Курс оверклокинга для операторов машинного доения. - Дмитрий Беразинский

Возопил он от отчаяния, чувствуя как его бессмертное тело живьем утаскивает в себя адская бездна. И крик его привлек внимание хозяина - мерзкого упыря из боковой ветви трансильванских Дракул. Звали далекого предка вампиров Торбен Дэдмен. Услыхав предсмертный вопль бессмертной жертвы, он заинтересовался, накинул на свое худое, изъеденное струпьями тело фуфайку, и побежал в отхожее место. Человек в яме задыхался от зловонных испарений и брезгливости, поминутно протирая лицо сорванным лопухом.

- Спасай, хозяин! - заорал Дункан, представляя что напишут утренних в газетах по поводу такой его кончины, - сил моих больше нет!

- Однако! - скривился упырь, - попил бы я той кровушки, да уж сосуд выпачкан изрядно. Нет, потомки меня не поймут. Спокойной ночи, отчаянная голова!

- Мужик, не прикалывайся! - орал Дункан, - не время для приколов! Моим именем названа паровая яхта лорда Гленарвана!

При упоминании лорда Гленарвана Торбен Дэдмен задумался.

- Хорошо! - сказал он, - я тебя, допустим, вытащу. А ты мою фуфаечку отберешь… она у меня одна. Не буду вытаскивать!

- Мамой клянусь! - перекрестился утопающий, - не буду я трогать твою фуфайку!

Упырь с наслаждением почесал когтями волосатую грудь и поскребся в паху.

- И это, - вспомнил он, - обещай мне отдать то, чего дома не знаешь.

- Обещаю! - торопливо согласился Дункан. Сначала он не хотел соглашаться, все надеясь на итоги известной сказки про двух лягушек. Он изо всех сил перебирал ногами, но масло так и не хотело сбиваться. Вспомнив наконец, что лягушки в той сказке попали в жбан со сметаной, а не в выгребную яму, Дункан согласился.

- Дома я уже нихрена не знаю, - выдохнул он, - но обещаю, черт подери!

- Смотри, слово дал! - сказал упырь, протягивая Дункану грабли, - эй, не наступи, когда вылезать будешь.

И с мрачным хохотом скрылся в своей хижине. Дункан выполз наверх и долго лежав обессилевший. Чувствуя, тело покрывается зловонной коркой, он встал и побежал к заливу. До моря было недалеко. Хорошенько вымывшись, он нанялся гребцом на случившуюся здесь галеру и без приключений добрался до Шотландии.

– Не устала слушать? - спросил Артем у девушки, - дальше интереснее будет.

– Пикантных подробностей многовато, - поморщилась она, - но так, в принципе, даже и ничего. Читай дальше.

Промочив горло остатками пива, Артем принялся читать дальше.

- Тятя приехал! - завопила младшая из дочерей Дункана - восемнадцатилетняя рыжуха Сью. Четверо сыновей, пряча улыбки в точно такие же рыжие бороды, вышли из кузницы. Со всего поселения с шумом и гиком летели остальные дочери.

- Блин, как вас много! - обрадовался Дункан, - а где же… где же моя пухленькая и незабвенная Дермот? Небось, брови углем мажет, шалунья.

- Мама кормит грудью маленького Джона.

- Какого-такого, нафиг, Джона? - не понял вернувшийся хозяин, - что еще за маленький Джон? Не знаю никакого маленького Джона!!!

- Успокойся, папа, - сказал Скрудж, - это твой пятый сын - Джон Мак-Лауд.

- С-с… сукин сын! - скривился новоявленный папаша, - кто здесь шатался, пока меня не было, а? Всех перепорю!

- Папа, да успокойся! - сказала маленькая Сью, - это действительно твой сын. Только он, это… не совсем от тебя, а от…

- А от кого еще может быть мой сын если не от меня, ты, имбецилл малолетний!!! - заорал Дункан, - я сейчас с вами всеми разберусь! Так, мужики, почему Сью до сих пор не замужем? А?!? Смирно стоять, когда с вами батька говорит!

- Батя, - вмешался старший сын Нестор, - вроде, как мамка невиноватая… крутилось тут что-то вроде Духа Святого…

- Вовсе и не Дух, а нормальный мужик был, - поправил старшего брата Гектор, - мы с ним скотч пили. Я после двух пинт - в ауте, а ему - хоть бы хны.

- Да? - почесал нерешительно бороду Дункан, - а может, и Дух. Две пинты нашего скотча кого хошь с ног свалят. Как его звали, говоришь?

- Саваоф, вроде, - неуверенно предположил Скрудж.

- Да нет же, - возразил Гектор, - мне он представился, как Иегова.

- Вы что, глухие все были! - хихикнула Сью, - он же четко сказал - Яхве!

- Тьфу! - сплюнул Дункан и утерся ладонью, - так какое у этого дитенка отчество? Кто-нибудь может мне толково объяснить?

Сыновья заржали. Видя такую непочтительность, Дункан нахмурился и стал похож на австралопитека. Дети мигом утихли, опасаясь как бы у отца процесс эволюции не завернулся в обратную сторону. Наконец, Нестор, по праву старшего сына, счел необходимым пояснить:

- Батя, ты совсем в плену плох стал. Мы чай не скифы - нам отчества ни к чему.

- А ведь правда! - вспомнил все Дункан, - так где же моя несравненная Дермот?

- Да грудью кормит! - напомнила Сью, - иди, познакомься со своим новым сыном.

- А на кого он похож? - спросил Дункан, - на меня или на Дермот?

Братья неуверенно переглянулись. Нестор глянул на отца и перевел стрелки:

- Отвечать будет Давид.

- А чо я? - встрепенулся до этого молчавший парень.

- А чо мы? - хором сказали остальные.

- Ладно. Батя, помнишь старого Рабиновича, что скупал тряпье в Эдинбурге? - Дункан кивнул, - вот копия - он.

На пороге родовой хижины показалась Дермот с младенцем на руках. Сначала она решила выйти одна, но опасаясь неадекватной реакции вернувшегося супруга, решила подстраховаться.

- А, вот ты где!!! - яд в голосе Дункана можно было собирать в стакан и пить, - каждый год, тридцать первого декабря ты, паскуда, ходишь с подругами в баню! И там тебе, понимаешь, волшебным ветром надуло… здравствуй, моя старушка!

Дункан зарыдала и бросилась к мужу в объятия. Дункан крепко обнял ее, и только недовольное ворчание отлученного от груди младенца нарушало наступившую тишину. Братья дружно хрюкнули и вернулись обратно в кузницу, а Сью ушла замешивать тесто для праздничного пирога. Остальных сестер разобрали набежавшие мужья. Стуча костяшками пальцев по лбу жены, Дункан сказал:

- Так вот, ни обломиться этому японскому богу нихрена. Давеча обещал я отдать Джона в услуженье одному… гм… господину в Ланкастере. Что-то мне подсказывает, что он сделает из него человека!

Дермот молча заплакала и закивала своей седеющей головой. Что поделать, расплата за последнюю страсть ужасна, но может быть, еще все обойдется.

Рос Джонни не по годам, а по минутам, но все равно прошло около шестнадцати лет, прежде чем он превратился в смазливого юношу и обрюхатил половину женщин из селения, в том числе нескольких родных сестер. Осерчали без меры мужики клана, и хотели по старой доброй традиции распять наглеца на центральной площади, да Дункан отговорил - сказал, что еще не время. Скрепя сердце, окрестные рогачи утихли.

Призвал тогда отец сына к себе, и долго объяснял ему на пальцах, под какой звездой он родился. После этого Джон навсегда зарекся смотреть на звезды. Засим Дункан нарисовал юноше карту до Ланкастера, собрал и уложил ему походный ридикюль, да преподнес в дар лично от себя ученого осла Иа. Пнув как следует осла под задницу, он наказал ему не останавливаться раньше Карлайла. И долго еще махала платочком мать вслед ослиной заднице, пока Дункан не наградил ее хорошим подзатыльником за проявленную в годы смуты верность. Закатившееся за Бен-Невис солнце опустило над родовым гнездом Мак-Лаудов темный занавес, и дало сигнал откупорить бочонки с элем. Отъезд самого молодого Мак-Лауда в дальние страны отмечало все селение.

Скоро сказка сказывается, да скорость у ослика - от силы полторы мили в час. Однообразие дороги: спуск - подъем - серпантин - тупик - сказывалось на настроении молодого Джона Мак-Лауда. Завел он было песню веселую, да Иа стал подпевать дурным голосом и шевелить ушами. Завел он было песню грустную, да сам смеяться начал. Что поделаешь - молодость, дурость! По бесконечной дороге ехал себе молодой Джон, заезжал в трактиры придорожные, рассказывал окрестным людям о том, как понимает Слово Божье. Дивился народ на такого дурня. Интересовались люди, живы ли родители Джона и как переносят они на старости лет такой позор. Джон вежественно отбрехивался и трусил дальше.

В Глазго пытался он накормить куском сыру восемь попрошаек из Руси, да ничего не вышло. Сыр слопал самый первый нищий, зато бутылка скотча повалила всех остальных. Проспавшись, нищие смотрели вслед отъезжавшему Джону и спрашивали один одного: «Ужели он нас, братцы, и вправду, одним куском сыру накормил?» И побежали они вслед за ослом, прося опохмелки, но опоздали. Стал народ шотландский звать их Опоздолами…