Любовь на десерт (СИ) - Солдатова Татьяна

- Не устала? - поинтересовался практически сразу, как только Серый растворился в темноте ночи.

- Есть немного.

- Может, тогда пойдём? - спросил у Леси, замечая, что она действительно выглядит немного уставшей.

- Игнат, ты оставайся, это же юбилей твоего папы. Я на такси.

- Значит так, - перебил «правильные» речи моей занозы, - сейчас подойдём вместе ещё раз поздравим и по-тихому отчалим. Идёт?

Получив утвердительный кивок, удовлетворённо улыбнулся.

- Тебя сразу отвезти домой или прогуляемся по набережной? - предложил ей выбор, не желая так быстро расставаться.

- Можем таксиста попросить высадить чуть раньше, если хочешь пройтись.

- Договорились, - удовлетворённо кивнул, поддерживая эту идею.

Попрощавшись с родителями, мы незаметно покинули праздник.

Отпустив тачку, медленно побрели в сторону её дома. Напряжение зашкаливало. Давно меня так не штормило от девушки. Хотелось сказать так много, но не знал, с чего начать, а драгоценные минуты уплывали, приближая нас к месту назначения.

Поднимаясь на этаж, я кожей ощущал накал. Неестественно прямая спина идущей передо мной напарницы. Гулкий стук каблучков. Моё тяжёлое дыхание. И мысли... Будь они неладны!

Возле квартиры Леся чуть замешкалась, доставая ключи из сумочки, а едва найдя их, крепко сжала в ладонях, не спеша открывать дверь.

- Игнат, - окликнула, не поднимая взгляд. - Прости.

Начало мне уже не понравилось.

- За что?

- Глупо всё получилось. Честно, я не хотела провоцировать.

- Врёшь, - медленно наступая, прижал её к стене. - Ты этого хотела не меньше меня. Сахарова выпрямила спину, чуть приподняла подбородок, яростно сверкнув взглядом.

- Нам ещё работать вместе! Это было безумно глупо с моей стороны.

Злость вперемежку с неудовлетворённым желанием поднялись волной и потекли по венам, снося все запреты. И в следующий момент до невольного стона резко сжал ей рёбра и тут же впился в губы жёстким требовательным поцелуем. Не давая возможности оттолкнуть. Лишая дыхания.

Но стоило лишь Олесе прекратить борьбу, сдаваясь, ослабил хватку, целуя уже нежно, бережно, наслаждаясь каждым прикосновением, потихоньку теряя над собой контроль.

- Вот за это ещё можно попросить прощения, но я не буду, - выдохнул в губы, с трудом оторвавшись от неё. - Это будет ложь. Я не раскаиваюсь в содеянном.

- Зачем?

- Зачем что? Зачем поцеловал?

- Да.

- Потому что этого хотели и ты, и я. Ты можешь сколько угодно врать мне, говоря, что это не так, но я вижу и чувствую другую реакцию.

Отодвинулся, позволяя пройти, а она стояла, смотря на меня во все глаза.

- Сахарок, - аккуратно, едва касаясь, провёл тыльной стороной ладони по щеке. - Если ты не планируешь со мной сегодня познакомиться более близко, то лучше иди к себе.

С трудом открыв дверь заметно подрагивающими руками, не поворачиваясь ко мне лицом, пожелала:

- Спокойной ночи.

Печально усмехнулся. Очень актуальное пожелание. Особенно в моём состоянии.

- И тебе сладких...

Щёлкнул дверной замок и на лестничной клетке я остался один, осознавая простую истину. Нам и правда ещё как-то вместе работать. Но вопрос остаётся открытым - как?

Со всей дури шарахнул кулаком об стену. Боль в руке немного отрезвила, приводя в чувства. Медленно направился домой, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Глава 29

Свежий морской воздух немного остудил разгорячённое тело, но так и не принёс желанного облегчения. Медленно идя вдоль набережной в сторону дома, я уже множество раз прокручивал в голове события сегодняшнего вечера, до сих пор находясь под впечатлением и от себя, и от Леси.

Полный сумбур чувств, мыслей и желаний, не дающий прийти в норму, раздирал меня на части. Но самое смешное в этой ситуации было то, что во всём этом водовороте страстей превалировала одно простое стремление - вернуться к Сахаровой и закончить начатое у дверей её квартиры.

Жаль, это лишь мечты.

Вокруг кипела ночная жизнь. Сновали подростки. Миловались парочки. Играла музыка. И никому не было дела ни до меня, ни до моих «тяжёлых» дум. Отошёл чуть поодаль от скопления народа и уселся на парапет, уставившись на водную гладь моря. Полная луна серебрила воду, создавая сказочную атмосферу. В голове всплыли строки песни Юрия Антонова «Лунная дорожка». Песня, которую так любит моя мама. Это мелодия столь часто звучала в нашем доме во времена моей юности, что и мотив, и текст намертво врезались в память. При всём желании забыть уже не смогу. Интересно, а у Олеси есть подобная «любимая» песня детства?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только сейчас я начал осознавать, что, по-хорошему, я её и не знал никогда.

Чем живёт?

Что любит?

Её интересы и увлечения, помимо кулинарии?

И это несмотря на одиннадцать лет в школе, дружбу наших родителей, множество общих знакомых, дни встречи выпускников и т.д.

Я. Её. Не знал. По-настоящему.

Кроме стычек, у нас ничего и не было. Причём зачинщиком по большей части всегда выступал я.

Всегда!

Единственный раз, когда она ошиблась, приписав мне чужие «лавры» - это ситуация с её школьным проектом. Печально усмехнулся, вспоминая этот «несчастный» и во всех смыслах «трагичный» случай.

Чёрт нас дёрнул тогда с Вадькой Фоминым прийти во вторую смену раньше положенного времени. Светлана Алексеевна, горячо любимый классный руководитель, заметив нас, открыла свой кабинет биологии, чтобы мы не слонялись по школе и не мешали вести уроки.

Я с пристрастием принялся изучать журнал, близился конец четверти, а у меня была по нескольким предметом спорная оценка. А вот Фомин полез на верхнюю полку шкафа за каким-то надом, поставив два стула друг на друга, и с блеском навернулся прямо на Леськину «икебану», совершив, как гимнаст, тройной высокохудожественный кирдык и чуть не свернув себе при этом шею.

Грохот, сопровождаемый высоким и могучим, но далеко не литературным языком, на удивление никого не привлёк. Мы в итоге получили: «труп» растения, одну отбитую задницу и кучу вырисовывающихся проблем на наши светлые, ничем не замутнённые за столько лет учёбы, головы. И пока Вадька наводил марафет, то есть подметал, я печально созерцал в одной руке горшок с Леськиной фамилией, а в другой - остаток цветка, пытаясь изображать при этом Мичурина - думал, каким концом запихнуть отломанный куст, чтобы он лучше прижился. За этим-то «весёлым» занятием нас и застала Сахарова.

Нет, она не кричала, не ругалась, не скандалила, не пожаловалась преподавателю. Просто так же молча вышла, как и зашла. Её даже одноклассник не успел заметить. А на уроке появилась с красными глазами, стараясь ни на кого не смотреть. Я не смог к ней тогда подойти и извиниться, да и оправдываться не стал. А перед учительницей взял всю вину на себя. Вадька не возражал, он дико боялся, что вызовут родителей в школу. Наши-то с Лесей регулярно «гостили» у директора. Разом больше, разом меньше - лично для меня уже не играло особой роли, что по этому поводу думали родители, я не уточнял.

Знал бы, что так в итоге получится, сидел бы дома или стоял под дверью, но былого не воротишь. И то, что этот случай Сахарок хорошо запомнила, подтвердила наша совместная поездка к конкурентам. Но момент, который меня несказанно радовал, был и здесь - хоть она и не забыла, но, по крайней мере, зла не держала. И это, несомненно, плюс. Не ворошить же былое, объясняя ситуацию давно минувших дней.

А ещё этот месяц наглядно мне показал, какая она необыкновенная...

- Эй, красавчик, - отвлёк от воспоминаний женский голос, - не дашь одинокой девушке прикурить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Оглянулся на «одинокую девушку», судя по всему, довольно лёгкого поведения и улыбнулся.

- Извини, малышка, - разведя руки в стороны. - Не курю.

- Ну, может, тогда составишь мне компанию, и приятно проведём вечер? Ты один. Я тоже. Что нам мешает поближе узнать друг друга?