Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

Все бы так и затихло, но к удивлению Шелленберга, через неделю его вызвал Гиммлер и предложил несколько иной план убийства лидера русских. В мастерских СС под Дрезденом уже была изготовлена специальная мина, размером с кулак и имевшая вид куска грязи. Она обладала большой разрушительной силой, и ее детонатор управлялся по радио. Коротковолновый передатчик размером с пачку сигарет действовал на расстоянии десяти километров.

Шелленбергу ничего не оставалось делать и он скрепя сердце, взял под свой личный контроль процесс подготовки покушения.

Первая группа диверсантов, собранная из людей, репрессированных советскими властями, один из которых был лично знаком с механиком из гаража Сталина была схвачена работниками НКВД.

Однако Вальтер не привык отступать. И вот начальнику восточного отдела РСХА оберштурмбанфюреру СС Греве было поручено сформировать еще одну группу диверсантов. Специально для нее в той же секретной лаборатории разработали «панцеркнакке» (»прожигающий броню») — короткоствольный облегченный фаустпатрон, настолько компактный, что, прикрепив к руке, с помощью специального манжета, его можно было спрятать в рукаве пальто. Вылетавший из ствола реактивный 30-миллиметровый снаряд прожигал на испытаниях броню толщиной в 45 мм с дистанции в 300 метров! Фаустпатрон был не одноразовым, а рассчитанным на 9 выстрелов.

И вот здесь в этом деле начались нестыковки. По версии американских историков Лука и Перриша это была уже вторая подобная экспедиция, а в архивах ФСБ говорилось, что вариант с поражением бронированной машины Сталина с помощью «панцеркнакке» был запасным. Основным же был вариант с миниатюрной ручкой, стреляющей отравленными патронами. А как же тогда уничтоженная первая группа диверсантов? В эфэсбэшных бумагах Бенедиктинский не нашел никакого упоминания о ней. И фамилия курсанта разведшколы Петра Таврина, перебежавшего к немцам в ночь на тридцатое мая сорок второго года по версии американцев была Политов, в архивах ФСБ же он значился как бывший инспектор саратовского горсовета, Петр Иванович Шило. Далее из обоих источников следовало, что судимый за растрату казенных денег Шило, (в карты проиграл шельмец) дважды бежал из мест заключения, по подложным справкам обзавелся паспортом на имя гражданина Таврина, по этой же фамилией окончил курсы младшего комсостава, но советская контрразведка во время войны все же достала его. И если бы не нерасторопность «товарищей», полировать бы ему нары в ожидании расстрела, а то и вообще бы шлепнули без суда и следствия.

Переметнувшись в мае сорок второго к немцам, Политов-Шилов-Таврин окончил спецшколу диверсантов в Австрии. После окончания школы он был направлен в Псков и там работал гестаповским агентом. В Пскове он знакомится с Адамичевой, которая также служила у немцев, вступает с ней в связь. Именно эту парочку сочли возможным послать в СССР для убийства Сталина.

Затем Политов поступил в личное распоряжение Отто Скорцени, к тому времени уже облажавшегося в Терегане.

После недолгого пребывания в Риге, где горе-диверсант попал на заметку местному подполью, заказав у портного подпольщика кожаное пальто-плащ, в которых тогда щеголяли особисты.

Таврина снабдили советскими наградами. Орден Ленина и медаль Золотая Звезда были взяты у одного из военнопленных.

Эти-то награды и сыграли с Тавриным злую шутку.

Бенедиктинский налил себе кофе.

По данным немецкого историка Хеллермана запасным вариантом к «панцеркнакке» было мощное взрывное устройство, вмонтированное в небольшой портфель. Таврину были даны явки людей, которые помогут ему достать гостевой билет на торжественное заседание 6 ноября 1944 года. Там он должен был незаметно оставить портфель и взорвать его по радиосигналу после того, как сам покинет зал заседаний.

Все еще больше запуталось.

Ну да ладно. Мало того, что диверсанты были упакованы, по самое не могу, так для них еще был изготовлен специальный четырехмоторный бомбардировщик типа «Арадо-332», с самым современным навигационным оборудованием. Он мог совершить посадку на ограниченной по размерам площадке. В самолет был вмонтирован специальный трап, по которому на советском мотоцикле М-72 Таврин и Шилова сразу после приземления могли съехать и двигаться к Москве.

Но с самого начала все пошло не так. Небольшую группу диверсантов, выброшенную под Смоленском с целью подготовить почву для элитных птенцов из «Цеппелин-Норд» повязала советская контрразведка. Удивительно не везло этому Скорцени. Тупые чекисты раз за разом рушили все его тонкие планы.

Так еще сам самолет, обстрелянный зенитной артиллерией сел совсем не там. Впрочем, на этот раз все как раз получилось как нельзя удачно. По крайней мере, сразу не попались. Но все равно на дороге Ржев-Москва одна из поисковых групп остановила для проверки документов злополучный мотоцикл, на котором ехали Политов и Шилова. Золотая Звезда героя из-под распахнутого плаща должна была произвести эффект. Документы были в порядке, диверсантов уже собирались отпустить, но Политов-Шилов-Таврин вызвал подозрение своим ответом на вопрос, откуда они едут. Он назвал деревню Демьяново. Сто пятьдесят километров от того места, где мотоциклисты были остановлены. Получается, ехали они всю ночь под дождем, а особист и его подруга совершенно сухие. А когда Политов снял плащ, один из поисковиков заметил, что награды-то расположены совсем не так, как полагается. Недавно введен новый порядок их ношения. В частности Золотая Звезда героя висела не на той стороне груди.

Че та совсем тупые немцы что ли? Нет, в этом деле еще много расхождений. То чекисты ловко вели диверсантов с самого момента посадки, то обнаружили их случайно.

Бенедиктинский послюнявил палец и зашуршал бумагами.

Архивы ФСБ вещь конечно эксклюзивная, но кто даст гарантию, что чекисты по прямому указанию Берии сами не сфабриковали это дело. Алексею-то именно это и нужно доказать. В этом плане он сильно рассчитывал на письмо некоего Политова своей любовнице Марии Скобцовой. Это письмо ему за некоторую сумму уступил фанат военно-исторической реконструкции Паша Сальков, с которым Бенедиктнский познакомился в бытность того «черным копателем». Мародерское нутро Паши все же не смогло устоять перед кругленькой суммой «зеленых», и вот теперь письмо в целлофановом файле лежит перед Алексеем на столе.

Чтож почитаем.

«Здравствуй, солнышко…» Пам-пам-пам. Сюси-пуси. А, вот, началось.

«… скоро, моя радость, все будет по другому. Скоро ты получишь обратно имения своего отца и мы заживем красиво и богато. Кто бы мог подумать, что конец краснопузым положат какие-то комья грязи…»

Ага, вот это уже интересно. Не о том ли взрывном устройстве речь? Но все дело-то в том, что «комья!» И потом письмо датировано сентябрем сорок второго и упоминается не Скорцени или Греве, а некий Девид Томпсон. Вот бы о нем чего-нибудь нарыть. Но главное в том, что скорее всего вся эта история с группой диверсантов в сорок четвертом — чистой воды выдумка чекистов. Надо рыть в этом направлении. Займемся Девидом.

Алексей захлопнул папку и пошел на кухню. Теперь он может отблагодарить себя порцией-другой коньячку. Не просто ради выпить, а за здравие перспективного направления расследования. Дело-то, наконец сдвинулось с мертвой точки.

Москва Языковский пер. д.6 19.02.1941 г

Сегодня у Виктора праздник — еще с утра подтвердился его перевод в трест. Вполне возможно, что это постарался Лутц. Ян не всегда посвящает своих подопечных о предпринимаемых им шагах. Но Орловскому хотелось думать, что перевод — это его заслуга. Все-таки довести строительство моста в Белоречье от задания на проектирование, до последней заклепки на фермах — это не фунт изюма. Сразу после открытия с традиционным перерезанием ленточки, на торжественном собрании ему вручили почетную грамоту и ценный подарок — водонепроницаемые часы «Слава». А колхоз «Новая заря», которому позарез был нужен этот мост, чтобы возить на элеватор зерно и из города запчасти к тракторам, не делая при этом пятидесятикилометровый крюк, подарили их управлению племенного быка Казимира. Они долго не знали, куда девать скотину. Не в Москву же везти. Выручил председатель соседнего колхоза Сидор Кофтун. Быка они списали на износ строительной техники и пристроили к Кофтуну, а он за это презентовал руководящему составу управления пять коробковых полушубков. Опять же их оформили как спецодежду. В общем, в столице Орловский появился с обновками. Не забыл он и об Анастасии. Та долго не хотела принимать лисью шапку с таким длинным хвостом сзади, но Виктор сказал, что того требует оперативная обстановка (какая же жена без презента?) и она сдалась.

Именно в тот день, как ему показалось, растаяла ледяная стена между ними. Нет, вроде бы ничего особенного не произошло. Он вошел, поставил чемоданы на пол, стряхнул налипший на воротнике и шапке снег. Но вот ее глаза… Он никогда не видел у нее таких глаз!