимаю, а теперь я понимаю все меньше и меньше.

— Вы говорили, что собирались искать нас. Откуда вы знали, где нас искать и что с нами случилось? Мы были в вашем лагере, но вы исчезли из него.

— Ну, вы говорили о древних, и у меня сложилось впечатление, что вы обязательно постараетесь их найти. Я знал, что для этого вам обязательно придется пересечь Сожженную равнину. Я решил опередить вас. Вы также говорили об университете…

— Значит вы отправились на поиски университета?

— Да. И я нашел его. Погодите, я расскажу вам…

— Но если вы нашли его…

— Корнуэлл, будьте разумным. Там есть все: рукописи, книги. Но очень странный язык, на котором все это написано. Я не прочел ни слова.

— И вы подумали, что я смогу сделать это для вас. Но…

— Какая разница, Корнуэлл? Да, наши два мира разъединены и мы принадлежим каждый своему. Ну и что? Мы можем вести себя разумно? Вы делаете кое-что для меня, а я для вас, и это заставляет мир вращаться.

— Мне кажется, что нам лучше двинуться, — вмешался Хол. — Туземцы слишком возбуждены.

— Они все еще не убеждены в том, что мы не демоны, — сказал Корнуэлл. — Придется проглотить немного мяса демона, чтобы доказать им, что это не так. Если им в голову западет глупая мысль, что мы…

Он повернулся к Заломанному Медведю.

— Идем. Мы друзья. Мы будем есть и танцевать. Мы будем разговаривать. Мы будем как братья.

Заломанный Медведь продолжал вопить:

— Сверкающее лезвие!

— О, боже, — сказал Корнуэлл, — да он просто помешан на этом лезвии. Какой-то древний миф, столетиями пересказываемый у костра. Хорошо, я уберу его.

Он сунул меч в ножны, потом сказал:

— Пойдем, забирайте вашу приманку.

— Хорошо, что у нас есть еще кое-что, кроме этого демона, — сказал Заломанный Медведь, — иначе бы случился голодный пир. Но дома нас ждет медведь, олень, лось. Мяса много. Мы съедим его.

Корнуэлл обнял его рукой за плечи.

— Это хорошо. Наши лица будут измазаны в жире. Мы будем есть, пока сможем.

Заломанный Медведь улыбнулся.

— Вы не демоны, вы боги Сверкающего лезвия. Костры вечером поднимутся высоко и все будут счастливы, потому что к нам пришли боги.

— Разговор у вас идет о пире? — спросил Джоунз. — Смотрите туда, вниз по холму. Запах хорошей еды он чует за тысячу миль.

К ним навстречу спешил Сплетник. Лохмотья его развевались на ветру, посох громко стучал о камни. Ворон, сидевший у него на плече, выглядел еще более побитым молью. За Сплетником прихрамывала маленькая белая очкастая собачка.

34

Старейшина выглядел неважно. У него был только один глаз, и от пустой глазницы до шеи по щеке шел уродливый шрам.

Старейшина смотрел на Корнуэлла единственным блестевшим глазом. Коснувшись пальцами пустой глазницы, он провел ими по шраму. На руке не хватало трех пальцев, остались лишь большой и указательный.

— Рука к руке, — сказал он. — Я и он. Старый медведь был такой же злой, как и я. И после этой встречи уцелел только я, а не медведь. Он изувечил меня, но я уцелел. Мы его съели: притащили домой и зажарили. Ну и жесткое же было у него мясо. Трудно разжевать. Но я никогда не ел мяса слаще.

Он захихикал от своей шутки. Зубов у него не было.

— Сейчас бы я не смог его съесть.

Он указал на свой открытый рот.

— Зубы выпали. Ты знаешь, почему выпадают зубы?

— Нет, не знаю, — ответил Корнуэлл.

— Я теперь уже не тот, — продолжал старик. — Суставы не гнутся. Осталась только одна добрая рука. Не стало глаза. Но эти парни не могут спорить со мной.

Он указал на группу древних, которые присели сзади, по обе стороны от него.

— Они знают, что я злобен и хитер. Я всегда был злобным и хитрым, иначе не прожил так долго. Я слышал, что ты бог, и что у тебя есть Сверкающее лезвие.

— Сверкающее лезвие у меня есть, — ответил Корнуэлл. — Но я не говорил, что я бог. Это Заломанный Медведь…

Старик презрительно фыркнул.

— Заломанный Медведь полон ветра, — сказал он.

Острым локтем он ударил Заломанного Медведя в ребро.

— Верно, Заломанный Медведь?

— Не больше тебя, заломанный человек, — ответил Заломанный Медведь. В тебе больше ветра, чем во всех нас. Ветер исходит из твоего рта.

— Он хочет занять мое место, — сказал старейшина, — но не займет. Я задушу его одной рукой, хорошей рукой, а не плохой. Я позабочусь, чтобы это была хорошая рука.