Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Акынджи были довольно интересным родом войск. Формально — легкая, иррегулярная конница. Государство не выделяло им жилья, не платило содержания, не обеспечивало снаряжением и вооружением. Акынджи все добывали сами, для чего их освободили от уплаты налогов на добычу. Из всей защиты у них имелся только легкий круглый щит, из оружия — лук, аркан да сабля. Они не штурмовали городов и не дрались с нормальной конницей в полях. Вся их роль сводилась только к тому, чтобы вести разведку да разорять окрестности. Тактика выжженной земли вполне охотно применялась первыми османскими правителями, особенно если эта земля не их.

Так вот, этих акынджи султан и отправил с Менгли Гераем, который в этой операции был только проводником. Их задача была проста — уничтожить Хаджи-Тархан по принципу «так не доставайся же ты никому». Да и вообще, после стольких поражений было бы недурно хоть как-то ответить. Тем более, что по слухам в Хаджи-Тархане остался гарнизон всего из двух или трех сотен пеших стрелков. Город был совершенно не приспособлен к боевым действиям, поэтому Мехмед посчитал, что две тысячи акынджи, привлекаемые перспективой разграбления целого города, сделают все как надо.

— Ты не говорил, что они строят здесь крепость, — хрипло произнес Али-бей Михалоглу.

— Я не знал.

— Ты слишком многого не знал.

Менгли Герай промолчал.

Али-бей же поехал вперед, желая рассмотреть крепость как можно лучше. Она была небольшой. Отчего напоминала скорее не крепость, а замок. Но построена иначе.

Высокий земляной вал окружался глубоким рвом и украшался поверху каменной стеной, укрытой деревянным навесом. Башен не было. Вместо них по углам располагались выступы стены. Их назначение Али-бей не понимал, но даже пытаться штурмовать эту небольшую крепость у него не было ни малейшего желания.

Небольшая, да. Но это мало что меняло. Вокруг степь. Штурмовых лестниц взять не откуда. Поэтому воспользоваться решительным численным преимуществом он не мог. Даже несмотря на то, что внутри их, без всякого сомнения, ждала неплохая добыча. Но оно того не стоило.

Поэтому, немного подумав, он отправил своих людей грабить и разорять Хаджи-Тархан. В конце концов — это приказ султана. А эта крепость? Она стояла чуть в стороне и формально к городу не относилась. И что самое приятное, было очевидно, гарнизон в ней маленький, а потому не представляет для его отряда в поле никакой опасности…

* * *

Иоанн качал на коленке дочку Софью, которая весело и заливисто смеялась. Малышка. Ей совсем немного требовалось для счастья. А рядом Элеонора возилась с младенцем — сыном Владимиром. Он лежал на спинке и пытался схватить ее руку с небольшой, но яркой игрушкой. Что время от времени ему и удавалось при потворстве матери. И малыш так же, как и сестричка начинал смеяться.

Такие не то, что дни, а часы семейной идиллии у Иоанна случались редко. Дела. Много, очень много дел. И острая нехватка квалифицированных исполнителей требовало слишком часто его личного участия.

Он много работал над тем, чтобы решить эту проблему. Но люди в должной степени обученные и компетентные просто так на ровно месте не появятся. Их учить должно. И это все не быстро и не просто. Так, ему с огромным трудом ему удалось весной 1475 года открыть в Москве первую школу, в которой обучали ровно трем вещам: чтению, письму и счету, то есть, азам арифметики. Правда, на новый лад.

Читать-то ладно, все подряд. А писать, чтобы без завитушек лишних, с пробелами где надо, со знаками препинания, с правильной расстановкой строчных букв и так далее. Да с арифметикой Иоанн прогибал все под себя. Катастрофическая нехватка владеющих ей на хоть каком-то сносном уровне, открывало перед ним окно возможностей — считай чистый лист, чему хочешь, тому и учи. Вот он и потащил в массы свои нормы записи чисел и арифметических операций, установленную для секретаря с помощниками.

Собственно, с помощью этого секретариата и удалось школу запустить. Сначала они подготовили рукописные брошюрки — этакие не то методички, не то мини-учебники. А потом сотрудники секретариата и стали преподавать чтение, счет и письмо. Первый набор — двадцать человек, из которых пятеро были молодыми священниками…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А ведь эта связка из чтения, письма и счета — даже и не образование, в сущности. Это базис для того, чтобы с его помощью можно было его обрести. И этот-то этап для Иоанна был той еще головной болью, про следующие и речи не шло.

Там ведь требовалось «нарисовать» хоть какой-то учебник по азам физики, математики, биологии и химии. И это — минимум. Потому что по уму требовалось что-то вроде хрестоматии по естествознанию и энциклопедии. И для короля, это была очень непростая задача. Да, он всеми этими предметами владел. Но знать и уметь научить, причем не на словах и пальцах, а вот так — в методическом пособии очень разные вещи. Тем более, что он их ранее никогда не писал и попросту не знал с чего начинать. Хуже того — даже доверить это было некому.

Но не суть.

Главное — лед тронулся. Ну или просто затрещал.

Стук в дверь.

— Государь, там митрополит пришел, — тихо произнес слуга, осторожно заглянувший в комнату после одобрительного слова короля.

— Милый, — с неким раздражением и вызовом сказала Элеонора, вкладывая в это слово как минимум полчаса скандала на тему нехватки внимания.

— Пускай митрополит отдохнет в комнате для гостей, — улыбнувшись супруге, ответил Иоанн. — У меня неотложные дела.

— Да, Государь. — Кивнул слуга и удалился, осторожно прикрыв дверь. А Элеонора, после того как свидетели удалились, взяла сына на руки, подсела к королю ближе и нежно, с благодарностью поцеловала его в щечку.

— Ты написала письмо отцу? — С улыбкой спросил король.

— Опять ты о делах? Давай потом о них поговорим. Прошу.

— Ну какие же это дела? Нам с тобой нужны портреты, а художников в моей стране пока что нет. Поэтому…

— А… это… да, написала, но он пока еще не ответил.

— Ну что за напасть? Ни художники ко мне ни едут, ни мастера, ни архитекторы. Так, одна мелочь.

— Никому не хочется срываться с насиженных мест и ехать на край света. Тем более, что это сопряжено с риском. Ты ведь слышал, что король Польши арестовал купцов, что шли к тебе и мастеров, что были с ним?

— Увы… слышал…

— Недавно мне шепнули, что Ганза взяла на абордаж корабль, идущий из Фландрии к Новгороду. Так же с мастерами.

— Вот уроды… — тихо процедил Иоанн.

Так они и проболтали до самого вечера. Когда, наконец, детей потребовалось укладывать спать. И король смог освободиться да выйти к терпеливо поджидавшего его Феофилу.

— Какие-то неотложные дела? Я думал, что ты зайдешь уже завтра.

— Сын мой… — осторожно произнес митрополит. — Ко мне прибыл посланник из Константинополя, и он просит тебя принять его.

— Не хочу.

— Патриарх желает объясниться.

— Патриарх убил мою мать и моего отца. Патриарх стравил и подвел под гибель всю мою семью. Патриарх организовывал покушения на меня. Я не желаю ничего слышать и даю этому посланнику сутки, чтобы покинуть Москву. Иначе его лишат головы.

— Государь мой, прошу, выслушай его. Это очень важно.

— Кому важно?

— Патриарх — это просто должность. И занимают ее просто люди. А люди несовершенны.

— Патриарх — слуга султана. Не вижу смысла с ним мириться.

— Не все так просто, сын мой. Прошу, выслушай посланника. Дионисий, при котором случились все эти напасти, ныне лишен сана и смиренно доживает свой век в монастыре Кушница.

Иоанн немного поиграл желваками, борясь с жаждой крови. Однако уступил словам митрополита, согласившись принять посланника, который и прибыл буквально через полчаса. Причем в монашеском одеянии как спутник митрополита, дабы его никто не узнал и не опознал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Им оказался Мануил Христоним — великий экклезиарх и скевофилакс Константинополя. Человек приближенный к Патриарху, но мирской и с 1462 года вроде как в опале у Мехмеда II.