Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений - Хюберт Лампо

— Знаешь, отчего хороша пустыня? — спросил он. — Где-то в ней скрываются родники…

Потом он уснул, я взял его на руки и пошёл дальше. При свете луны я смотрел на его бледный лоб, на сомкнутые ресницы, на золотые пряди волос, которые перебирал ветер.

На рассвете я увидел колодец.

Он был не такой, как все колодцы в Сахаре. Обычно здесь колодец — просто яма в песке. А это был самый настоящий деревенский колодец. Но деревни тут нигде не было, и я подумал, что это сон.

— Как странно, — сказал я мальчугану, — тут всё приготовлено: и ворот, и ведро, и верёвка…

Он засмеялся, тронул верёвку, стал раскручивать ворот. И ворот заскрипел, точно старый флюгер, долго ржавевший в безветрии.

— Слышишь? — сказал мальчуган. — Мы разбудили колодец, и он запел…

Видно, я уснул возле колодца. А когда проснулся, рядом никого не было. Неподалёку сохранились развалины древней каменной стены. Я пошёл туда. Подойдя поближе, я услышал голос.

— A y тебя хороший яд? Ты не заставишь меня долго мучиться?

Чужой голос ответил, но так тихо, что я не разобрал слов. Я побежал. И тут я их увидел. Мальчуган сидел на стене, а под ногами у него качалась ядовитая жёлтая змея. Нащупав в кармане револьвер, я бегом бросился к ней, но при звуке шагов змея тихо заструилась по песку, словно умирающий ручеёк, и с еле слышным металлическим звоном скрылась между камней.

Я подбежал к стене как раз вовремя, чтобы подхватить моего маленького друга. Он был белее снега.

— Что это тебе вздумалось, малыш? — воскликнул я. — Чего ради ты заводишь разговоры со змеями?

Я развязал его неизменный шарф. Смочил ему виски и заставил выпить воды. Он серьёзно посмотрел на меня и обвил мою шею руками.

И вдруг я догадался, кто он. И он понял, что я догадался. Тихо улыбнулся и сказал:

— Сегодня я вернусь домой.

Мы сидели на песке, разговаривали. И он рассказал мне про барашка, про розу и про три маленьких вулкана.

— Если любишь цветок, что растёт где-то на далёкой звезде, — говорил он, — хорошо ночью глядеть в небо. На каждой звезде есть цветы.

Внезапно я вспомнил Его — лётчика. И сказал:

— Жаль, что он умер. Ему так хотелось снова встретить тебя. Он просил весь мир помочь ему в поисках. И если кто-то тебя увидит, чтобы тотчас ему написали. Но он умер. Умер много лет назад.

У меня прервался голос.

А мальчуган покачал головой и улыбнулся.

— Ты ошибаешься, — сказал он. — Он вовсе не умер. Разве его кто-нибудь нашёл? Ты можешь показать мне его могилу?

— Но это было в войну, — сказал я. — Ещё в июне сорок третьего…

— Нет, — ответил он с тихой улыбкой. — Это было тридцать первого июля тысяча девятьсот сорок четвёртого года. Я тоже помню число.

— Пусть так, — сказал я. — Но он точно умер. Все на свете это знают. Он поднялся в воздух на разведчике с аэродрома в Бастии. У него было задание сфотографировать местность вокруг Лиона, Гренобля, Аннеси и Шамбери. Но он не возвратился. Должно быть, его сбили над Альпами.

— Разве в тот день в воздухе было много немецких истребителей?

Я пожал плечами.

— А вот я знаю. Знаю, что в тот день не было воздушных боёв. И не было в воздухе ни одного немецкого истребителя. Можешь проверить по французским лётным журналам.

Я кивнул:

— Я тоже знаю, но не хотел говорить об этом тебе. Да, ходят слухи, будто он сам покончил с собой. Но я в это не верю.

Закрыв глаза, я продолжал:

— Друзья всё надеялись, что он совершил вынужденную посадку в Швейцарии. Но вечером его объявили пропавшим без вести при выполнении боевого задания. На следующий день все лётчики эскадрильи собрались на берегу и танцевали с деревенскими девушками. У них было принято так поминать погибших товарищей. Ведь он сам очень любил танцевать.

— Ты плачешь, — сказал Маленький принц. — Он был и твоим товарищем тоже? Вы хорошо друг друга знали?

— Я его никогда не видел, — ответил я. — Мне было пять лет, когда он умер. Но я его очень люблю и часто думаю о нём.

— Но он вовсе не умер, — серьёзно сказал Маленький принц. — Он не убит и не покончил с собой. Если бы он умер, разве я решился бы оставить свою розу? Если бы он умер, кто бы следил за тем, чтобы барашек не съел цветок? Кто чистил бы мои вулканы? Ты навсегда в ответе за то, что рядом с тобой. Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил. Меня научил этому один лис много лет назад. Я никогда не оставил бы моего барашка, мою розу и мои три маленьких вулкана, если бы не знал, что без меня есть кому за ними присмотреть.

— Постой, неужели ты хочешь сказать…

Маленький принц кивнул.

— Ну конечно. Он не мог больше ждать. А так как я не мог прийти к нему, он сам пришёл ко мне. Ведь я в ответе за мою розу. А у неё всего четыре шипа против всех опасностей на свете. Когда мы встретились в первый раз, он дал мне намордник для барашка, чтобы барашек не съел розу. Но он забыл про ремешок. А без ремешка я не мог надеть намордник на барашка. Как тут уйдёшь! И когда Антуан пришёл ко мне, у него был с собой ремешок. Он сказал, что потому и собрался в путь…

Маленький принц поднялся и сделал один шаг. А я не мог пошевельнуться.

Точно жёлтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал — медленно, как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки.

На следующий день его тело исчезло.

Я кое-как добрёл обратно до дороги. Случайный грузовик отвёз меня в Эль-Аман. Там я неделю пролежал в лихорадке.

Иногда я ночью открываю окно. Смотрю на небо, и мне кажется, что все звёзды смеются. Потому что я знаю — Маленький принц и его Друг живут на одной из них.

Люди очень удивляются, глядя, как я смотрю на небо и смеюсь. А я им говорю:

— Мне всегда хочется смеяться, когда я вижу звёзды.

ПОЛЬША

СТЕФАН ВАЙНФЕЛЬД

ПОЕДИНОК

— Вот здесь, — сказал капитан и ткнул пальцем в карту.

Но под его пальцем ничего не было, кроме сини далеко не тихого Тихого океана. А между тем судно подошло к покрытому скудной растительностью маленькому островку, по всей вероятности, вулканического происхождения. У небольшого пляжа росло несколько пальм, дальше теснились невысокие скалы с редкими султанами травы. Нетрудно было догадаться, что недостаток пресной воды сделал остров безлюдным и голым.

Когда судно стало на якорь, матросы подложили цепи под один из двух огромных ящиков, возвышавшихся на палубе. Прозвучала отрывистая команда, заскрипел кран, ящик дрогнул, повис над бортом и плавно опустился на берег. Другой ящик последовал за ним. Затем по приказу капитана матросы поставили на ближайшем пригорке палатку, в тени которой разместились складной столик и два шезлонга. Туда же отнесли ящик со льдом и прохладительными напитками и кое-какие мелочи.