Еще раз о немецких деньгах - Ю Фельштинский

Если мой безосновательный арест явился актом политической борьбы против коммунизма, то мое длящееся уже четыре с половиной месяца пребывание в тюрьме есть акт чистого насилия. И зеленую улицу этому применению насилия дал прусский министр юстиции Гейне, который, проигрноровав декларируемый министерством иностранных дел принцип невмешательства в незаконченное следствие, с трибуны ландстага заявил общественности, что мое участие в январских беспорядках доказано и рекомендовал меня как "международного преступника" вниманию подчиненных ему (!) органов правосудия и приданной его юстиции добровольцев. И те, и другие оказались достойны своего хозяина. Апелляционный суд первого земельного суда отклонил ходатайство моего защитника о моем освобождении из-под ареста, обосновав это решение тем, что, хотя это никак не доказано, надо мной тяготеет подозрение в участии в январских беспорядках. Добровольное правосудие уже 13 июня пыталось привлечь меня к ответу: из казармы напротив в меня несколько раз стреляли. Все попытки замазать это дело разбиваются о высказывания солдат, которые подтверждают не только выстрелы, но и то, что перед стрельбой в казарме шел разговор о том, что я нахожусь во дворе. В довершение всего, юридические власти отказываются перевести меня из этой тюрьмы, в которой от добровольцев меня отделяет всего лишь деревянная стена, в которой я до недавнего времени был свидетелем того, как забивали арестованных в марте, как упражнялись в стрельбе по живым мишеням, в Моабитскую тюрьму, где, как утверждает мой защитник, я буду в большей безопасности*. Я не знаю, по каким причинам юридические власти держат меня в этой тюрьме, в которой сейчас содержат кратковременно лишь уголовных преступников, находящихся под следствием. Я лишь хочу обратить Ваше внимание на то, что если в один прекрасный день господам офицерам надоест терроризировать Германию под прикрытием правительства Носке, если они возьмутся за какие-то дела сами, то, конечно, препроводить в царство небесное еще одного вождя мирового коммунизма им будет гораздо проще оттуда, где нет других политических заключенных, в отличие от Моабита, где их сотни. Я не сомневаюсь, что потом окажется, что официальные власти этого вовсе не хотели, но можете быть уверены, что мое правительство не посмотрит ни на какие уважительные причины, по которым члена центрального комитета советов рабочих и солдатских депутатов, после незаконного ареста, держат месяцами в заключении в тюрьме с наиболее благоприятными возможностями для несчастного случая.

Вы можете проверить все мои утверждения, не вмешиваясь "в незаконченное следствие". Для этого только нужно--и кстати, это Ваша обязанность, --поскольку немецкие граждане и служащие, являющиеся заложниками в России, головою отвечают за мою безопасность--потребовать от министерства юстиции конкретизации доказательств, собранных против меня во время пятимесячного следствия. Министерство юстиции не сможет назвать Вам ни одного даже самого ничтожного факта, который мог бы доказать, что в моем случае дело идет об охранном аресте. Тем самым я Вам заявляю, что этот охранный арест уже сейчас составляет угрозу для моей жизни. Вы знаете, что в момент военного путча эта угроза станет явью. Я обращаю ваше внимание на то, что, если вы не выполните ваш элементарный долг как министр иностранных дел и не положите конец этому незаконному задержанию члена русского и представителя украинского правительства, то вы ответственны не только за мою безопасность, которая вас явно не слишком волнует, но за безопасность немецких граждан, которых мое правительство сочло вынужденным взять в качестве заложников за меня.

Цель моего письма--установить эту ответственность и лишить министерство иностранных дел возможности утверждать, что оно было не информировано и что к нему никто не обращался. Мое правительство, несмотря на то, что следователь всячески

*) Неясно, почему в конце письма указано, что оно написано из следственного изолятора Моабит, если Радек только требует еще туда своего перевода. Шюддекопф считает, что Радек был переведен в Моабит в самом начале августа 1919 г.--Прим. Ю. Ф.

задерживает информацию обо мне, в курсе дела. А через него будут информированы также венгерское советское правительство, Жан Лонг, МакДональд, Модильяни, а также социалистические партии нейтральных стран. Пусть все знают, господин министр, имеете ли Вы право апеллировать к ним относительно актов насилия со стороны Антанты.

Берлин, Моабит, следственная тюрьма.

1 июля 1919. Карл Радек

член русского и представитель

украинского советского правительства

член Центрального комитета

Коммунистической партии России

. Цит. по: Baron S.H. Plekhanov in War and Revolution, 1914--17.--International Review of Social History (Amsterdam), 1981, vol. 25, pt. 3, p. 346--348.

. Senn A.E. The Myth of German Money During the First World War. --Soviet Studies, 1976, vol. 28, 1, p. 83--90.

. Possony T. Lenin: The Compulsive Revolutionary. Chicago. 1964, p. 183, 192.

. The Unknown Lenin. Yale University Press. 1996, p. 12.

. Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. М. 1995, с. 257, 260.

. Написано рукою Алексинского. -- Прим. Ю.Ф.

. Написано рукою Алексинского. -- Прим. Ю.Ф.

. Написано рукою Сватикова. -- Прим. Ю.Ф.

. Архив гуверовского института, колл. Б.И. Николаевского, ящик 150, папка 11. Из папки бумаг Департамента полиции. Машинописная копия. Конец октября 1917 г., нов. ст. (датировано по содержанию). -- Прим. Ю.Ф.

. Здесь и далее в оригинале нумерация нарушена. -- Прим. Ю.Ф.

. Пропуск в документе. -- Прим. Ю.Ф.

. Пропуск в документе. -- Прим. Ю.Ф.

. Пропуск в документе. -- Прим. Ю.Ф.

. Пропуск в документе. -- Прим. Ю.Ф.

. Пропуск в документе. -- Прим. Ю.Ф.

. Русская мысль, 8.V. 1956.

. Русская мысль, 17.V.1956.

. Русская мысль, 14.VI.1956.

. Новое русское слово, 6.VII.1956

. Русская мысль, 23.VIII.1956.

. Ящик 151, папка 12.

. Эту слежку я видел сам.

. Письмо на бланке газеты Бурцева "Общее дело".

Fritz T. Epstein. Zwischen Compiegne und Versailles, geheime amerikanische Militardiplomatie in der Periode des Waffenstillstandes 1918/19: die Rolle des Obersten Arthur L. Conger. - Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte III, 4. Oktober 1955. Stuttgart, 412-445. О реакции командования сухопутными войсками см.: H.Phelps. Aus den Groener-Dokumenten. II: Внешняя политика командования сухопутными войсками вплоть до заключения мира. Deutsche Rundschau, 76, 1950, стр. 616-625; Wilhelm Groener. Lebenserinnerungen, Gottingen, 1957, S. 484 и далее, а также Dorothea Groener-Geyer. General Groener, Soldat und Staatsmann. Frankfurt a. M. 1955, S. 136 и далее.

Herbert Helbig. Die Trager der Rapallo-Politik. Gottingen, 1958; Gunder Rosenfeld. Sowjetrussland und Deutschland 1917-1922 . (Восточный) Берлин 1960.

Особую благодарность хотелось бы выразить руководителю Политического архива г-ну советнику посольства I класса д-ру Йоганесу Ульриху за разрешение пользоваться архивом и служащим отдела за их постоянную помощь и поддержку.

Гельбиг, там же стр. 11-27; Отто-Эрнст Шюддекопф "Левые справа, национально-революционные меньшинства и коммунизм в Веймарской республике", Штутгарт, 1960, гл. 8, стр. 65-67.

Д-р Виктор Науманн (8 мая 1865 г. - 10 октября 1927 г.) имел уже во время I мировой войны, когда он был журналистом, вследствие своих многочисленных связей, большое политическое влияние, в том числе на рейхсканцлера графа Гертлинга (см. его книгу "Документы и аргументы", изданную посмертно в 1928 г. д-ром Паулем Майлером). В январе 1919 г. он пишет тогдашнему министру иностранных дел, графу Брокдорф-Рантцау, вслед за чем получает от него приглашение прибыть в Берлин для беседы. (Министерство иностранных дел, Германия, 122, No 2, том 6, "Министерство иностранных дел с 1 февраля по ноябрь 1925 г., стр. 1024). Затем, с 6 февраля по 18 августа 1919 г., Науманн - руководитель службы новостей министерства иностранных дел (посланник и директор), представляющий доклады непосредственно министру иностранных дел. Вероятно, вследствие конфликта из-за подписания мирного договора, он подает в отставку и в конце ноября 1919 г. покидает дипломатическую службу. Но, кажется, и со своим начальником, заместителем министра иностранных дел Эрнстом Фр. Лангвертом фон Зиммерн он соглашался не всегда. В архиве Брокдорф-Рантцау находится его секретная записка о беседе в июне 1919 г. с рейхспрезидентом Эбертом по поводу его отставки, где он называет назначение Науманна, произошедшее по совету Лангверта и посланника фон Бергена, ошибкой. Эберт называет Науманна "занимательным собеседником, которому все аплодировали, но который решительно не соответствовал занимаемой должности. Попытки Науманна снова поступить на дипломатическую службу в качестве посла, которые он продолжил и при Штреземанне, потерпели неудачу, Науманн жил в Мюнхене. Его жена, Альма Науманн-Ревин, переехала после смерти своего мужа к родным в Венесуэлу, где и умерла. Архив Науманна обнаружить не удалось.

Документ 5.

Разрозненные сведения о Карле Мооре можно найти в: Фридрих Гееб "Albert Berner und die Unionsdruckerei, ein Lebenswerk", Берн, 1946, стр. 51-53; "Das grune Husli", воспоминания Германа Грейлиха", изд. Гертрудой Медичи-Грейлих, Цюрих, 1942; высказывания Карла Моора о причинах участия в выборах в "Schwezer Blatter fur Wirtschafts und Sozialpolitik" ("Швейцарский журнал экономической и социальной политики") ХХ, Берн 1912, стр. 171-178, с историческими сведениями; Петер Биллер "Альберт Штек, 1843-1899, основатель социал-демократической партии Швейцарии", Ольтен, 1960; Й.Белли "Красная полевая почта при исключительном законе против социалистов", Берлин, 8.А. 1926; Франц Бергхоф-Изинг "Социалистическое рабочее движение в Швейцарии", Лейпциг, 1895; Й.Лангхарт "Анархическое движение в Швейцарии от истоков до настоящего времени и его руководители" Берн, 1909. Благодарю г-на Берта Андреаса (Versoix-Genf) за хронологическую таблицу с основными датами жизни Карла Моора.