Слотеры. Бог плоти - Виталий Обедин

Впрочем, даже если бы швырки (так поначалу прозвали портальные кабины Гильдии) продолжали функционировать, никому из нас троих не пришло бы и в голову ими воспользоваться. Древняя кровь… скажем так, не очень дружна с магией порталов. Для нас вероятность вылететь из портала в виде кучки кровавого фарша составляет уже не два и даже не семь, но все тридцать семь процентов.

Уж лучше экипаж!

Красноглазые демонические жеребцы Морта свирепо всхрапывали и скалили огромные белые зубы, пугая мирных обывателей. Но куда больше страху нагонял герб, изображенный на полированной дверце и больших бляхах на конской упряжи. К разнообразным магиматам в Блистательном и Проклятом не привыкать, а вот герб был единственным в своем роде, и знали его все. Никаких корон, лент и щитов – только грубо намалеванное белой краской пятно и шесть черных изломанных стрел, расположенных на нем полукругом.

Родовой знак Слотеров, символизировал шесть темных добродетелей, признаваемых и почитаемых кланом. То бишь все то, за что не положен вход в Вырий Небесный. Две тысячи лет назад их вывел в своей «Книге притчей и откровений» древний царь смертных Соломоний, известный как своей набожностью, так и искушенностью в тайных знаниях.

Гордый взгляд.

Лживый язык.

Руки, проливающие невинную кровь.

Сердце, кующее злые замыслы.

Ноги, быстро бегущие к злодейству.

Разум, изобретающий лжесвидетельство.

Из полного набора темных добродетелей клан отбросил лишь одну, седьмую. Не должно быть среди Слотеров «сеющих раздор между братьями».

Члены нашей семьи редко утруждали себя опознавательными знаками и никогда не носили на груди стигм, но герб клана в городе знал каждый – от мала до велика. Поэтому даже королевские гонцы и посыльные Магистрата – люди, которым по закону при исполнении служебного долга никто не может чинить препятствий, – увидев шесть черных стрел, торопливо уступали дорогу и испуганно жались к стенам.

И частые в последнее время на улицах Ура наемники из Гейвории, дерзкие и воинственные, при любом удобном случае задиравшие простолюдинов, мастеровых и прочих прохожих, попадаясь навстречу, немедленно забывали о том, что жаждут славы неустрашимого Хормака-варвара. Притихали и старались не смотреть лишний раз на карету, не желая нарваться на неприятности.

С дороги, Выродки едут!

За весь путь нам только раз попался тот, кто не выказал страха. Встретившийся по дороге бородатый гном в грязном кожаном натъесе (длинном, до пят, кафтане-фартуке, традиционном для подгорного люда), не отпрыгнул, но отошел в сторону важно и неторопливо, подслеповато щурясь на проезжающий мимо экипаж.

Бесстрашный болван. Известная поговорка не врет: «Хочешь вложить гному хоть немного почтения – сначала попробуй проделать в его голове трещину».

Пару раз навстречу попался големобиль – новомодное изобретение, получившее распространение у молодых пижонистых нобилей Ура. Вместо лошадей в карету спереди или сзади впрягали небольших големов, покорных рывкам ременных плетей, которые крепились к специальным кольцам в сочленениях конечностей. Натягивая и ослабляя эти ремни, возница регулировал скорость движения голема, тянувшего либо толкавшего экипаж, а также направление движения. А по некоторым, регулярно повторявшимся маршрутам големы и вовсе могли передвигаться самостоятельно, подчиняясь заранее заложенной магом-создателем команде.

Высшим шиком среди молодой аристократической поросли считались полностью крытые экипажи, скрывающие не только кабину с ездоками, но также козлы со шкипером (так принято называть големовожатых) и самого голема. Огромные неуклюжие повозки, казалось, сами собой двигались по улицам Ура, вызывая у горожан уважение и трепет.

Ну да трепет трепету рознь.

Любой големобиль бледнел по сравнению с черной каретой Морта, а та не шла ни в какое сравнение с мрачным величием Кэр-Кадазанга, медленно вырисовывавшегося впереди.

Выродки приехали.

Глава IV

Гнездо чудовищ

Зловещий и угрюмый родовой замок Слотеров возвышался над всей северо-западной частью Блистательного и Проклятого, подобно исполинскому утесу, сброшенному сверху капризным и злопамятным богом. Высоко в небе, в сумраке, противоестественно прилипшем к сводам замка и не редевшим, как бы высоко ни поднималось солнце, витали вытянутые тени, то появляясь, то исчезая из виду. Что это на самом деле – существа, вызванные Кэром для охраны своих территорий из потусторонних миров, или только иллюзии, призванные устрашить граждан Ура, никто толком не знал. Если честно, даже в семье не особо разбирались.

Сколько я себя помню, эти создания никогда не опускались на землю, а двигались так быстро и неуловимо для глаза, что рассмотреть что-либо не представлялось возможным.

От прочего мира замок оградил-опоясал себя высоченным забором из камня и железа. Сложенные из грубо отесанных гранитных глыб стены, сделавшие бы честь любой крепости, негостеприимно и угрожающе щетинились по верху ржавыми остриями кованых пик, увитых сухими завитками увядшего плюща. Не такая уж и неодолимая преграда, но едва ли найдутся желающие ее преодолеть. Охотников не сыскать даже среди сорвиголов Гильдии ночных ангелов, которые славятся тем, что для них не существует преград и запертых дверей.

Джад первым соскочил со ступеньки кареты, подошел к резным воротам и, стукнув пару раз дверным молотком по медной пластине, потребовал, чтобы они открылись.

С голодным скрежетом ворота разлепили створки, хищно выставив напоказ зазубренные куски позеленевшей от времени бронзы. Они походили на пасть гигантского глубоководного чудища, поджидающего добычу, и, сказать по правде, сомкнувшись, действительно запросто перекусили бы пополам кого угодно – хоть рыцаря в полных доспехах. Правда, в наше время рыцари уже полных доспехов не носят, поскольку их прекрасно прошивают насквозь мушкетные пули, а если ревнители старых традиций все же найдутся, даже им достанет мозгов не соваться лишний раз к Слотерам.

Во-первых, мы никогда не сражаемся с открытым забралом, а во-вторых – всегда побеждаем. С понятиями и жизненным кредо рыцарей такое плохо сочетается.

Мы прошли во двор, и ворота-пасть, звонко клацнув бронзой, сомкнулись за спиной.

Нас встретил унылый и мрачный вид. Сада во дворе замка не имелось. Точнее, он присутствовал, но назвать его садом язык повернется не у всякого.

У большинства Слотеров присутствует тяга к угрюмым пейзажам и унылым ландшафтам – это как тоска по утраченной Преисподней, – поэтому вместо газонов и аллей Кэр тут и сям вырастил весьма симпатичные мертвые древесные остовы, зловеще торчащие из голой и сухой, потрескавшейся местами земли. Черные, корявые и скрюченные, они казались проклятыми душами, стенающими в вечной агонии. Их изломанные ветви-руки тянулись к небу в немой мольбе, призывая его швырнуть спасительную молнию и избавить от страданий.

В тихий безветренный день, чутко прислушавшись, можно даже услышать, как эта мольба едва слышным стоном-шепотом разливается в воздухе, так что, возможно, в аллюзии о проклятых душах есть что-то от истины. Уж чего-чего, а сего товара родичи в свое время набрали, накрали, накупили и просто награбили у смертных с запасом.

Некоторые остовы затейник Кэр переплел в причудливые и гротескные фигуры чудовищ, которые угрожающе скрипели, когда мимо них проходили живые, и иногда произвольно меняли форму, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размерах. К таким лучше было не приближаться – иногда, забываясь, они пытались схватить и сожрать даже членов семьи, для защиты которых были созданы. Оно и понятно – вечный голод. Из мертвой почвы корнями ничего не вытянешь.

На мой взгляд, сад выглядел слишком театрально, почти как графическая иллюстрация из романа для впечатлительных девиц, однако не стоит забывать – замок преподносил себя так отчасти и для того, чтобы производить впечатление на смертных Ура. Гнездо сумасшедших колдунов и мутантов должно выглядеть гнездом сумасшедших колдунов и мутантов. Ему надлежит угрожать, пугать, вызывать мистический ужас.

В конце концов, если смертные сочтут, что им надоело нас бояться, дело может обернуться худо. Слотеров, без прочих кланов, всего сотня с небольшим. Не так много против самого густонаселенного города в мире.

Гости у моих родичей бывают редко, но уж те, кто был, до конца дней свой визит не забудут и другим расскажут, безжалостно все приукрасив.

Мы не успели пересечь двор и на четверть, когда раздались знакомые глухие удары – буммм! буммм! Словно кто-то забрался повыше и швырял на землю огромные чугунные ядра.

Пришлось остановиться, давая возможность Церберу – огромной химере-привратнику, вытесанной из цельного куска гранита, – рассмотреть нас и убедиться, что пришли друзья. Холодные бока Цербера выглядели серыми и шероховатыми от времени и частых непогод. Чудовищная голова пучила потускневшие глаза-рубины и скалила длинные тупые клыки. Клыки эти, понятно, представляли собой не более чем украшение, или, правильнее сказать, устрашение. В ход они никогда не шли, ибо сия исполинская каменная туша никого и никогда не рвала на части.