Мстительный дух - Грэм Макнилл

— Я не знаю, — произнес Аксиманд. — И считаю, что мне повезло.

Гор согласно кивнул.

— Он мой брат, но я бы не выбрал его своим другом.

— Сэр, зачем мы здесь? — спросил Ноктуа. — Я не понимаю, почему мы высадились на этом острове, если на материке есть множество плацдармов, лучших с точки зрения тактики. Нам следовало десантироваться прямо на Луперкалию.

Гор позволил своей руке скользнуть к рукояти Сокрушителя Миров.

— Ты хорошо оцениваешь тактическую необходимость, Граэль, — произнес Гор. — Именно поэтому Маленький Гор и выдвинул твою кандидатуру, однако тебе нужно еще много узнать о людях и том, почему они совершают свои поступки.

— Я не понимаю, сэр.

Гор подвел Ноктуа к башне и приложил руку своего сына из Морниваля к камню.

— Потому что он был здесь. Император. Все, что я узнал на Двелле, было правдой. Мой отец явился сюда давным-давно и ушел возле этой самой башни.

— Откуда вы знаете, сэр? — спросил Абаддон, изучая башню так, словно она могла выдать свои тайны, если всмотреться достаточно пристально. Скальп Первого капитана теперь был гладко выбрит, покаяние длилось до сих пор.

— Я это чувствую, Эзекиль, — сказал Гор, и Аксиманду еще ни разу не доводилось видеть их господина столь оживленным, столь живым. Магистр Войны не ощущал такой связи с отцом со времен Улланора, и она придавала ему сил.

Гор снова прикрыл глаза.

— Создания вроде Императора перемещаются по миру без деликатности. За ним остаются следы, и Он оставил очень большую отметину, когда покидал Молех.

Откинув голову, Гор позволил дождю омывать кожу. Суровое, жестокое крещение. Аксиманд чувствовал запах дыма от мириада пожаров, видел красноватое марево, которое было румяной зарей этого мира.

Луперкаль вытер лицо ладонью и обернулся к Аксиманду.

— Здесь Император покинул Молех, — произнес он. — Я намереваюсь пройти по Его стопам и найти то, что Он взял тут.

Пробудить спящих богов в их горных убежищах было немалым делом. Подземная тьма была прохладна и соблазняла обещанием покоя. Десятилетия дремы сделали богов забывчивыми, однако песнь сирены войны не отступала. Сны превратились в кошмары. Кошмары в воспоминания. Марширующие ноги, ревущие рога и грохочущие пушки.

Их сотворили для войны, эти машины разрушения, так что многолетний сон был не для них. В залитых красным хоральных залах напев воинств Легио уносился под купола пещерных святилищ Богомашин.

Под горой Железный Кулак, оплотом Легио Круциус, реактор «Идеала Терры» проснулся, когда были раздуты тлеющие угли его ярости и совершены ритуальные подключения к командному саркофагу принцепса Этаны Калонис. Возрождению помогали девятьсот сорок три адепта, по одному на каждый год существования Богомашины. Они пели, благословляя Омниссию за ее жизнь, и декламировали литанию ее побед. Картал Ашур руководил песнопениями пробуждения с нетронутой вершины горы. Бинарная субвокализация загружала информацию о кошмарной реальности тактической обстановки на Молехе.

На мысе Калман, твердыне Легио Грифоникус, инвокацио Опиник добавил свой голос к голосу Ашура. Его басовитая интонация взмывала ввысь, наполняя постепенно пробуждающиеся богомашины желанием сражаться.

Дальше на север, в Безднах Зарнака, где похоронил себя в тени катакомб Легио Фортидус, Разжигатель Войны Ур-Намму стучала в бинарные барабаны. Ее гортанный призыв к оружию был песнью об утрате и жестокости. Предательство на Марсе уничтожило машины ее братьев по Легио, и последние уцелевшие намеревались отомстить.

Десять тысяч жрецов Механикума питали боевые машины Легио энергией. Их сердца наполнялись силой, броня — целеустремленностью, а оружие — запахом врага.

Война пришла на Молех, и вскоре мир зазвенит от поступи богомашин.

Аливия Сурека бросила машину, когда паводковая вода сожгла мотор. Из блока двигателя ударил гейзер пара, и она выругалась на языке, на котором не говорили на Молехе.

Это уже не поедет. Похоже, с этого момента ей предстояло идти пешком.

Она намеревалась держаться на задворках и избегать основных магистралей Ларсы. Перепуганные люди бежали из обреченного города, а у нее не было достаточно времени, чтобы тратить его на проталкивание через толпу.

Аливия выбралась из машины. Ледяная вода доходила ей до колен.

А день так хорошо начинался.

Один из главных космопортов и торговых центров Молеха, Ларса располагалась на конце клиновидного полуострова в нескольких сотнях километров к северу от белого шума Луперкалии. Она наслаждалась умеренным климатом, который тянулся через залив от джунглей Куша, и ее обдували прибрежные ветры от северной Хвиты.

В целом, Ларса была неплохим местом для жизни.

Так было до нынешнего утра, когда в двадцати километрах от берега рухнули горящие останки имперского фрегата. Теперь приморские районы Ларсы находились под водой, торговые залы оказались заброшены, суматошные рынки с торговцами смыло в море.

Гавань закрывало пенное озеро обломков и трупов, и наземные портовые районы уберегло лишь расположение на возвышенности. Отделения контроля за чрезвычайными ситуациями отчаянно старались спасти тех, кто еще мог быть жив внизу.

Аливия не рассчитывала, что они кого-то найдут.

Она пережила великий потоп древности и, хотя сегодняшний день не мог сравниться с тем наводнением, она знала, что дальше будет только хуже. В море нарастает вторая или третья волна, которая может быть где угодно — до нее может оставаться от считанных минут до часов.

Ей нужно было вернуться в жилище, которое она делила с Джефом и его дочерьми. Они жили на краю района Менах в многоквартирном доме на склоне холма, вместе с еще двумя тысячами портовых рабочих. Не самое экзотическое место из тех, где ей доводилось жить, однако несомненно лучше, чем то, на что могли рассчитывать многие.

Аливия знала, что ей нужно сесть на очередной транспорт и убираться из Ларсы ко всем чертям. Это следовало сделать в ту же минуту, когда она услышала о приближении Магистра Войны. У Аливии было мало времени, но каждый раз, когда она думала о том, чтобы бросить Джефа и девочек, у нее сводило живот от приступа вины.

На ней лежало тяжкое бремя долга, но теперь появилась ответственность. Мать. Жена. Любовница. Просто слова, которые она считала поверхностными и наигранными, усиливающими ее анонимность.

Как же она ошибалась.

Аливия командовала лоцманским катером в гавани, направляя грузовые танкеры из Офира и Новаматии среди подводных укреплений на подходе к Ларсе. Как и все остальные, она остановилась посмотреть на огни, мерцающие в ночном небе. Они вспыхивали и гасли, словно далекий салют. Ее первый помощник говорил, что это мило, пока она не огрызнулась, что каждая вспышка, вероятно, означала гибель сотен людей в бою.

Бросив погрузчик, который она вела в порт, Аливия немедленно направилась к берегу, несмотря на протесты экипажа. Это было нелогично, но она могла думать лишь о возвращении домой, надеясь, что Джефу хватило ума держать девочек там. Он не был самым умным парнем в квартале, но у него было доброе сердце.

Возможно, именно поэтому он и был ей нужен.

Она взяла первую же машину, какую смогла завести, и погнала в холмы, словно безумная. Когда она добралась до торговых районов на среднем уровне, мрак разогнало огненное сошествие сбитого звездолета. Тип «Бесстрашный», — подумалось ей. Аливия не удосужилась понаблюдать, как он упадет, и поехала еще быстрее, зная, что предстоит.

Цунами от удара врезалось вглубь Ларсы на полтора километра, прежде чем отлив уволок половину жителей города навстречу смерти. Оказавшуюся на самом пределе досягаемости волны Аливию захлестнуло паводком. Старые рефлексы, отточенные за годы, вели машину через хаос, пока мотор, в конце концов, не вышел из строя.

К счастью, она находилась менее чем в километре от жилого дома, так что далеко идти не потребовалось. Аливия побежала в гору. По мере того, как она забиралась все выше, уровень воды падал. На улицах было полно людей. Часть с ужасом глядела на утонувшее побережье, другие здраво паковали свои пожитки.

Аливия протолкалась дальше и, наконец, добралась до своего жилого блока — нагромождения средней высоты из голого пласкрита и грязного стекла, которое стояло на краю обнесенного стеной космопорта.

— Умный мальчик, — произнесла она, увидев, что подвальная квартира закрыта ставней. Она подбежала и застучала кулаками по голому металлу.

— Джеф, открой, это я! — закричала она. — Скорее, нам надо убираться из города.

Аливия еще раз ударила по ставне, и та поднялась с лязгом крутящихся шестерней и звяканьем цепей. Как только оказалось достаточно места, она нырнула внутрь и быстро осмотрелась. Миска и маленькая Вивьен держались за отцовский комбинезон, встревожено наморщив сонные лица.