Алые звезды Прованса - Ксения Баженова

Все его существование до этого момента подчинялось логике тела. С самого детства он видел себя только цирковым артистом, и это желание должно было помочь ему исполнить его тело. Оно было первично, душа – вторична. В тот трагический день эти понятия полярно поменялись. Но сначала была темнота.

Потом возник образ – старый клоун перед зеркалом в гримерке. Стакан вина и старая тетрадь, в которую он что-то пишет. Посмотрит на себя в зеркало, будто видит там что-то совсем другое, а не свою раскрашенную рожу, отопьет глоток и строчит.

Сначала Тони лишь наблюдал, но потом ему захотелось узнать, что тот пишет. Пока он лежал в больнице, родители переехали поближе к нему и жили в кемпинге в своем трейлере. Когда Тони вернулся в свой так называемый дом в кресле-каталке, он стал проводить много времени в гримерке. Раскрашивал лицо, всматриваясь в свое отражение. Слова пришли не сразу. Сначала в воображении возникал поток обрывочных образов. Затем эти образы стали общаться между собой и жить собственной жизнью. Вот тогда ему понадобилась тетрадка. Всплывали в уме сотни случайных персонажей и ситуаций. Тони казалось, что он начал понимать этот мир и, значит, сможет выжить.

В больнице он еще мечтал, что поправится и сможет стать акробатом или гимнастом, но скоро понял, что с такой травмой ему никогда не хватит сил и возможностей для этого. А затем все решили, что удобней всего ему переехать к бабушке в Марсель, и там заочно окончить школу.

После того как Тони смог встать с коляски и постепенно научился ходить заново, он поступил в марсельский университет на искусствоведческий факультет. Бабушка жила в маленькой квартирке с окнами, выходящими на море. Необъятный простор, открывающийся перед ним, раздражал его, напоминая о большой жизненной сцене, куда ему уже не попасть. Поступая учиться, он предполагал стать цирковым историком, сценографом или кем только возможно, чтобы быть ближе к арене. От прежних амбиций ему пришлось отказаться навсегда. Жизнь для него стала лишь подражанием реальности, которую он начал переносить на бумагу, вспоминая клоуна в старой гримерке.

Университет Тони в итоге бросил и закончил платную школу для начинающих писателей у известного литератора. Выдержав бабушкины атаки, навсегда закрыл ставнями окно, задернул его плотными шторами, оборудовал себе гримерку и начал писать свои истории. По утрам он долго занимался гимнастикой и йогой, а после обеда переодевался клоуном, садился перед зеркалом и глядел в него, извлекая из амальгамовой глубины образы и примеряя к ним действия, уже не пригодные для его тела. Все его истории рассказывали о цирке, но не о выступлениях на арене. Это были мистические триллеры из цирковой жизни. Шпагоглотатель умирал, проткнутый своим же кинжалом, пожиратель огня превращался в пылающий факел, акробаты падали с высоты и оставались неподвижными на арене, укротители умирали в пасти львов, и все это было спровоцировано любимцем публики, клоуном в ярко-рыжем парике, с белым лицом, на котором изгибался вниз уголками красный трагический рот, а на щеке мерцала черная, идеально ровная капля слезы.

С каждым разом он менялся, творил самого себя нового. Из живого и словоохотливого мальчика он превратился в молчуна и затворника. Так внутренняя боль становилась не столь острой. Он нашел себе агента, фотографию свою на книгах не печатал, интервью не давал, но, несмотря на это, через несколько лет стал известным писателем и, заработав денег, купил себе полуразрушенный домик на берегу неглубокого рукава реки Роны. По другую сторону от города его детства. Тони уже давно не оставляла мысль посмотреть, что стало с его бывшими друзьями, связь с которыми оборвалась довольно быстро, после того, что с ним случилось. Правда, сейчас он изменился. Очень изменился с тех пор, как стал одиноким и чувствовавшим себя никому не нужным подростком, погрузившимся в пучину отчаяния. Как он скучал по Максу, по Мари! Но, уехав в Лондон, Макс практически перестал отвечать на его письма, сам же он не писал совсем. Мари еще быстрее перестала поддерживать переписку. И Тони решил, что не будет им навязываться, станет выкарабкиваться один. Клоун с зеркалом помогли ему. Сейчас он не представлял себя без этих историй, он мог писать их и в стол, но надо было на что-то жить. Родители продолжали ездить с выступлениями и даже расширили границы Европы, участвовали в разных международных фестивалях. Они переписывались с ним по электронной почте, иногда виделись и очень гордились литературными успехами сына, правда, по его просьбе никому не говорили, кто на самом деле автор книг, которые постоянно покупала и с увлечением читала вся труппа. Ежедневные занятия спортом укрепили его тело, и Тони не чувствовал себя таким беспомощным, как когда-то. Тело снова стало его верным помощником, и он благодарил небо за то, что все сложилось именно так. Однако память не отпускала.

Франция, городок Ситэ, наше время

И вот, когда Тони первый раз, замаскированный, после долгих лет приехал в Ситэ, он сразу отправился к магазину Пьера Арналя. Купил газету, и, прикрывшись ею, сел на лавочке на маленькой площади в ожидании, которое длилось довольно долго. Он уже собирался уйти, чтобы не вызывать подозрений, когда к дому подъехала машина и из нее вышла Мари. Тони, честно говоря, от изумления чуть не выронил газету. Какая она стала! Высокая, тонкая, очень модно и стильно одетая, уверенная в себе. О той маленькой девочке, в которую он был влюблен, с которой ездил на Луну и с которой расстался в невероятной тоске, напоминали только прическа Мирей Матье да немного резковатые, стремительные движения. Она сильно изменилась, стала совсем другой. Не осталось ничего трогательного, цепляющего за сердце. Взрослая, холеная, красивая, знающая себе цену женщина на высоких шпильках и в безупречном костюме. И ничего от той девочки: маленькой, хрупкой, как ночная фиалка, серьезной, в одиночку сражающейся с трудностями своей непростой семьи. «Значит, у нее все хорошо», – подумал Тони и обрадовался, что, едва забившись, сердце его спокойно приостановилось, войдя в обычный ритм. Ничего, никаких эмоций, а он-то думал, что сойдет с ума, увидев ее. Боялся, что чувства, которые притупились с тех пор, но так до конца и не отпускали, взорвутся по новой. Этого не произошло. «Свободен!» – с облегчением подумал он и отправился на следующее свидание. Тони не ожидал встретить сегодня еще и Макса, просто хотел посмотреть на его дом.

Но, едва подойдя к дому, он увидел, как Макс, по старой привычке засунув руки в карманы, бредет по другой стороне улицы в обратном от дома направлении, и осторожно последовал за ним. Тони сразу его узнал. В отличие от Мари, Макс совсем не изменился, только вытянулся и постарел. Друг зашел в ближайший бар и, сев у стойки, заказал виски. «Как обычно, двойной?» – спросил хозяин. Тот утвердительно кивнул. «Видно постоянный посетитель», – грустно подумал Тони и устроился неподалеку от стойки в полутемном уголке, взяв большую кружку пива, чтобы не светиться. Макс сидел, опустив голову, и просто пил. Тони из своего угла наблюдал потухший взгляд, понурые плечи, усталую спину, грязноватые волосы… Когда был выпит первый стакан, бармен, не дожидаясь просьбы, поставил второй. Основательно набравшись, Макс пошел к танцполу, пошатываясь, стоял, оценивал публику. Потом познакомился с какой-то милой, тоже не слишком трезвой девушкой, более резво и призывно, нежели другие, выплясывающей на танцевальном подиуме. Угостил ее выпивкой и через какое-то время они ушли, поддерживая друг друга за талии. Тони не пошел за ними. Зачем? Все понятно. И все это, видимо, означает, что они с Мари не вместе. Значит, ей так и не удалось заставить Макса ее полюбить. А Тони, честно говоря, ожидал увидеть их в городском парке с коляской и с бегающей вокруг них симпатичной девочкой лет пяти. Но Мари ничего, держится молодцом. А Максу явно не по себе. А может, они вместе, но просто поссорились? Куча вопросов роилась в его голове. Тони привык извлекать ответы из зеркала. Но его вопросы всегда касались не реальных персонажей, а тут бывший лучший друг. И зеркало вряд ли даст ему ответ. Тоска, словно изолентой, липко и плотно обматывала его сердце. В случае с Максом его так просто, как с Мари, не отпустило. Жалость, печаль, инстинктивное ощущение, что Максу во что бы то ни стало надо помочь – все это разрывало сердце Тони на части. Он шел домой, опутанный грустными мыслями. Надо обязательно увидеться с Максом, надо что-нибудь придумать. С Мари при этом ему видеться совершенно не хотелось. Тони несколько раз после встречи приходил к дому Макса, пытался проследить его путь, жалко не было машины, и это не всегда удавалось. Но вот господин случай, как это на каждому шагу бывало в его книгах, преподнес ему неожиданный сюрприз в виде Тани, невесты друга, которую Тони, как русалку, выловил в реке, и она рассказала ему историю, определенно достойную его книги. Но эта книга была бы уже не про цирк, и Тони очень хотел, чтобы она закончилась счастливо.