Цветы для Элджернона (роман) - Daniel Keyes

– А может, причина в том, что он просто давно здесь не был?

– Не исключено… Пусть пообвыкнется, а завтра посмотрим.

Раньше я много времени проводил в лаборатории, но теперь пришла пора оценить все ее возможности. За несколько дней мне предстояло усвоить то, на что у других уходили годы.

Барт четыре часа водил меня по комнатам, и я смог получить довольно цельное представление о месте, где мне предстояло работать. В самом конце обхода я заметил дверь, в которую мы еще не заглядывали.

– Что там?

– Холодильник и печь для сжигания. – Барт толкнул тяжелую дверь и включил свет. – Прежде чем сжечь умершее животное, мы его замораживаем. Помогает избавиться от запаха.

Он уже хотел выйти, но я остановил его.

– Только не Элджернона! Слушай… если… когда… в общем, я не хочу, чтобы он попал сюда… Отдай его мне, я сам позабочусь о нем.

Он не улыбнулся. Он только кивнул. Немур приказал ему исполнять все мои желания.

Наперегонки со временем. Если я хочу успеть получить ответы на свои вопросы, нельзя терять ни минуты. Я взял у Барта список необходимых книг, у Немура и Штрауса – их записи и уже собрался уходить, но тут мне в голову пришла странная мысль. Я спросил Немура:

– Объясните мне одно обстоятельство. Я видел вашу печь для сжигания погибших экспериментальных животных. Какие планы были у вас в отношении меня?

Мой вопрос ошеломил его.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уверен, что вы с самого начала продумали все возможные варианты. Что должно было случиться со мной?

Профессор растерянно молчал, но я не унимался:

– Я вправе знать все, что имеет отношение к эксперименту. В этот перечень входит и моя собственная судьба.

– Что ж, не вижу причин отказывать тебе в этом. – Немур поднес спичку к уже дымящейся сигарете. – Ты, конечно, понимаешь, что мы были практически уверены в необратимости результатов эксперимента и до сих пор… есть надежда…

– Понимаю, понимаю…

– Конечно, в твоем случае мы взяли на себя большую ответственность. Не знаю, что ты помнишь о начале эксперимента или как отдельные его стадии складывались в твоем мозгу в единое целое, но мы ясно дали тебе понять, что повышение уровня разумности может оказаться временным.

– Да, это записано в отчетах, – согласился я. – Хотя в то время я вряд ли мог понять, что это означает.

– Мы решили рискнуть, – продолжал Немур, – поскольку чувствовали, что вероятность причинить тебе вред ничтожно мала, особенно по сравнению с вероятностью того, что ты станешь человеком.

– Не надо оправдываться.

– Нам нужно было получить разрешение на операцию от кого-то из твоих ближайших родственников. Решить этот вопрос сам ты был не в состоянии.

– Мне известно и это. Вы говорите о моей сестре Норме. Я читал газеты и вряд ли ошибусь, если предположу, что разрешение на экзекуцию она дала весьма охотно.

Немур поднял брови, но решил не заострять внимание на этих словах.

– Мы объяснили ей, что, если эксперимент провалится, вряд ли ты сможешь вернуться обратно в пекарню.

– Почему?

– Ты стал бы другим. Хирургическое вмешательство и инъекции гормонов могли дать эффект со значительной задержкой. На тебе могли оставить отпечаток впечатления и жизненный опыт, приобретенные уже после операции. Я имею в виду возможные эмоциональные расстройства, которые могут осложнить обычное слабоумие…

– Изумительно. Как будто у меня других забот не хватало.

– И еще… Неизвестно, вернешься ли ты в свое прежнее состояние. Не исключена регрессия и до более примитивного уровня.

Вот он и выдал мне самое худшее. Снял груз с души.

– Мне нужно узнать все, пока я еще в состоянии влиять на ход событий. Каковы были ваши дальнейшие планы?

– Фонд устроил все так, что тебя отослали бы в Уоррен.

– Какого черта?!

– В соглашении с мисс Гордон было оговорено, что все расходы по твоему содержанию возьмет на себя фонд Уэлберга. Он же обязался до конца твоей жизни выделять ежемесячно сумму, необходимую для твоих личных потребностей.

– Но почему туда? Когда умер дядя Герман, я ухитрялся обходиться сам.

Даже Доннер не допустил, чтобы меня забрали в Уоррен, я жил и работал у него. Почему мне предназначили именно Уоррен?

– Если ты сможешь заботиться о себе сам, никто не станет держать тебя там насильно. Людям разрешают жить отдельно в куда более тяжелых случаях… Но мы должны были обеспечить тебя – на всякий случай.

Конечно, он прав. Мне не на что жаловаться. Они подумали обо всем. Уоррен – самое логичное решение, там я смогу спокойно дожить до глубокой старости.

– Ну что же, по крайней мере это не печь.

– Что?

– Не обращайте внимания. Шутка. – Мне пришла в голову мысль. – Скажите, можно ли посмотреть лечебницу в Уоррене? В качестве посетителя.

– У них там все время посетители. В рамках взаимоотношений с общественностью. Но зачем?

– Мне хочется узнать, что произойдет со мной, пока я еще могу что-то изменить. Пожалуйста, организуйте мне такое посещение, и чем скорее, тем лучше.

Видно было, что идея ему не по вкусу. Как будто я примерял собственный гроб. Не могу винить профессора. Он просто не понимает, что познание самого себя включает не только прошлое, но и будущее, не только те места, где я был, но и те, где буду. Я не только некто, но и способ существования этого некто – один из многих способов, и мне необходимо не только знание той дороги, по которой я иду, но и всех возможных дорог.

На несколько дней я погрузился в книги: клиническая психология, психометрия, обучение, экспериментальная психология, психология животных, физиологическая психология, теория поведения. Аналитические, функциональные, динамические, органистические и все прочие древние и новые учения, школы и течения. Плохо то, что большинство идей, на которых психологи строят свои заключения о человеческом разуме и памяти, представляют собой ничем не подкрепленные умозаключения.

Фэй хочет посмотреть лабораторию, но я запретил ей. Не хватало только, чтобы она столкнулась тут с Алисой. Как будто у меня других забот нет.

Отчет №16

14 июля.

День для поездки в Уоррен я выбрал явно неудачный – серый и дождливый – и этим отчасти объясняется тяжелый осадок, с которым связаны воспоминания о нем. Хотя не исключено, что я просто обманываю себя, и сумеречное состояние духа объясняется тем, что я и сам могу оказаться в лечебнице. Автомобиль я одолжил у Барта. Алиса хотела поехать со мной, но она помешала бы мне. Фэй я вообще не сказал, куда направляюсь.