Ностальгия - Сергей Карамов

– Может, не стоит больше…

– Нет, стоит! Хотя бы сейчас поговорить, если раньше не говорили! – возразил Андрей. – Мы не говорили о политике почти никогда, жалея нашего Антона, чтобы он не злился. Давайте хоть раз поговорим, все обсудим, чтобы больше не возвращаться к этой теме! Не говорить о политике, уподобляясь страусу, прячущему голову в песок? Мол, мы политикой вроде не интересуемся, да? Если ты не думаешь о политике, она сама найдет тебя! Именно в нашей стране надо каждый день интересоваться политикой, так как политика может меняться у нас очень часто! И даже простые люди зависят от проводимой в стране политике. Как говорил профессор, у нас дежа вю… Нет, не у нас дежа вю, а у всей нашей страны это самое дежа вю!.. Феномен дежа вю, ощущение уже знакомого, и это ощущение есть своего рода предупреждение из прошлого, которое помогает нам познать будущее…

Вася не удержался от комментария:

– Андрей, ты говоришь, как оратор. Тебе бы актером стать или политиком.

– Нет, политика – не мой удел. А актером раньше хотел стать, но не стал…Ну, чего, Антон? Скажешь что-нибудь?

– Ну, иногда толково ты говорил, – медленно произнес Антон.

Андрей улыбнулся:

– Так, так… Дальше что ты скажешь?

Антон медлил с ответом, сидя неподвижно и уткнувшись в одну точку перед собой.

– Дай ему подумать, Андрей, – попросил Вася.

– Подумать? Кажется, всё всем нам ясно, – ответил Андрей.

– Ну, подумать мне надо… Сложно… Хотя… верно говорил… – сказав эти слова, Антон потом сконфуженно умолк.

Вася и Андрей со счастливыми лицами встали, похлопали по плечу Антона, говоря почти одновременно:

– Антон, лучше поздно, чем никогда.

– Не понял…

– Антон, – стал объяснять ему Андрей, – лучше поздно что-то осознать, чем никогда!

Лучше признать свою ошибку поздно, пересмотрев свои взгляды, чем оставаться ретроградом, упрямо твердить лишь свое, не соглашаясь ни с каким мнением!

– Гм, ты прав… – рассуждал Антон. – Лучше поздно, чем никогда… Пойми: я ведь не робот, я многое понимаю и вижу… Понимаю, что в стране наступили перемены, появилось много нового, чего мы ранее из-за коммунистов не видели…

– Наконец! – похвалил друга Андрей, радостно похлопывая его по плечу.

– Не перебивай, – попросил его Антон, – слушая сейчас тебя, я вспоминал старую мою жизнь, мою крохотную квартирку с моими стариками, нищету… Вспоминал мою бедную мамочку с вечными авоськами в руках, когда она бегала по магазинам, чтобы что-то достать… Правильно ты говорил: раньше не могли купить, а всё доставали! Вспомнил, как покупали мне костюм. Я хотел носить черный костюм, но его не было, а висели какие-то серые, коричневые костюмы, а мне хотелось именно черный костюм.

– И что дальше было? – нетерпеливо спросил Вася.

– Что было? Моя бедная мамочка подошла к продавцу, вздыхая и тихо говоря, что она его отблагодарит, только, пожалуйста, дайте для мальчика черный костюм. Продавец глянул на меня, подумал, потом что-то прошептал маме на ухо. Она всплеснула руками, быстро говоря что-то шепотом продавцу. Он повертел головой, видно, они торговались… Мне было, как помню, очень жаль мою бедную мамочку! Если хотя бы на один денек ее увидеть и показать ей наши магазины!.. Показать какое сейчас изобилие! Если хотя бы на один денек ее увидеть и сказать ей большое спасибо за всё, что она мне сделала!

Антон остановился, тяжело вздохнул и прослезился.

Друзья минут пять молчали, потом Антон заговорил:

– Многое я вспомнил… И своего дядю, о котором мне рассказывала моя бедная мамочка. Его арестовали в 1937 году, потом он исчез. Как я понял, его расстреляли…

– За что?

– Гм, а ни за что… Просто по анонимке… Еще я вспомнил, как мой один родственник безуспешно хотел прописаться в нашем городе Ижорске, приехав из деревни, но ничего тогда у него не вышло… Как он мучился, как он пытался прописаться!.. Как он ругал эту крепостную прописку!.. Я вспомнил еще своего отца, который пытался вступить в компартию, чтобы занять вышестоящий пост, но он так и не стал членом партии. Как он нервничал из-за этого! Помню его слова по поводу партии, что человек без партбилета у нас вроде как никчемный человек… Нет, он говорил еще жестче: «Без партбилета ты дерьмо!» Помню, как мне трудно было поступать в институт, когда кто-то там из органов припомнил моей бедной мамочке расстрелянного дядю… Многое я вспомнил… Вспомнил еще один эпизод из моей юности, когда моя мама, плача на кухне, считала деньги, думая, что ей купить мне завтра на обед…

Когда она рассказывала, что ей пришлось отдать на работе деньги в помощь труженикам Анголы и Конго… Целых двадцать рублей!

А как ей хотелось потратить эти деньги на своего единственного сыночка!.. Ведь она знала, что холодильник был почти пуст!

Антон остановился, смахивая слезу.

– Ты об этом не рассказывал нам, – тихо сказал Вася.

– Не помню, чтобы ты рассказывал нам о своем расстрелянном дяде, – произнес Андрей.

Антон повысил голос, отвечая:

– Ну, что вы как дети!.. Неужто забыли, что о репрессированных и расстрелянных боялись говорить! Даже дома об этом говорили шепотом!

– Помню, – согласился Вася.

– Значит, прошлое для тебя не только мультфильмы и мороженое, – заметил Андрей.

Антон кивнул, говоря:

– Верно, только давай без насмешек.

– Какие насмешки?

– Ну, я же попросил! Даже мне мама рассказала о том, что дядю расстреляли, когда не хотели меня принимать в институт, – признался Антон. – Рассказывала, как помню, шепотом, закрыв все окна и двери…

После короткой паузы Антон продолжал рассказывать:

– А телевизор у нас был старый, мы хотели купить новый телевизор, но вечно не хватало денег!… Как она гордилась, бедная и наивная моя мамочка, когда говорила мне, что мы живем в большой и сильной стране СССР, которую все страны боятся и уважают! Я тогда, как помню сейчас, спросил ее: «А почему нашу страну надо бояться?» Она ответила, что нас боятся, все страны мира нас боятся, мы живем в очень богатой стране! А я, наивный мальчик, спросил ее: «А если мы живем в очень богатой стране, почему же мы такие нищие? Почему же мы не можем купить новый телевизор, если живем в богатой стране?»

Моя бедная мамочка испугалась, заткнула мне рот, тихо прося, чтобы больше нигде я таких разговоров не вел, а то меня и ее посадят в тюрьму. К сожалению, я не понял ее слов, ее испуга и на следующий день говорил во дворе всем мальчишкам и девчонкам, что мы живем в громадной и богатой стране, а все мы бедные и нищие люди!

Антон остановился, что-то ища в кармане.

– Чего ищешь? – спросил его Вася.

– Ой, хотел закурить, а нет сигарет, – ответил Антон.

Тут вмешался Андрей, напоминая Антону с улыбкой:

– Кстати, Антон, и сигареты в наше время можешь купить, какие хочешь, не то, что раньше… «Беломор», «Казбек», «Космос», еще что было? Уж забыл…

– Сигареты остались в наших вещах, которые забрали при поступлении в больницу, – напомнил Вася.

Антон кивнул, вздыхая, и продолжая рассказывать:

– Ладно… Потом вечером к моей бедной мамочке пришли два угрюмых человека в штатском и сказали ей, что ее мальчик болтал разные гадости о распрекрасной стране СССР. Моя бедная мамочка в ужасе пыталась доказать, что я хороший мальчик и ничего не имею против сильной страны СССР, которую боятся все люди мира.

Но строгие дяди в штатском посоветовали моей мамочке выпороть меня, держать меня дома, чтобы я не болтал гадости. Потом даже начальник моей мамочки вызывал ее в кабинет, угрожал увольнением, требовал, чтобы я не болтал всякую чушь про великую и сильную страну СССР, которую боятся во всем мире!

– И что было потом? – спросил Андрей.

– Что было? А ничего хорошего, – вздохнул Антон, – сидел я дома целых две недели, не гулял во дворе или по улицам, только одна школа и уроки дома… Ни тебе кино, ни мороженого!

– Сказанное тобой означает, что ты осознал… – произнес Андрей, но его перебил Антон:

– Черт, да я понимаю не хуже твоего!.. Но ты забыл, как наш завод простаивал, рабочие не получали зарплату?

Андрей согласился, кивая:

– Всё я помню, ты мне рассказывал о своем заводе… К сожалению, трудно жить во времена перемен! Тот факт, что ты из-за простоев завода вступил в компартию, плохо тебя характеризует.

Антон вспыхнул, покраснев:

– Черт, а тот факт, что у меня сейчас нет жены? Нет семьи?!.. Что тогда я мучился, страдал, а жена от меня ушла?

– Значит, была плохая жена, – заключил Вася, – не понимала трудностей… Заметь, что на том заводе не только ты, Антон, один работал… У всех жены ушли или только у тебя?

Антон вскочил, повышая голос:

– Слышь, а ты тоже, кажется, без жены? В глаз захотел?

– Постой, Антон, – попытался успокоить друга Андрей, – перестань злиться! Мы решили ж говорить без мордобоя. Спокойно…

Антон кивнул и сел на скамейку.

– Понимаю, что тебе тяжело было рассказывать о своем детстве, – медленно произнес Андрей, – мы, будучи твоими старыми друзьями, многое узнали лишь сейчас…