Возвращение к истоку - Сергей Зайцев

Приходить в себя самостоятельно тот не торопился. Завалившееся набок массивное тело великовозрастного детины удерживали на месте ремни безопасности, голова поникла, лицо посерело, черты заострились, холодный пот, тягуче капая на край сиденья, размывал уже запекшуюся на скулах и подбородке кровь, натекшую из ушей и носа. Капрал выглядел так, словно его недавно освежевали. Находка для кошмара. Докторская утилита сообщала о шоковом состоянии ― перенапряжение нервной системы от сильной боли и потери крови, резкий спад сердечной деятельности, слабый пульс. Не мешало бы разобраться, какую природу имел этот удар, едва не превративший их обоих в окровавленные котлеты, и при этом позволивший уцелеть глайдеру, но этим можно заняться позже, в более подходящее время и более подходящем месте. Петр еще раз сплюнул под ноги кровавый сгусток и вытащил из бардачка панели управления пенал аварийной аптечки. Такой же имелся в его рюкзаке, но свой запас пока следовало поберечь. Сам-то Петр пока более-менее в порядке, экстренная помощь требовалась спутнику.

Если точно следовать инструкции при оказании первой помощи при шоковом состоянии, хранившейся в памяти лоцмана, капрала первым делом следовало уловить на спину, освободить его от стесняющей одежды, обеспечить приток свежего воздуха. Но ситуация, когда приходится делать все по инструкции, показалась Петру неподходящей. Кто знает, что их ждет в следующую секунду. Он ни на мгновенье не забывал, что где-то рядом могут крутиться неведомые враги, выжидая подходящий случай. И второй раунд, возможно, не закончится вничью. «Если не удастся запустить двигатели еще раз, ― напряженно размышлял Петр, срывая обертку с капсулы регенерина, ― то придется выбираться вплавь. Довольно неприятная перспектива. Течение, на взгляд, вроде не быстрое, но вода наверняка ледяная, другой в горах просто не бывает».

Сам-то он еще справится, а что делать с капралом? Такую тушу на себе Петр не выволочет, потонут оба. Разве что подождать, пока глайдер прибьет течением к берегу на каком-нибудь изгибе русла. Должны же быть у этой реки изгибы… Сейчас бы весьма пригодилась карта местности из памяти бортового компьютера, но тот выдавать свои секреты Петру не желал. Сволочь. Не компьютер, конечно, сволочь, а капрал.

Сонгерданец прижал острый кончик капсулы к шее подопечного, отсюда быстрее дойдет до мозга. Микрочип, отреагировав на нажатие, открыл форсунку и вспрыснул состав под кожу, разрядив лекарство, запечатанное в пластик под внутренним давлением. Не дожидаясь результата, пилот дополнительно раздавил под носом капрала таблетку с аммиаком. Едкий специфический запах сразу заполнил кабину, отравляя и без того спертый воздух. В глазах защипало. Обычно хлористый аммоний, обжигая слизистую, вызывает резкую боль, что приводит к выбросу в кровь большого количества адреналина и заставляет очнуться даже полумертвого, но капрал, зараза этакая, даже не шевельнулся. Тогда Петр приподнял его голову и жестко надавил большим пальцем на точку, расположенную на верхней губе под перегородкой носа. Это тоже стимулирует выброс адреналина. Потом похлопал по щекам. Ничего не помогало.

Продолжая неспешно вращаться вокруг оси, глайдер развернулся носом по течению. Петр прищурился, всматриваясь. Ему показалось, что впереди, через несколько сотен метров, он увидел какую-то неясную линию, пересекавшую реку поперек течения, там вода волновалась, вскипала бурунами, словно проходила над подводными камнями. Лоцман подключил оптическую утилиту, приблизил изображение. Хватило одной секунды, чтобы оценить опасность и от души выругаться еще раз.

Глайдер неотвратимо приближался к водопаду.

Петр еще поиграл с увеличением картинки, пытаясь, насколько это представлялось возможным из его положения, рассмотреть склоны пропасти за водопадом и оценить его высоту хотя бы приблизительно. И чем дальше несло глайдер, тем отчетливее становилось видно, что высота будет сумасшедшей. Склоны за водопадом с каждым метром по течению все больше уходили в провал, казавшийся бездонным. После падения с такой высоты как от машины, так и от них обоих вряд ли хоть что-то останется. Черный знак судьбы не желал отпускать свою жертву, уже вкусив ее крови. Так что следовало поторапливаться с решением о дальнейших действиях, если он собирается выжить. Признаться, не часто Петр попадал в такую ситуацию, как сейчас. При всем желании, у него едва хватало времени, чтобы спастись самому, и то, если он будет действовать немедленно. Но он не мог бросить человека в беде. Не мог.

Не придумав ничего лучшего, Петр с силой встряхнул Ронора Журку за плечо. Голова капрала безвольно мотнулась.

― Капрал! Очнись, или мы через минуту сдохнем! Мне нужны коды управления глайдером. Капра-ал! Сучье племя, приди в себя, недоносок!

Усилием воли сонгерданец заставил себя умолкнуть. И подумать. Докторская утилита в лоцмане капрала уже показывала, что жизненные показатели горе-спутника выравниваются, нужно лишь чуть-чуть подождать. Проблема в том, что этого чуть-чуть у них не было.

В лобовом стекле слабо отразился злой оскал сонгерданца. Да пропади все пропадом… Придется выбирать ― кому жить, а кому умереть. Глупо погибать обоим. Предельно глупо. Он выдернул из специального кармашка пилотника небольшую, с ноготь, капсулу с желто-красной маркировкой и аккуратно зажал ее зубами. Эго-27 ― средство из собственного арсенала. В отличие от официально зарегистрированного личного оружия, боевой наркотик не входил в число спецсредств, разрешенных для применения в вооруженных силах Коалиции Независимости. Клан Петра считал иначе и всегда снабжал своих воспитанников некоторым количеством драгоценного вещества. Самое время. Но капсула с эго-27 имелась только одна ― очень дорогая дурь. Очень вредная для организма. И очень действенная в критических ситуациях. Если Петр использует ее сам, то доберется до берега играючи, не заметив холода и не почувствовав усталости. Но только если поплывет один. С капралом он до берега добраться не успеет, водопад поглотит их обоих гораздо раньше. Петр сразу решил, что раскусит капсулу в момент прыжка в воду, чтобы продлить действие наркотика как можно дольше…

Затем он быстрым движением подхватил с пола лазерный карабин, вскинул приклад к плечу, выставляя мощность на минимальную отметку ― поджигать кабину в его планы не входило. Прочное стекловолокно зашипело на грани слышимости, прорезаемое невидимым тепловым лучом, потянулся легкий дымок, едко запахло горелым пластиком. Та-ак, очерчиваем границу вдоль рамы, теперь бьем прикладом… Внушительный участок стекла с тонким звоном вывалился наружу, бесследно булькнув в воду. Свежий, насыщенный влагой воздух хлынул в кабину, прогоняя спертую вонь, Петр сразу почувствовал себя лучше, сознание прояснилось. Он и не подозревал до этого момента, что и сам находится на грани обморока и держится только усилием воли. Еще он обнаружил, что кроме свежего воздуха в кабину по краю среза прерывистой струйкой втекает вода ― ее гнали волны, гулявшие по поверхности реки. Глайдер сидел в воде довольно грузно, притопившись по самые стекла, а когда Петр резал стекло, то был слегка не в себе, и глазомер его подвел, отверстие получилось ниже, чем нужно. Но по сравнению со звуком, который ворвался в его уши, вода в кабине показалась всего лишь досадной мелочью ― низкий тяжелый рокот, накатывавший со стороны водопада, заставил его нервы моментально натянуться. Жаль, но карабин придется бросить, с ним плыть будет тяжеловато. Петр хмуро решил, что оглядываться не будет. Капрала не спасти, и нечего терять драгоценные секунды на сомнения…

― Прекрати… ― за спиной закашлялся капрал. ― Не порть имущество, сучонок… Мне за него еще отвечать придется…

Двигатели глайдера низко заурчали, машина с шумным всплеском плавно поднялась над водой на несколько метров, слегка кренясь на левый борт ― уцелевшие толкатели не смогли полностью компенсировать выход из строя двигательной пары.

Петр упал обратно на сиденье, опустил приклад «Дакара» между колен. И аккуратно положил капсулу с эго-27 обратно в кармашек. Глотать не пришлось, это хорошо. Петр не любил выбрасывать на ветер неприкосновенный запас. Стараясь выглядеть в глазах спутника бесстрастным, он небрежно провел ладонью по лбу, смахивая холодную испарину. Пристегнулся. Чувство у него было такое, словно его только что подло обманули. Он ведь едва не бросил капрала на произвол судьбы. Еще Немного, и… И он никогда бы не смог себе простить этого момента малодушия. Дело даже не в капрале, а в себе самом. Он уже не мог себе простить, что готов был это сделать. Иррационально? Да. Но так он был устроен. Так его воспитали в клане. Принять смерть ― почетнее, чем выжить за чужой счет. Ладно, хватит телячьих нежностей, с каких это пор его мучают угрызения совести из-за какого-то человеческого огрызка? И вообще, совесть ― это пережиток. Бессмысленная и бесполезная штука в боевых ситуациях. Совесть всегда рождает сомнение, а сомнения замедляют реакцию. Тем самым понижая шансы выжить.