Имя мне — Легион - Роджер Желязны

— У вас есть номер моего телефона?

— Кажется, нет.

Он был у меня, и все же я с серьезным видом записал телефон Лейлы в блокнот — сразу же после ответов миссис Глунц на мои расспросы по поводу качества дезинфицирующих средств.

Я направился прямехонько на аэродром, купил билет на самолет, направляющийся в Мемфис, и вскоре уже сидел в мягком кресле. Если бы я замешкался на несколько секунд и опоздал, все в дальнейшем могло пойти по-другому. Да что же здесь поделаешь! Добрый доктор Тэккер убедила меня в том, что следующим, кого я посещу, будет Дэвид Фентрис, черт бы его побрал. Лейла явно не рассказала мне правды, и нужно было поговорить с оставшимися двумя операторами — пока они еще живы.

Я вышел из самолета в холодный, сумрачный полдень. Почти сразу же поймал такси и назвал водителю адрес офиса Дэвида.

Казалось, что на город надвигается буря. На западе быстро росла темная стена облаков. Когда я вышел из машины, на пыльную мостовую упали первые капли дождя. Воздух заметно посвежел.

Я стряхнул с плаща влагу и вошел внутрь административного здания.

Узнав по внутреннему справочнику номер комнаты Дэвида, я поднялся на лифте и вскоре уже стучался в нужную дверь. Никто не ответил. Я вновь постучал, а затем толкнул дверь, и она свободно распахнулась.

Я оказался в небольшой комнате ожидания с зеленым паласом на полу. Обстановка ее была весьма скудной, стол для секретаря был покрыт пылью. Кабинет находился за пластиковой перегородкой. Не ожидая приглашения, я вошел внутрь и увидел немолодого человека с обширной проплешиной и жидкими волосами. Он сидел за столом и нервно постукивал костяшками пальцев по крышке, словно чего-то ожидая. Услышав шаги за спиной, он обернулся.

Я едва узнал Дэвида. Он заметно похудел, щеки впали, очки стали еще массивнее. Перед ним на столе лежал лист с какими-то схемами. Рядом стоял металлический, несимметричной формы шлем, отделанный кварцем, фарфором и стеклом.

— Меня зовут Джон Донн, ищу Дэвида Фентриса.

— Это я.

— Рад встретиться с вами. Некогда, если помните, мы с вами участвовали в одной из космических программ.

Дэвид улыбнулся и протянул мне руку.

— Держу пари, Джон, вы пришли ко мне по делу Палача, — сказал он.

— Да. Видите ли, мне поручили подготовить отчет…

— …И вы желаете знать мое мнение, насколько это опасно. Что ж, садитесь.

Я сел в соседнее кресло.

— Хотите чаю?

— Нет, благодарю.

— А я бы выпил чашечку.

— Ну, если вы настаиваете…

Он подошел к шкафу и достал из него чашки.

— Прошу прощения, сливок нет.

— Неважно. А как вы узнали, Дэвид, что я пришел к вам именно по поводу Палача?

Он усмехнулся и поставил на стол две дымящиеся чашки.

— Потому что он вернулся. Кроме того, только с этой давней работой я связан определенными обязательствами.

— Вы не будете возражать, если мы потолкуем об этом?

— Пожалуйста. Кроме одной небольшой темы.

— Что за тема?

— Если мы подойдем вплотную, я скажу об этом.

— Странно… Ну хорошо. Дэвид, насколько Палач опасен для людей?

— Могу сказать абсолютно точно — он совершенно безвреден для всех, — сказал Дэвид спокойно. — За исключением трех человек.

— А еще недавно — четырех?

— Верно.

— В чем же причина этого?

— Мы некогда сделали кое-что, чего не должны были делать, — уклончиво ответил Дэвид.

— Что же именно?

— Гм-м… Скажем так: попытка создать искусственный разум.

— А почему вы не должны были делать этого? — поинтересовался я.

— Джон, не вам задавать подобные вопросы, — серьезно сказал Дэвид.

Я пожал плечами.

— По-моему, в библейских десяти заповедях ничего нет на этот счет, — заметил я. — Разве что вы пытались сделать это обманом.

— Библия была написана слишком давно, и многое с тех времен изменилось, — возразил Дэвид. — То, что мы сделали, — своеобразная форма гордыни. Пытаясь создать разум, мы волей или неволей захотели встать на одну ступень с Господом, что само по себе высший грех.

— А вы уверены, что это была гордыня, а не энтузиазм участников суперпроекта?

— О, тогда хватало и того и другого.

— Но одно дело — мысленно сравнивать себя с Господом, а другое — быть им. Ваши действия можно оценивать иначе — например, как попытку приблизиться к божественному идеалу, если вам нравится такое сравнение.

— Нет, мне не нравится! Человек не может быть созданным иначе, как Богом. Мы в силах воспитать его, сделать более образованным и умелым, не более того. Только Господь может создавать.

— Тогда вам нечего тревожиться на этот счет.

Дэвид нахмурился:

— Все так, но Палач может не знать этих замечательных рассуждений.

— Вам-то четверым они приходили в голову в то время?

Дэвид хмуро буркнул:

— Не уверен.

— Тогда почему бы не считать, что вы были просто орудиями в руках Творца?

Он криво усмехнулся:

— Неплохо, Джон Донн, неплохо. Тем не менее я чувствую, что приговор уже вынесен и обжалованию не подлежит.

— Выходит, вы считаете Палача чем-то вроде ангела мести?

— Иногда. Во снах мне видится Палач, вернувшийся для возмездия. Но не исключено, что этой машиной могут двигать и другие мотивы.

— Какие же?

Дэвид покачал головой:

— Я предупреждал, что есть тема, по поводу которой я не намерен рассуждать — хотя бы потому, что дал слово. Сейчас мы подошли к ней.

— Хорошо, — разочарованно протянул я. — Жаль, что именно передо мной вы воздвигаете эту глухую стену. Видите ли, Дэвид, люди, на которых я работаю, могли бы защитить вас и остановить Палача. Я надеялся, что вы расскажете мне больше — если не ради своей безопасности, то хотя бы для спасения своих бывших товарищей. Они могут и не разделять вашего фатализма. Кроме того, вы и сами не вполне уверены в том, что говорите.

Дэвид озадаченно посмотрел на меня и потер переносицу, что уже неоднократно делал во время беседы.

— Что вы намереваетесь предпринять? — глухо спросил он.

— Лично я? Ныне я всего лишь писатель-популяризатор, и передо мной стоит одна задача: получше составить доклад для моего заказчика. Чем полнее он будет, тем больше мне заплатят, только и всего.

Дэвид некоторое время пытливо смотрел на меня.

— Я читаю немало популярной литературы в области компьютерной техники и что-то не встречал вашего имени, Джон, — наконец недоверчиво проговорил он.

— О, большинство моих работ касаются вопросов нефтехимии и биологии моря, — объяснил я.