Плохие Манеры (СИ) - "Чинара"

— К тебе? — сказать что-то ещё не успеваю. Его губы тут же накрывают мои. Мы не виделись в воскресенье, у него снова были какие-то дела с отцом, и сейчас поцелуй помогает ощутить, что ему не хватало меня так же сильно, как и мне его. В подтверждение моей догадки, он слегка отстраняется, гладит большим пальцем меня по щеке и тихо шепчет. — Я соскучился, пандочка. Останься сегодня со мной. — из меня вырывается непонятный звук кряхтения-удивления, и Дима спешно добавляет, — Ничего не будет, если ты не захочешь. Обещаю. Просто поспим вместе.

Недавно мы общались с Илонкой по видеосвязи, и подруга в красках описывала свидание около моря с неким греком, обладателем горячего греческого профиля — фото сего великого профиля было мне не раз показано, и ещё бонусом шел атлетический торс, от которого я всячески отказывалась, но Илона была непреклонна в своем желании просветить меня.

Так вот этот Афродит тоже кидал подруге завлекательную идею, предлагая невинную совместную спячку. Я внимательно слушала и со знанием дела, улыбалась прожжённой девой и уверяла: Это развод обыкновенный. Ты может и заснёшь, а в тебя потом палочкой начнут тыкаться. На что Илонка сразу возмутилась: Может брёвнышком, Мил. Видишь какой у него нос, а значит и…

В тот вечер мне так и не удалось понять, как связаны нос и… но это сейчас не важно.

Смотрю в Димины глаза, обволакивающие меня теплом и понимаю, что безумно хочу ответить ему «да». У меня в отличие от Илонки, у которой был опыт по имени Иван, отсутствует пятимесячный багаж знаний, но все же я уверена, сейчас это никакой не развод со стороны Ветрова. И если я ничего не захочу, то ничего действительно не будет.

Сестру завтра в школу провожает папа, а после у нее нет ни одного дополнительного кружка— подсказывает соблазнительный голос в голове. А поцелуи Ветрова будто увеличивают громкость убеждения.

Можно же сказать, что я останусь у подруги.

— Пожалуйста, сладкая Милка — новый поцелуй в область шеи сводит на нет любое возможное сопротивление.

— Хорошо. — вроде бы контролируя голос, отвечаю я Диме.

Глава 39

— Я тебе противен? — прозвучавший неожиданно вопрос, застает меня врасплох.

Мы вальяжно лежим на широком диване в квартире Димы и смотрим черно-белый фильм начала тридцатых годов. Героиня картины будто зеркалит мои эмоции, вопросительно вскидывая вверх свои аккуратные брови.

Папе я сказала, что останусь у подруги, и мой создатель ни на минуту не усомнился в моих словах. От этого мне немного стыдно, но я стараюсь задобрить совесть уверениями, что не делаю ничего плохого.

Поднимаю свою голову, которая удобно расположилась на Диминой груди и смотрю в его глаза цвета замерзшего льда.

Моя рука очень нежно прикасается к его волосам, опускается к виску, подушечками пальцев поглаживает идеально гладкую щеку. Наклоняюсь вперёд и слегка целую его в губы, но напряженное тело моего экс-извращенца так и остаётся недвижимой скалой. Тогда я целую снова, ласкаю его губы своим языком и не успеваю отреагировать, как он резко меняет нас местами, и уже я лежу под его крепким телом, сжимая его в объятиях и отдаваясь жадным поцелуям и ласкам.

Когда пламя внизу живота разгорается сильнее, Дима отстраняется от меня. Садится, как самый прилежный юноша, поправляет футболку, а затем поднимает и меня, сажает к себе на коленки, заключает в теплые объятия и как ни в чем не бывало продолжает смотреть фильм.

Пламя в теле сменяется разочарованными угольками.

— Ты ее любил? — ну почему мой язык часто срабатывает быстрее мозга? Что я за бестолочь, раз задаю этот вопрос сразу после нашего поцелуя? И что хочу услышать? И хочу ли… Нет, не хочу. Я ничего не хочу знать. Но иногда бывает слишком поздно, чтобы взять свои слова обратно.

Пальцы Димы на моей талии сжимаются сильнее.

— Я не хочу тебе врать, пандочка. — в его голосе не ощущается ни капли тепла, и от этого все мое тело разом напрягается.

Вдруг я сама подтолкнула его к осознаю того, как жалко выгляжу перед его первой любовью, и сейчас он скажет, что никогда не сможет забыть эту совершенную жену своего отца? Что я всего лишь неказистая девочка, нелепая замена… Целая вереница самых пугающий и холодящих мою кровь мыслей проносится в голове за каких-то пару-тройку секунд.

— Я думал, что любил Ивлину. Очень долгое время даже не помышлял усомниться в этом. Но на самом деле, я всего лишь создал в своей голове идеал, которого никогда не было и упорно не хотел видеть правду. Тогда я был ослеплён ее внешностью и без труда наделял ее исключительно положительными внутренними качествами. Да, я любил, но не настоящую Валю, я свою любил фантазию. А такой, какой я ее считал, она никогда не была.

— Понятно, — говорю я, обнимая себя руками, а в голове больно гудит «ослеплён ее внешностью» «любил… Любил Ивлину».

Я объективна и прекрасно понимаю, что такой красивой мне никогда не стать. Даже если вместе с сестрой сяду за ежевечерние капустно-морковные салаты. И даже если натру свеклой щеки — все равно мало чем поможет.

— Окончательно это осознать мне помогла одна бойкая и бесстрашная пандочка. — он крепче прижимает меня к себе и ласково целует в висок. — Потому что в тебе я люблю не только внешность. Меня привлекает не одна твоя фигура или лицо, меня привлекаешь вся ты, Мил. Твой характер, твой ум, твоё упрямство и даже нежелание признать тот факт, что задачу ты решила с ошибками.

— И вовсе нет, — и снова мой язык впереди планеты всей. — В том уравнении вполне были возможны два варианта ответа. И не надо так улыбаться.

— Вот видишь. — снова поцелуй. Лёгкий, воздушный, и такой манящий. — Мне не надо ничего дорисовывать в своём воображении или наоборот замазывать неприятные моменты, как я слишком часто и неосознанно поступал с Валей. Для меня ты полностью идеальна. Вся, со всеми своими недостатками и достоинствами. Потому что, несмотря на то, что в минуты спора ты можешь заставить мою кровь закипеть, в то же время мне хочется тебя схватить и начать целовать. — наши губы встречаются вновь, языки переплетаются и внутри меня лопаются фейерверки. Ещё никто и никогда не говорил мне таких слов. Но самое главное, что их говорит мне именно он. Мой самый умный и красивый парень на свете.

— И я до одури хочу тебя, Мил. — шепчет его горячее дыхание мне в ухо. — Всю тебя, без остатка. Но буду ждать, сколько потребуется.

— А если сегодня? — бесполезно бороться с моим языком. Он меня не спрашивает, решает все сам.

Руки на моей талии застывают, Дима заглядывает мне в глаза, пытаясь понять, не шучу ли я.

— Ты уверена?

— Мне немного страшно, — честно признаюсь я, — Но да.

Он долгую минуту внимательно смотрит на меня, будто раздумывает над чем-то, а затем наклоняется ближе и начинается новая волна долгих поцелуев.

Димины горячие руки, блуждающие по моему телу, мои тихие стоны в ответ на его нежные ласки.

Взяв меня на руки, он идёт в спальню и аккуратно опускает меня на кровать. Снимает с меня кофту, а я помогаю ему избавиться от футболки.

*

Полностью обнаженные, мы лежим на кровати. Его глаза закрыты, но я знаю, что он не спит.

— А твой отец знает, что… — у меня скорее всего редкая сверх способность: озвучивать самые нелепые вещи в крайне неудачные моменты. И сегодня, если не ему, то себе я удачно это доказываю раз за разом.

— Нет. Только, что мы дружили с детства. Но это его не оправдывает. Он точно знает, что это дочь подруги его жены, его бывшей жены.

— Наверное, твоей маме тяжело пришлось.

— Мама сумела каким-то образом отрубить от себя всю эту историю. Она вполне дружелюбно общается с отцом, и даже здоровается с Валей, но не более. И она почему-то уверена, что я обязан поддерживать с ним связь.

— Ты из-за неё видишься со своим отцом?

— Мы с отцом сильно поругались. Сразу же после того, как он объявил мне о намерении заново жениться. Я много чего ему наговорил, и он пригрозил, что если я не буду примерным сыном, то финансовые потоки с его стороны существенно сократятся. И мне плевать, если это касается только меня. Эта квартира и машина и даже небольшой счет в банке, которого хватит года на три, все оформлено на меня. Но я боюсь за маму и сестру. Мама часто говорит, что мы живем в достатке благодаря отцу, и мне за одно только это надо быть благодарным. Так что я глотаю свою гордость и иду на выставки его молодой жены, когда барин велит.