Огненный рубин апостола Петра - Наталья Александрова

Агния все еще молчала.

– Придя к этому выводу, я решил, что вряд ли снова вас увижу. Во всяком случае, если сам не приму мер. И тогда я отправил своих людей последить за вами, покараулить возле вашего дома. Но у них ничего не вышло, они доложили мне, что вы исчезли в неизвестном направлении. Тут мне стало совсем интересно… кто же вы такая? И вдруг вы сами приходите ко мне! Зачем?

Он замолчал, пристально глядя на нее.

– Это из-за ваших людей, – ответила наконец Агния, стараясь не отводить взгляд, – из-за того, что они крутились возле моего дома, привлекали ко мне лишнее внимание. Я хотела попросить, чтобы вы их отозвали.

– Из-за моих людей? – недоверчиво переспросил Филин. – Но ведь вы там больше не живете!

– Это они вам так сказали! – Агния усмехнулась. – Как они объяснили свои синяки и шишки?

– Сказали, что попали в аварию.

– Так я и думала!

– Значит, это была не авария? – Филин усмехнулся.

– Нет. Они устроили драку с такими же… конкуренты, что ли… соседи очень недовольны, был, говорят, приличный дом, а стала бандитская малина… Полицию вызвали… Сами посудите, для чего мне все это?

– Ладно, надо будет поговорить с ними, – сдержанно сказал Филин, хотя глаза его нехорошо заблестели.

– Поговорите да скажите им, чтобы больше мне не досаждали. Если у вас есть ко мне какие-то вопросы – спросите у меня. Я отвечу, если смогу. Кстати, что вам сказали обо мне эти вещи? – Она протянула руку к столу и стала перебирать содержимое своей сумки.

– Ровным счетом ничего не сказали, – Филин следил за ней, – и как раз это особенно интересно. Обычные мелочи, которые можно найти в сумке любой женщины…

Агния улыбнулась, как бы нечаянно задела рукой верблюжий колокольчик. Колокольчик покатился по столу и с глухим стуком упал на пол.

Филин проводил колокольчик взглядом и хотел наклониться за ним, но тут Агния заговорила, стараясь отвлечь его внимание:

– Если вы хотите узнать, кто я такая и чем заинтересовала управление, – вам нужно поговорить с моим спутником.

– С этим надутым хмырем? – Филин пренебрежительно поморщился. – Я думал, что он просто телохранитель или, скорее, водитель – для телохранителя слишком хилый.

– А вы с ним поговорите! – повторила Агния. – Узнаете много интересного!

Отвлекая Филина разговорами, она в то же время незаметно перекатывала под столом ногой колокольчик поближе к себе. Совсем некстати вспомнилось, как они с подружкой в школе поленились писать шпаргалки и положили конспект прямо на пол.

Агния вообще-то училась хорошо, но сдаваемый предмет был уж больно неинтересный – ОБЖ, то есть основы безопасности жизни. И вел его занудный дядька – отставник, который зачитывал по бумажке противным голосом необычайно скучные вещи. А на контрольной требовал, чтобы все изложено было, как он говорил, до последней буквы. Так что они с подружкой решили списывать прямо с конспекта, положив его на пол. Страницы переворачивали босой ногой. И все шло прекрасно, если бы потом, по окончании урока, они случайно не поменялись под столом тапочками. Так и пошли на перемену в разных.

Ребята захохотали, и даже отставник все понял. Как ни странно, не стал жаловаться и ругаться, просто заставил переписать контрольную после уроков.

В данном случае меняться туфлями было не с кем, и Агния успешно завершила процесс перекатывания колокольчика поближе. Теперь ей оставалось только поднять его с пола.

Прежде чем сделать это, она быстро взглянула на Филина.

И перехватила его взгляд.

Таким взглядом бывалый кот следит за наивной легкомысленной мышкой, готовый в самый неожиданный момент ударить ее когтистой лапой.

– Думаешь, я поверил в твою байку? – проговорил он, когда их глаза встретились. – Я не сомневался, что ты вернулась сюда, потому что оставила у меня что-то важное. Теперь мне нужно только как следует тряхнуть тебя, чтобы узнать…

Вдруг Филин насторожился. Глаза его зажглись тревожным блеском, лицо отвердело, он замер, явно к чему-то прислушиваясь.

– Что-то случилось? – осведомилась Агния.

– Тс-с! – Филин встал из-за стола, быстрым мягким движением опасного хищника переместился к окну, немного отдернул плотную штору, выглянул.

В это время на столе у него зазвонил телефон.

Раз в год приходило к пещере Арнульфа то племя, которое он крестил, и приносило ему дары – ладан, мирру и сладкие финики. Арнульф принимал эти дары, чтобы раздать их бедным кочевникам, и исцелял больных бедуинов силой своей веры, и врачевал их души.

Иногда он заходил в ту пещеру, где похоронил святого старца, чтобы взглянуть на него и умастить его тело благовониями, и каждый раз убеждался, что тело отшельника не подвергается тлению и не издает зловония, но, напротив, источает дивный аромат, как цветущий розовый куст.

Слава об отшельнике расходилась все дальше по пустыне, и новые племена кочевников являлись послушать его проповедь, и некоторые из них принимали от него таинство святого крещения и приходили в лоно истинной веры.

Так проходил год за годом, и Арнульф стал стар и сед, как его учитель. Он ни разу не сошел с истинного пути и привел на него много заблудших душ.

И однажды снова пришло к его пещере то племя кочевников, которое он окрестил много лет назад.

Во главе этого племени был внук того вождя, из дочери которого Арнульф изгнал демона.

Кочевник, низко склонившись, вошел в пещеру, чтобы отдать отшельнику свои дары, и увидел, что тот лежит на покрывающей пол шкуре.

Лик его был бледен, но спокоен, дыхание едва заметно колыхало грудь.

– Здравствуй, сын мой! – тихо сказал отшельник вождю бедуинов. – Я чувствую, что срок мой пришел и скоро предстану перед Отцом моим Небесным.

– Не говори так, святой старец! – воскликнул бедуин. – Не оставляй нас, твоих духовных детей! Без тебя мы будем слепы в этом мире, без тебя для нас погаснет пламя веры!

– Раз зажженное, это пламя никогда не погаснет! Вы отведали чистую воду истинной веры и никогда не станете пить из мутного источника!

Отшельник приподнялся, словно хотел сказать кочевнику что-то очень важное. Голос его, однако, был очень слаб:

– Подойди ко мне ближе, сын мой!

Кочевник подошел совсем близко, он склонился над умирающим, чтобы расслышать каждое его слово:

– Подойди к лампаде, что освещает эту пещеру. За ней спрятан камень. Принеси его мне!

Кочевник взял драгоценный камень из-за лампады и подал его отшельнику. Тот прижал этот камень к груди и замолчал.

Кочевник подумал было, что святой умер, и скорбь наполнила его сердце. Но старец снова открыл глаза и заговорил:

– Камень этот – не просто рубин, но великая святыня нашей веры. Некогда он принадлежал святому Петру, апостолу, укрепившему фундамент нашей Церкви. Возьми этот камень, сын мой, и храни его, как зеницу ока!

– Я сделаю все, что ты скажешь, святой отец!

– Дай мне слово, что ты сохранишь этот камень, что бы ни случилось…

– Клянусь тебе своей жизнью и жизнью своих детей!

– Теперь я могу умереть спокойно…

С этими словами отшельник испустил последний вздох и умер.

На лице его была улыбка, как будто в последнее мгновение жизни он увидел свет, свет вечной жизни.

Вождь кочевников вышел из пещеры и сказал своим соплеменникам, что святой умер.

Женщины племени омыли его и умастили благовониями, мужчины племени подняли тело святого и отнесли в соседнюю пещеру, туда, где покоился его учитель.

Они положили двух отшельников рядом и долго молились за их упокоение, затем заложили вход в пещеру камнями и продолжили свое кочевье.

И каждый год кочевники снова приходили в эти места и входили в пещеру и видели, что тела двух святых отшельников не поддаются тлению, что они лежат, будто умерли только вчера или вообще не умерли, а лишь заснули.

И кочевники умащивали тела святых ладаном и миррой, курили благовония, молились у входа в пещеру.

Вождь племени исполнил наказ отшельника: он взял красный камень и поместил его в медный колокольчик, который украшал сбрую его любимого верблюда, и берег этот колокольчик, как зеницу ока.

И когда пришел его смертный час, он призвал к своему ложу старшего сына, и передал ему наказ святого, и велел беречь верблюжий колокольчик с камнем внутри как самое большое сокровище.

И его сын свято берег этот колокольчик и в свое время передал его своему старшему сыну, а тот – своему, и так далее, и так длилось долгое время.