Камикадзе. Пилоты-смертники - Юрий Иванов

В 4-22 Усидзима и Тё проследовали к выходу из пещеры. Они уселись на колени на расстеленное одеяло. Гремела канонада, неподалеку от пещеры шел ожесточенный бой. Верхнюю галерею пещеры уже захватили американские солдаты.

Генералы низко поклонились. "Окинава должна принадлежать мне", — с грустью произнес Усидзима и распорол себе живот. Адъютант довершил обряд сеппуку, избавив генерала от мучений. Тё умер подобным образом. Семеро штабных офицеров тут же застрелились, сведя счеты с жизнью по примеру своих командиров.

22 июня США официально объявили об окончании боевых действий.

За всю компанию на Окинаве японцы потеряли до 90 тысяч человек убитыми, не считая тех, кто был заживо похоронен или убит в пещерах американскими войсками или самими японцами. Число пленных составило 10755 человек. Кроме этого, в сражении погибло 92 тысячи мирных жителей острова. Многие из них пали от рук самих японских солдат, которые выгоняли окинавцев из пещер и укрытий, чтобы занять их. Считая их второсортными японцами, защитники империи расстреливали мирных жителей точно так же, как на Сайпане.

Битва за Окинаву оказалась для США самой кровавой кампанией на Тихом океане. Американцы потеряли 12281 человека убитыми. Свыше 50 тысяч было ранено.

При обороне Окинавы японское командование сделало основной упор на широкое использование смертников. Готовность солдата умереть была положена в основу создания многочисленных отрядов смертников во всех видах вооруженных сил. Никогда еще самоубийственная тактика не применялась так интенсивно, целенаправленно, скоординировано. Камикадзе и водители взрывающихся катеров действовали строго в интересах сухопутных сил, обороняющих остров. Смертники-коммандос должны были деморализовать тылы американских войск. Пехота почти полностью отказалась от бессмысленных банзай-атак, оказав американцам упорное сопротивление. Впервые на Окинаве стали формировать отряды смертников из гражданского населения. В безнадежных ситуациях такие отряды предпочитали умереть в бою. Так, например, поступил отряд из одиннадцати японских женщин, атаковавших американские позиции. Он был полностью уничтожен пулеметным огнем.

Американцев страшила решимость японского населения защищать свою страну до последнего человека. Японцев же перспектива национального самоубийства не пугала: для них это была обычная норма поведения.

«У высоких берегов Амура…»

Начиная с 1931 года Маньчжурия превратилась в огромный военный лагерь. Японское правительство вынашивало далеко идущие планы военной агрессии против Советского Союза, стремясь использовать в этих целях расположенную там Квантунскую армию(8). После коренного поворота в Великой Отечественной войне японское командование срочно приступило к строительству пограничных укреплений.

К лету 1945 года было построено 17 укрепленных районов, каждый из которых защищал до 100 километров по фронту и имел в глубину до 50 километров. К обороне был подготовлен Южный Сахалин и Курильские острова.

Огромная по численности Квантунская армия в 1,2 миллиона солдат представляла собой мощную силу. Войска были воспитаны в духе беспрекословного подчинения командиру, тупого повиновения и фанатизма. Как и в других японских армиях, идеология основывалась на кодексе бусидо, согласно которому смерть за императора на поле боя считалась высокой честью для солдата. Армия планировала измотать на границе советские части, нанеся затем контрудар из центральной части Маньчжурии.

Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение нанести два основных встречных удара — с восточного выступа МНР и из Приморья. Глухая тайга, болота, горы — на востоке; бездорожье, хребет Большой Хинган — на западе. Все эти естественные препятствия казались японцам непреодолимыми для военной техники.

8 августа в 17–00 японскому послу было объявлено что с 9 августа Советский Союз находится в состоянии войны с Японией. 9 августа в 00–10 без артиллерийской и авиационной подготовки двинулись вперед передовые части Забайкальского фронта, за ними в прорыв ринулась 6-я гвардейская танковая армия. Забайкальский фронт наступал в направлении Мукден, Чаньчунь, Порт-Артур. Из Приморья на Гирин, навстречу частям Забайкальского фронта, наступал 1 — й Дальневосточный фронт, а 2-й Дальневосточный сковывал действия Квантунской армии.

Одной из серьезнейших проблем для японской пехоты являлась борьба с танками. Состоявшие на вооружении противотанковые средства были малоэффективны и не справлялись с бронетанковой техникой союзников и тем более с лучшими в мире советскими машинами.

Слабость противотанкового вооружения, по мысли японского командования, с лихвой должна была компенсироваться силой духа солдата, его готовностью к самопожертвованию. Проблема уничтожения танков противника преследовала японцев еще задолго до развязывания широкомасштабной войны на Тихом океане. И она была решена в чисто самурайском духе.

Хорошо иллюстрирует японскую тактику борьбы с танками опыт сражения на Халхин-Голе. 3 июля 1939 года при контрударе в районе горы Боин-Цаган 11-я танковая бригада М. П. Яковлева потеряла больше половины из 150 машин, участвовавших в атаке. Но это были потери от огня японской артиллерии.

Позже, 20–31 августа, когда советско-монгольские войска перешли в наступление и окружили основные силы 6-й японской армии, основная тяжесть борьбы с танками легла на плечи пехоты, так как японцы к этому времени уже потеряли значительную часть своих противотанковых средств. В этом ожесточенном сражении бросающийся прямо под танк смертник с бамбуковым шестом был массовым явлением. Сегодня, вероятно, невозможно установить их число и оценить нанесенный ими ущерб. Остался запечатленным лишь образ такого солдата-самоубийцы в художественной литературе [41].

В каждой роте японцы создали команды истребителей танков. На вооружении у них были бутылки с зажигательной смесью, связки ручных гранат и длинные бамбуковые шесты с прикрепленными к ним минами. Входившие в команды истребителей танков солдаты считались смертниками, хотя имели теоретические шансы уцелеть. Они располагались в одиночных узких окопчиках на расстоянии 150–200 метров перед узлами сопротивления. При подходе неприятельских танков они пытались шестами подтащить под них мины. Но длина бамбуковых шестов составляла 2–3 метра, и если танк шел не на окоп, то смертники бросались ему наперерез. Часто они пропускали танки, а затем сзади бросали в них бутылки.

Позже, в ходе войны на Тихом океане — в Бирме, на Филиппинах, Окинаве и других островах — для уничтожения танков японцы разработали усовершенствованный вариант мины на шесте. Это оружие представляло собой мину конусообразной формы с кумулятивной выемкой и тремя килограммами взрывчатого вещества. Спереди мина снабжалась несколькими штырями, а сзади — втулкой, в которую вставлялся полутораметровый бамбуковый шест. При ударе штырями по взрываемому объекту шест соскакивал с зажима, двигался внутри втулки вперед и ударял по бойку. Мина детонировала, прожигая даже достаточно толстую броню. Понятно, что солдат с таким оружием был обречен.

Вместе с тем для борьбы с танками японцы применяли и традиционное оружие — противотанковые гранаты, подрывные заряды, гранаты с зажигательной смесью. Последние представляли собой по сути те же бутылки с горючей смесью, но в металлическом корпусе [42].

Во время Маньчжурской операции 1945 года советские войска впервые столкнулись с действиями японских смертников — истребителей танков, специально для этого обученных и организованных.

Готовясь к войне с СССР, Квантунская армия сформировала специальную бригаду самоубийц. Четыре тысячи ее солдат были обучены бросаться под танки, жертвуя собой, взрывать мосты вместе с неприятельскими танками и т. д.

Отряды смертников формировались штабами всех дивизий и полков. Каждый батальон и рота организовывали свои группы самоубийц. Главная и основная их задача заключалась в уничтожении танков противника.

Типичным способом борьбы с танками была засада. Сильно пересеченная лесисто-болотистая местность как нельзя лучше подходила для засад как отдельных солдат-смертников, так и целых подразделений. К тому же необходимо признать удивительную способность японских солдат тщательно маскироваться и не обнаруживать своего присутствия даже в нескольких метрах от противника. Отмечено несколько случаев, когда ремонтировавшие свою машину танкисты случайно находили рядом с танком узкую щель с японским солдатом. С двухпудовым зарядом взрывчатки, привязанным к спине и груди, он мог просидеть сутки и более, выжидая подходящий момент, чтобы действовать наверняка. Редко удавалось захватить в плен обнаруженного смертника: они немедленно подрывали себя зарядами.