Верни нам мертвых - Анна Инская

Но я боялась только одного: прожить зря, как сухая трава. Если я не найду моих мертвых, я умру от тоски по ним. Значит, я ввергну себя в опасность и нарушу клятву, данную отцу. А раз так, то нет у меня выбора, мне остается только за этим медведем брести, разведать, куда он уходит…

Но ведь у меня был приемный сын. Вдруг я не вернусь из страны, куда медведь увозит умерших? Кто позаботиться о нем? Но жена вождя сказала, что если Волчонок-Смерть-Врагам обучен искусству письма, она примет его в свою семью. Я согласилась. Ведь у моего приемного сына не осталось никакой родни, а в наших землях без большой семьи трудно выжить. У огородников Волчонок будет в безопасности. Да и рада я была, что наконец нашлись люди, кому нужно знание письменности. Я привела Волчишку в это селение, и его взяли с радостью. Ростом и статью он был в мать, но нрава доброго и склонный повиноваться, а не повелевать. Потом из его рассказа вы узнаете, куда привело его мое решение.

А жена вождя показала мне дорогу к Селению Мертвых. Однако не всякого умершего несли туда, ибо это была особая честь. Но в те дни случилось кому горе, а кому и удача. Простите боги меня злодейку, что мне это было на руку! Ибо когда луга покрылись весенними цветами, туда принесли туда убитую девушку, имя которой было: Радость Отцу. Она уже в ночь рождения своего была так красива, что ее отец сразу распознал, сколько даров ему за нее принесет со временем жених. Посему и нарек ей такое имя: Радость Отцу. Когда краса ее достигла расцвета, отец стал посылать свою радость к реке. Велел стирать одежду и петь погромче и без умолку.

На речном берегу голос белокурого соловья услышал вождь лесорубов с дальних холмов. Для лесорубов река — торговый путь, по воде сплавляют они бревна. Старый вождь, полюбивший девушку, возрастом превосходил ее отца, но он был богат. Ведь все самое ценное, что есть под луной, привозят к океанским берегам иноземные корабли, а морякам нужно дерево. Отец прекрасной девушки дал согласие, а что было потом — никому достоверно неизвестно. В день свадьбы отец принес тело дочери на плече и сказал жениху, что промахнулся. Целился в молодое отродье злого духа, с которым убежала его дочь. А попал в нее. Умирая, Радость-Отцу простила отца, но он не простил ее.

Старик-жених обнимал мертвую девушку и шептал ей: пусть она будет счастливой насколько могут быть счастливыми мертвые. Да примет она в дар золотое ожерелье и серебряную поясную цепь, пусть они светят ей во мраке вечной ночи. Пусть длинный плащ из мягкого лисьего меха согреет ее стройный стан и ее высокую юную грудь, чтобы она не озябла в ледяном тумане Необитаемого мира. Да защитит ее от чудовищ иного мира оружие из лучшего металла, да она найдет себе служанок за монеты, что дарит ей жених. И пусть ожерелье из бирюзы и медное кольцо с ярким изумрудом напомнят ей светлое синее небо солнечного мира и зеленую весеннюю траву. Пусть будет отнесена она в Селенье Мертвых, да увезет ее Медведь, и пусть он ведет себя почтительно с ней, ибо много еды будет оставлено для него.

Отец Радости-Отцу молвил в гневе:

— Медведь не увезет, он разгрызет ее кости! Моя дочь ослушалась отца и нарушила брачное обещание, данное тебе.

Так ответил старый лесоруб:

— Богине любви повинуются небо и земля, солнце и луна. Боги, могущественные волшебники и грозные звери послушны воле ее. Она выше законов. Думаю, что властью своей она освободила Радость-Отцу от отцовской власти и от клятвы, которая помешала бы ей быть с любимым. Ведь твоя дочь принесла ей бесценный дар.

Отец девушки удивился:

— Никогда я не разрешал ей ходить в лесное святилище этой богини, и не позволил бы даже мышь из моего амбара принести в жертву Сводящей-с-ума!

Старик сказал:

— Один лишь дар угоден светлой богине: простить всех тех, кто лишился разума из-за любви. А ведь твоя дочь простила тебя.

— Ну уж мой-то разум мой при мне, и я никогда никого не любил, — засмеялся отец невесты.

— Ты, безнадежности и наверное, любишь все, что блестит, — ответил старик.

Встреча с Рейгом

Темно было в доме мертвых в волшебной деревне, только сквозь щели в двери пробивался лунный свет. Рядом с дверью лежали два мешка с дарами и убитый для медведя козленок. А в руке Радости-Отцу были медовые соты.

Солнечным был облик этой девушки, ее светло-золотые волосы и белая кожа будто светились в ночном мраке. Только одно темное пятно было на ее теле — смертная рана на шее, след от отцовской стрелы. Глаза ее при жизни были голубыми как речные стрекозы, а теперь, по римскому обычаю, прикрыты золотыми монетами. Стражник дважды прошел мимо двери. Стало холоднее, уже приближалось время, когда злые духи выходят на охоту за теми, кто не успел дойти до дома. На улице Деревни Мертвецов раздался голодный медвежий рев. Замерши от страха, я ждала, когда Радость Отцу оживет и встанет. Но она была недвижна и безмолвна.

В детстве, в сумрачные осенние ночи, часто снилось мне, будто медведь открывает лапой дверь и входит в нашу хижину. Это самый страшный сон. Наяву было еще страшнее. Медведь толкнул мордой дверь, и она широко распахнулась. Я вдруг перестала верить, что он добрый и волшебный, что он оставит меня в живых. Но он не смотрел на меня и прямо пошел к убитому козленку. Я не понимала, отчего Радость-Отцу не встает и не садится на него. Медведь наелся мяса и принялся за мед. А за дверью раздался волчий вой. Мне стало еще страшнее, но я шепнула себе: "Ты бездетна, ты бесплодна, ты одна на свете. Пусть боятся те, у кого есть семьи".

Девушка не оживала, чтобы ехать за пределы обитаемого мира. Вдруг бы медведь ушел один! И вот, тихо подкравшись, я сама села ему на спину. Счастье что в ту ночь мудрая предусмотрительная Ифри была одета в меховые штаны для верховой езды! Юбка, это для домашних женщин, а не для тех, кто по ночам разведывает тайны мертвых… Я хотела взяться за медвежью шею — и нащупала в шерсти крепкий железный ошейник. Странно мне это показалось. Я подняла глаза и увидела лохматое существо вида человеческого. Пришелец схватил мешки у двери, а потом положил в большой крепкий мешок и тело умершей девушки. Потом, ничего не видя в темноте, хотел сам влезть верхом на медведя. Натолкнувшись на меня, он отскочил и заорал: "Мертвецы! мертвецы!" Тут уж я все поняла.

Мой отец говорил, что это страшное преступление, красть имущество умерших! У меня даже страх прошел. Я встала в полный рост и сказала: