Ветлужцы - Андрей Архипов

— Вот оно как оказалось, — тихие смешки сами собой затихли, и все обратили свои взоры на десятника, пробиравшегося поближе к костру. — А я все гадал, кто это помог мне? А оно вон как... Благодарствую, Одинец, но... премного ты учудил. Оружия нашего все чурался, а тут... Ну ладно, и ты рассчитывай на меня в любой миг, как понадобиться помощь какая. Кхм... Так, а остальные что пригорюнились? Дозор на смену, свободным от него спать! Или мыслите, утром учений не будет?

— А что, будут? — чей то неосторожный возглас прервал Пельгу.

— А кто его знает, — неожиданно улыбнулся тот, поскреб в затылке и отошел от костра. — Все равно спать!

— Ну, Одинец! Решил в храбрецы податься? — расходящиеся воины одобрительно хлопали рассказчика по плечу, слегка ухмыляясь в усы. — Ишь, как перед Пельгой выслужился! Теперь он тебя в свой десяток запишет, и будет гонять... пока сметану давать не будешь! — негромкий смех затих в той стороне, куда ушла очередная смена дозора.

— Так... это, — негромко кивнул самому себе Одинец, косясь на стоящую рядом чашу. — Может еще по глоточку?

— Твое дело, — Кокша подкинул дров в костер и начал укладываться рядом на лапнике, плотнее укрывая себя и Микулку теплым покрывалом. — Токмо помни про Пельгу, кишки выпустит и засунет... А-у-ох. Ложись...

Одинец выразительно посмотрел на недопитый до конца хмельной мед, печально вздохнул и тоже отправился спать, не замечая, как за ним из темноты наблюдает и слегка ухмыляется десятник. Постояв еще немного, Пельга пробормотал что-то одобрительное и вернулся к своему костру, где еще никак не мог закончиться дележ утренней добычи. Не подходя к огню, он встал чуть поодаль, но так, чтобы его было видно полусотнику, и начал вслушиваться в продолжающийся спор.

— Ох, не разумеет твои доводы наш воевода вовсе, Иван сын Михайлов, — попытался передать возмущение Овтая его толмач.

— А что не так? — устало повернулся другим боком к костру ветлужский полусотник. — Я же сказал, что если ему кажется это справедливым, то пусть забирает все остальное.

Не дождавшись, когда Андяс начнет переводить следующую часть размеренной речи главы эрзянского войска, вмешался Мокша. Он решил шепотом донести до полусотника и нескольких его соратников, что не стоит прерывать таким неожиданным предложением веками сложившийся ритуал по дележу добычи. Торговаться надо степенно, уступая понемногу, тем более ветлужцы и так уже почти забрали себе самое ценное. Тогда обе спорящие стороны сохранят лицо и останутся довольными друг другом. Тем не менее, Овтай прервал свой монолог и попытался цыкнуть на своего сородича, возмутившись, что тот влез в разговор. Мокша стал оправдываться, и их оживленная перепалка немного затянулась.

— Так их мы по праву взяли, — решил прервать спорщиков Иван, в очередной раз объясняя свою позицию. — Я про брони толкую... Первая лодья полностью наша, полтора десятка кольчуг да полагающихся к ним доспехов с нее мы забираем себе, однако некоторую часть другой добычи по доброй воле отдаем в общий котел. Рассчитывая при этом, что в накладе не останемся... И про общую нашу сечу, вот что скажу. Одоспешенные вои почти все на нас поперли, именно мы их натиск сдержали, да на копья вздели. А по древним исконным обычаям всегда было положено — что в бою взято, то свято.

— В татях тех было немало стрел эрзянских лучников... — вмешался через Андяса Овтай.

— Да уж, — согласился полусотник. — Нашпигованы многие разбойники были не хуже ежиков, но сейчас не разберешь, кто кого поразил... Все эти стрелы, заметьте, были нашими. Теми самыми, которыми мы поделились перед боем с вами. У вас же бронебойных почти не было, большинство ваших наконечников, увы, оставляют желать лучшего. Так что, я считаю, что все брони по справедливости следует забрать нам, но вот все остальное можешь поделить, как хочешь...

— Ты желаешь забрать самое лучшее, а нас заставляешь делить жалкие остатки? — за спокойным голосом эрзянского воеводы можно было уловить, что его терпение иссякает.

— Овтай... я просто донес до тебя свое мнение, а решать будем вместе, — решил больше не играть на его нервах ветлужский полусотник, получив одобрительные кивки от своих десятников. — У нас в дележе от совместной битвы три десятка доспехов с лишним. Скажи, сколько тебе кольчуг надо, и покончим на этом. Я уступлю. Главное, чтобы итог казался справедливым нам обоим. Только при этом учти, что остальное железо ну... за небольшим исключением, мы можем оставить тебе. Признаюсь, что нам не с руки таскать с собой все эти окованные щиты и нашлепки на кожаных доспехах, предстоит неблизкий путь...

— А если я захочу большую часть доспехов? — задумчиво произнес Овтай.

— А вдруг я соглашусь? — наклонил голову Иван и хитро ухмыльнулся. — В любом случае мы будем знать, что такова твоя справедливость.

— Тогда я возьму десяток. И, конечно, одну лодью.

— Хорошо, — без промедления наклонил голову полусотник. — И в знак уважения мы хотим преподнести еще два доспеха. Из нашей доли. Один в подарок твоему великому князю. У вас он зовется инязором, так? Мы ее сняли с того татя на первой лодье, который щеголял в красном мятле. Твои же люди его, кажется, и вытащили из воды... Знатная кольчуга. А второй доспех для тебя, надеюсь, что его качество ты тоже оценишь. И еще... Хотел бы попросить тебя сохранить для нас две остальные лодьи и помочь починить нашу. А из остальной общей добычи выделить нам десяток крепких секир и метательных ножей. Договорились?

— Да! — перевел наклон головы эрзянского воеводы Андяс и продолжил переводить его речь, потому что тот и не думал останавливаться. — Странный ты воин, Иван. Не купец, как положено быть доброму ратнику. То рьяно торгуешься, то предлагаешь решать самому... Да и после боя лично за сбором добычи не следил, отдав сие дело на откуп мне, ушел своими ранеными заниматься. А ежели бы я тебя обманул, а? Сразу же после боя расставил окрест дозоры, и ныне твои вои вместе с моими ходят. С одной стороны доверие, а с иной... Отчего не доверишься совсем моим людям? Измотались вы в битве побольше нашего... Да, раненые ваши как?

— Отвечу сначала на последний вопрос, — помотал головой Иван, чтобы показать эрзянину, что уже начал забывать начало его речи. — Один мой воин так и умер, не приходя в сознание. Второй, думаю, выживет, но еще плох... сутки отлежится, тогда будет видно. У остальных ратников раны не смертельные, если, конечно, не воспалятся... Из них двое не ходячих, но надеюсь, что через пару месяцев бегать начнут, жилы не перебиты. Лекарством травяным запаслись мы вдоволь, да и лекарь наш ветлужский троих моих воев учил, как раны обрабатывать... Кроме того, сам я тоже кое-что умею. Выкарабкаются.

— Добрые вести... А я не премину тебя отблагодарить за помощь моим пострадавшим, со сноровкой твои люди с лечением управились. Травы все знакомые, иной раз и мы их пользуем, однако все больше внутрь, если кто животом мается или иной болью. А уж то, что рану шить можно шелковыми нитями, так это я в первый раз увидел...

— Вполне можешь потом применять такое лечение на своих воях. Помни только, что нужна чистота в таких делах, воду надо кипятить, иголки и нитки в нее окунать. То же самое с тряпицами. А отвар готовить отдельно, остужать и процеживать. Шелковые же нитки вполне у булгарцев найти можешь, другие в ранах не рассасываются, а загнивают. А по поводу моих дозоров не обижайся, приучаю я своих воинов, чтобы службу несли, не расслабляясь даже после битвы. Кто знает, когда враг новый подойдет?

— Хочешь сказать, что твои вои еще обучение проходят? Не похоже на то, да и не все из них неоперившиеся юнцы...

— Правильно. Но учиться можно всю жизнь, а они со мной всего лишь с начала лета, некоторые даже меньше месяца. Большинство из них были в недавнем прошлом охотниками, однако пришлось им и за мечи взяться...

— Мокша рассказывал про ваши беды, хоть сам и не всё видел... — Андяс перевел дух, еле успевая толмачить в обе стороны, отхлебнул из чаши с хмельным медом, пущенной по кругу, и продолжил. — После его сказаний о вашей земле у нас прибавилось к вам веры... Знаем ныне, что не просто так вы к нам шли.

— Значит, не всю головушку ему отбили? — улыбнулся Иван. — Это хорошо, уж больно мастер он хороший. А насчет того, зачем к вам шли... это и есть ответ на твой первый вопрос, про торговлю. Брони из добычи нам сильно пригодятся... ты сам видел, что мы, имея добрые доспехи, почти не получили ранений. Однако нужны они нам не ценой ругани с тобой и твоим князем. Я и торговался лишь потому, что иначе ты меня просто не понял бы...

— Может, все тогда отдашь? — улыбнулся Овтай.

— Ну уж нет, сговорились, так сговорились, да и три с половиною десятка кольчуг на дороге не валяются. А насчет нашего дела... Что знаешь ты о нас?

— Что? — Овтай крепко задумался, достал из-за спины глиняную бутыль, оплетенную лозой для сохранности, налил в довольно большую расписную братину остро пахнущий летом и травами напиток, и поднялся на ноги. — В честь дележа честного добычи воинской! Да пребудет с нами Инешкипаз, Вере Чипаз! Отпейте, гости дорогие, настоящего медового пуре. Это не чета вашему хмельному меду. Напиток сей силу набирает несколько лет, выдерживается в закопанных в землю дубовых бочках.