Духовный мир - Григорий Дьяченко

Эти примеры с достаточностью показывают, как многого еще недостает для того, чтобы в геологии и палеонтологии можно было приходить к всесторонне несомненным результатам, именно по тем вопросам, в которых они соприкасаются с Библией. А дока таких результатов еще не достигнуто, нельзя окончательно производить и сопоставления между естествознанием и св. писанием, и этот преждевременный опыт сопоставления их скорее может лишь препятствовать, чем содействовать отысканию истины. Таким образом, мы должны ограничиваться лишь тем, что возможно для нас при теперешнем состоянии вещей.

При этом прежде всего, необходимо установить правильную точку зрения. Никогда не может быть излишним повторение той истины, что Библия не есть учебник по астрономии или геологии, а документ религии; что она и не предназначена к тому, чтобы давать ответы на вопросы естествоиспытателей, или предвосхищать ни исследования, или даже только облегчать их, а имеет своею целью удовлетворение религиозных потребностей. Таким образом, и то, что она говорит о сотворении мира, она говорит не как естественнонаучный реферат, а как религиозное назидание. Таким образом, в ней отнюдь нельзя искать того, чего и не заключается в ней.

а) Первое, на что в ней обращается внимание, есть то, что мир сотворен Богом. Геология начинает с хаоса, находящегося в состоянии брожения и движения. Откуда этот хаос – геология не знает. Св. писание идет дальше хаоса геологии и говорит, что Бог сотворил и самое первовещество, из которого мало-помалу образовался этот благоустроенный и богатый формами мир. Это такое положение, которого геология совсем не касается, которого она, при наличности своих средств и не может ни обосновывать, ни отвергать, так как оно лежит за пределами ее научной компетентности, но это такое положение, которое вполне имеет религиозный интерес и, следовательно, громадную важность.

б) Затем св. писание говорит, что жизнь на земле, мир растений и животных получил свое начало именно чрез взаимодействие естественных сил и творческой деятельности Бога. Бог говорит: «да произведет земля», «да соберется вода», и «создал Бог». О начале органической жизни естествознание также ничего не говорит нам, и оно даже отказывается, по крайней мере, в лице наиболее серьёзных представителей его, дать объяснение его иначе, как чрез допущение высшей творческой силы.

в) Далее св. писание говорит, что земля в своем постепенном переходе от всеобщего к частному, от несовершенного к совершенному, от несвободного к свободному, все более приближалась к человеку, пока в нем не нашла венец и цель своих форм. Это повествование имеет глубокое религиозное значение, так как из него видно, что человек был целью творения Бога, был также истинною и последнею, а по этому и первою мыслью Бога, что при творении мира Бог имел в виду человека и Свое отношение к нему. Естествознание ничего не знает об этом, да ничего и не может знать о том, потому что это вопрос религии. Но предположение того, что земные формы образовались в последовательной постепенности вплоть до человека, она поразительным образом подтверждает и всякий дальнейший шаг ее исследований есть вместе с тем шаг в этом подтверждении. Если, по учению св. писания, земля сначала была покрыта водой, и затем явились горы и суша, эта последняя украсилась растительностью, вода наполнилась рыбой, воздух птицами, затем следовали земные животные, и все это было закончено созданием человека, то этот именно хаос развития (хотя, конечно, только в общих чертах и крупных очертаниях, причем указываются только главные члены, с оставлением в стороне побочных) раскрывает пред нами и геологическое исследование.

В одном только отношении естествознание оказывается, по видимому [82], правым когда оно требует для произведения главнейших форм земных образований больших пространств, чем допускаемое, преобладающим воззрением время, ограничиваемое шестью 24 часовыми днями. Достаточно, например, указать на большие каменноугольные залежи, которые образовались из громадного растительного мира, и, например в северной только Америке, по вычислению Лоджерса, занимают пространство в 6.250 квадратных миль, или в Саарбрюкенской области доходят до 19 или 20 тысяч футов ниже уровня моря; или на громадное, принадлежащее к позднейшему времени каменноугольное наслоение (причем например Гартиг определяет древность одного колоссального ископаемого кипарисового ствола 3.100 годами, а между тем там находятся одно над другим не менее 13 таких каменноугольных наслоений).

Принимая во внимание все это и многое другое, мы если и не будем прибегать к помощи биллионов как это делает школа Ляйеля, то, во всяком случае, должны будем допустить весьма большие периоды. Так, во всяком случае, смотрит на это дело геология.

Что касается богословия, то оно в отношении вопроса о днях еще не сказало своего окончательного слова, так как самое понятие о дне в Библии не имеет надлежащей определенности, и там говорится о таких днях которые существовали еще раньше солнца. Будем ли мы понимать под ними великие периоды, так как тысяча лет перед Богом как один день, и один день, как тысяча лет, так что под ними можно бы разуметь не обычные человеческие дни, а великие мировые дни или периоды; или мы будем смотреть на дни только как на известную форму выражения, в которой самый предмет должен подвергнуться ближайшему человеческому рассмотрению, – как бы мы ни понимали это – одно несомненно, что в библейском повествовании вопрос идет не столько о днях, сколько о самых делах. Для религии важно не время, а самый предмет; а предмет о котором идет речь, состоит в том, что Бог сотворил мир силою Своей воли в свободной любви, в постепенной последовательности отдельных форм до самого человека, чтобы в нем найти цель Своих творческих дел и с ним заключить союз общения в духе.

Если мир создан для человека, то он не есть что-либо чуждое нам, но в нем выступает родственная нам жизнь, и он имеет ближайшее соотношение к нам. Мы чувствуем, что тут волнуется жизнь, которая предназначена для нас; мы одни только и можем выразить всю тайну бытия, поэтому, все голоса природы находят себе отголосок в человеческой груди, и человек есть, так сказать, язык всего творения. В его духе отражается вселенная, и он высказывает тайну ее. Но результат познания его духа должен сделаться в его устах словом хвалы, которая прославляет Творца этого мира. (Сост. по кн. «Апология христианства», Лютардта, стр. 51-69).

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Бог в частной и всемирно – исторической жизни рода человеческого.

А. Промысел Божий в частной жизни людей, как отдельных самостоятельных личностей.

1. Рассказы, выясняющие ту мысль, что пути промысла Божия неисповедимы.

В третьей книге Царств (гл. 5 и след.) мы читаем что, когда Соломон строил храм Иегове на горе Сионе, то все материалы, служившие для этого громадного здания, должны были приготовляться далеко от Иерусалима, так что стук инструментов не раздавался в святом граде. Таким образом, очень долго работники, размещенные в иудейских долинах и на горах Ливана, рубили кедры или тесали камни. Ни один из них не знал плана великого архитектора; но каждый получал приказание исполнить известный урок к назначенному сроку пришел день, когда храм предстал во всем своем величии и убранстве.

Здесь кроется поразительное изображение частных действий Божественного провидения в исторических судьбах рода человеческого. Бог, этот верховный Архитектор, веками строит (в смысле мироуправления) громадное здание, план которого от нас сокрыт, но которое будет святыней для Его прославления. И здесь-то, в этой земле изгнания, вдали от неба, далеко от святого Сиона, далеко от жилища мира и славы, приготовляются материалы для небесного града. Следовательно, каждый из нас должен исполнять на своем посту вверенную ему работу, не стараясь уразуметь то место, которое она займет в мировой гармонии. Как можем мы, работники одного дня, проникнуть в план Бога вечности?… Нам достаточно знать, что наша работа, как бы она ни была скромна, известна Всевышнему, – нам достаточно знать, что Он потребует ее рано или поздно и примет ее от нас, – нам достаточно верить, что придет день, когда все эти материалы, которые нам кажутся разбросанными в беспорядке, будут собраны в такой порядок, который восхитит и порадует нас. Тогда человеческие страдания, печали и жертвы не покажутся нам более бесполезными и тяжелыми; тогда мы увидим как из мрака ничтожества и неизвестности всплывут великие дела христианской любви и тайные добродетели, которых один Бог был свидетелем; тогда ничто не покажется нам малым случайным или неожиданным ни в истории человечества, ни в нашем собственном существовании. Случая более не будет, а здание, которое Божественная мудрость медленно приготовляла вековой работой, возвысится в своей надзвездной красоте, как вечное святилище бесконечной любви.