Эндимион - Дэн Симмонс

Де Сойя описывал своей дочери Энее церемонии повторного крещения в соборе Святого Иоанна: вслед за родителями он отказался от заблуждений и признал единоначалие Иисуса Христа – а также власть Ватикана. Тем же вечером мальчик приобщился святых тайн и получил крестоформ.

Крещение Марии было назначено на десять вечера. В восемь сорок пять девочка неожиданно умерла. Устав Ордена гласил: человек, который умер до принятия креста, не может быть воскрешен искусственно.

Казалось, отец Федерико должен был впасть в ярость, почувствовать себя обманутым… Однако он воспринял смерть дочери как Божью кару: Господь – не тот, которому он молился с детства, не Сын, неразрывно связанный с Матерью, а суровый Бог вселенской Церкви, Бог Ветхого и Нового Завета – наказывает не только семейство де Сойя, но и всех отступников из Льяно-Эстакадо. После возвращения домой с телом дочери, укутанным в белый саван, старший де Сойя стал проповедовать на Мадре-де-Диос истинный католицизм. Зерна упали на плодородную почву, ибо Красная Смерть подорвала веру Приверженцев Марии во всемогущество Богоматери. В семь лет Федерико отдали в школу Ордена в Куидад-дель-Мадре, а сестер мальчика отослали в монастырь на севере. Еще при жизни старшего де Сойя, до того как Федерико в сопровождении отца Магера отправился в Нуэво-Мадрид, чтобы поступить в семинарию святого Фомы, Приверженцы Марии, все до единого, обратились в истинный католицизм. Смерть маленькой девочки привела к возрождению целого мира.

Во сне капитан де Сойя объяснял все это не слишком подробно, ибо Энея, как выяснилось, знала почти все.

Ночь за ночью, на протяжении ста сорока двух суток, капитан рассказывал Энее о своем открытии, о том, что узнал, как победить Красную Смерть и спасти сестру. Де Сойе приснилось, что спасти Марию может крестоформ. Он проснулся весь в поту, а следующей же ночью понял, что ошибался.

Чтобы Мария выжила, ей следовало возвратить статуэтку единорога. Де Сойя объяснял Энее, что должен отыскать в лабиринте улиц клинику и вернуть статуэтку. Тогда его сестра останется жить. Однако ему, как он ни старался, так и не удалось выбраться из лабиринта.

Незадолго до появления девочки в системе Возрождения де Сойе приснился сон, в котором он отыскал-таки медицинский центр святого апостола Иуды. Отыскал – и с ужасом понял, что потерял статуэтку.

Тогда Энея впервые заговорила с ним во сне. Девочка вынула статуэтку из кармана курточки и сказала:

– Видишь, она все время была с нами.

В действительности пятимесячное ожидание в системе Возрождения разительно отличалось от того, что довелось испытать де Сойе у Парвати. Эти системы, как в буквальном, так и в переносном смысле, разделяли световые годы.

Через час после прыжка к Возрождению у «Рафаила» затребовали позывные. Компьютер выдал код, после чего к авизо подошли два разведчика и факельщик. Власти решили переправить четыре безжизненных тела на поверхность планеты, в центр воскрешений.

В отличие от того, что было у Парвати, воскрешение на Векторе провели как полагается. Капитана де Сойю и капрала Ки, у которых не все прошло гладко, продержали в реаниматорах целых три дня сверх обычного срока. Оставалось только гадать, способна ли на нечто подобное автоматическая система воскрешения на борту «Рафаила».

С Грегориусом и Реттигом они встретились неделю спустя. Каждого сопровождал личный капеллан. Сержант явно тяготился опекой, ему не терпелось заняться делом; что касается остальных, и де Сойя, и Ки с Реттигом наслаждались покоем.

«Святой Антоний» появился в системе Возрождения на несколько часов позже «Рафаила». Некоторое время спустя де Сойя связался с капитаном Сати и капитаном Лемприером со «Святого Фомы», который прибыл на Вектор, имея на борту свыше тысячи восьмисот мертвецов и две тысячи триста раненых. Всех пострадавших в битве на Гиперионе немедленно распределили по клиникам, соборам и орбитальным базам.

Де Сойя присутствовал при воскрешении генерала Барнс-Эйвне. Когда капитан увидел маленькую рыжеволосую женщину в больничной пижаме, его сердце наполнилось жалостью. Впрочем, генерал нисколько не утратила агрессивности.

– Какого черта? – воскликнула она, едва придя в себя. – Что стряслось?

Де Сойя рассказал о бойне, которую учинил в Долине Гробниц Времени Шрайк, и обо всем, что успело произойти за то время, пока он преследовал девочку (семь месяцев для него и всего четыре – для генерала).

– Выходит, собаку съели да хвостом подавились?

Капитан усмехнулся. Барнс-Эйвне единственная не собиралась щадить его чувств. Сам-то он прекрасно сознавал, что и впрямь смахивает на человека, «подавившегося хвостом»: дважды руководил операцией по захвату девочки, и дважды операция закончилась неудачей. Признаться, он ожидал по меньшей мере отставки; впрочем, более справедливым исходом был бы трибунал. За два месяца до прибытия девочки в системе Возрождения появился второй «архангел» с курьерами на борту. Де Сойя приказал курьерам немедленно возвращаться на Пасем, доложить обо всем командованию и получить от Генерального Штаба соответствующие распоряжения. Дожидаясь решения, он продолжал готовиться к встрече Энеи.

На сей раз в распоряжении де Сойи, волей Папы Римского наделенного всей полнотой власти на Векторе, находились весьма внушительные силы. Двести тысяч солдат, в том числе элитные подразделения морской пехоты и бригада швейцарских гвардейцев с Гипериона, а также морские и космические корабли. Что касается космического флота, он состоял из двадцати семи факельщиков – восемь из них относились к классу «омега», ста восьми разведчиков, шести звездолетов класса «три К» с тридцатью шестью эсминцами сопровождения, ударного авианосца «Святая Мало», который нес свыше двухсот истребителей «скорпион» и команда которого насчитывала семь тысяч человек; древнего тяжелого крейсера «Гордость Брешии», переименованного в «Иакова», двух десантных кораблей в дополнение к «Святому Фоме», сорока эсминцев класса «Благословение», пятидесяти восьми легких крейсеров (трех таких кораблей вполне хватило бы, чтобы защитить от нападения из космоса любую планету), а также ста с лишним фрегатов, смертельно опасных в ближнем бою, тральщиков, авизо, катеров – и «Рафаила».

Через три дня после того, как второй «архангел» отправился на Пасем, за семь недель до прибытия девочки, в пространстве Возрождения-Вектор появились «волхвы» – «Мельхиор», «Гаспар» и бывший звездолет де Сойи «Бальтазар». Сперва де Сойя искренне обрадовался, но потом сообразил, что ему предстоит опозориться на глазах старых товарищей. Тем не менее он поспешил навстречу «Волхвам». Едва де Сойя ступил на борт «Бальтазара», капитан Стоун протянула ему сумку с личными вещами, которые он вынужден был оставить на факельщике. Сверху лежал аккуратно упакованный в пенолит подарок сестры – крохотная фигурка единорога.

В разговоре с Хирном, Буле и Стоун де Сойя не стал ничего скрывать – обрисовал ситуацию и подчеркнул, что ожидает смены руководства. Два дня спустя возвратился «архангел», на борту которого были два пассажира: капитан Марджет Ву, адъютант адмирала Марусина, и отец Браун, помощник монсеньора Лукаса Одди, секретаря и доверенного лица Симона Августино, кардинала Лурдзамийского, премьер-министра Нового Ватикана.

Де Сойя получил пакет с предписанием вскрыть, не дожидаясь воскрешения капитана Ву. Он не стал медлить. Распоряжения были недвусмысленными: продолжать погоню, приложить все силы для поимки девочки и даже не заикаться об отставке. В послании говорилось, что капитан Ву, отец Браун и все прочие должны подчиняться капитану де Сойе и оказывать ему всяческое содействие.

Содействия, кстати сказать, де Сойя добился собственными силами. Хотя поначалу пришлось нелегко – в системе Возрождения находились три адмирала и одиннадцать генералов, не привыкших, чтобы ими командовал какой-то капитанишка. Тем не менее им пришлось проглотить пилюлю – никому не хотелось ссориться с человеком, у которого папский диск. Получив пакет с инструкциями, де Сойя заручился поддержкой не только военных, но и штатских, вплоть до мэров Да-Винчи и Бенедетто, Тосканелли и Фиораванте, Боттичелли и Мазаччо.

Незадолго до прибытия Энеи, составив и утвердив план действий, капитан де Сойя выкроил время на личные дела. Он избавился от бесчисленных помощников и даже от личных телохранителей, каковыми назначил Грегориуса, Ки и Реттига, и в гордом одиночестве отправился на поиски медицинского центра святого апостола Иуды. А когда нашел, неожиданно для себя убедился, что наяву здание центра начисто утратило то символическое значение, которым обладало во сне.

В центре де Сойе сообщили, что его бывший наставник, отец Магер, уже многие годы является настоятелем бенедиктинского монастыря Вознесения в приходе Флоренция в другом полушарии планеты. Капитан отправился туда и провел со стариком целый день. Отец Магер, которому было под девяносто и который «с радостью ожидал первого воскрешения во Христе», ничуть не изменился, остался таким же доброжелательным и терпеливым, каким его запомнил де Сойя. Выяснилось, что священник не так давно побывал на Мадре-де-Диос.