Последыш IV Непростые будни феодала - Макс Мах

К слову сказать, возможность присутствия на этой встрече Хатун являлась еще одной и при том немаловажной причиной того, что Бармин прихватил с собой Марию Полоцкую. Как ни странно, две эти молодые женщины - совершенно разные, и по происхождению, и по воспитанию, и по характеру, - на редкость хорошо сошлись сразу же после первой же их встречи. Даже на охоту и девичники ходить иногда стали вместе, считая себя, - вот уж чудо из чудес, - едва ли не сестрами. Однако особый интерес Ингвара вызвали отнюдь не знакомые ему персонажи, а некто неизвестный, стоявший сейчас рядом с Хатун.

Интуиция подсказывала, что эти двое, - юная красавица-оборотень и высокий представительный мужчина средних лет, - близки. Что-то их связывало, несмотря на то, что между ними не было ни капли сходства.

«Отец?» - предположил Бармин, слышавший уже от Субат-ханум, что у пардусов[4] девочки наследуют внешность и способности исключительно от матерей, игнорируя, как факт, генотип отца.

Незнакомец был хорош собой, даже Мария, посмотрев на него внимательнее, вздохнула так, что Ингвар едва ее не приревновал. Впрочем, почему едва? Приревновал, но совсем немного и ненадолго. На минуту или две. Затмение нашло, но быстро вышло.

- Добрый день, Ваше Сиятельство! – приветствовал Ингвара алп-Тархан. – Или теперь лучше говорить, Ваша Светлость?

- Это зависит, барон, от того, кто ваш гость, - усмехнулся в ответ Бармин. – Для вас я Ингвар Сигурдович, а для госпожи алп Тухчар – просто Ингвар. Так что все зависит от того, кто к нам пожаловал в гости, друг, родич или еще кто.

Сказав это, он посмотрел на незнакомца, прямо ему в глаза. Мужчина был темноволос и темноглаз, но эти определения ничего, на самом деле, не говорили о его внешности. Постриженные по последней европейской моде волосы имели цвет воронова крыла, глаза были похожи на черные агаты, а классически красивое, - в античном понимании мужественности, - лицо было, словно бы, высечено из белоснежного каррарского мрамора. Ни пигментации, ни тени загара. Контраст впечатлял.

«Вампир?»

Но Бармин знал, разумеется, что Вампиров в природе не существует, так что – нет, не вампир. Но кто, тогда?

- Разрешите представиться, Ваша Светлость, - поклонился ему мужчина. – Ваша Светлость, - поклон, адресованный Марии, - барон Антон Рор фон Дента, статс-секретарь[5] его Императорского Величества Фридриха IX Церингена[6], к вашим услугам.

- Я заведовал личной канцелярией императора, - добавил мужчина, вероятно, чтобы расставить все точки над «i», - хотя, возможно, все еще заведую, но, если так, то чисто технически, поскольку нахожусь в бегах.

«Вот это номер!» - покачал Бармин мысленно головой.

И в самом деле, перед ним стоял особо приближенный придворный чин императора Австрийской империи. И прибежал этот царедворец, - какими бы ни были причины его бегства, - не куда-нибудь, а в графство Менгден. Но именно это, судя по всему, и являлось темой разговора, на который так поспешно пригласил Ингвара хозяин замка Вогнема.

«А ценой политического убежища станет конфиденциальная информация из австрийских закромов!»

Ситуация непростая, так как, с одной стороны, графство действительно имеет древнее неотъемлемое право предоставлять убежище. «С моей земли выдачи нет», и точка. Но, с другой стороны, земли эти входят в состав империи, а у Бармина и так уже отношения с Иваном Романовичем более чем натянутые. Может и прилететь, - если противоречит имперским интересам, - а значит, все, как всегда, сводится к цене вопроса. А также к тому, что именно и как терсно связывает австрийского барона и прикаспийских хазар.

- Очень приятно, барон! – склонил голову в вежливом полупоклоне Бармин и спросил, переведя взгляд на хозяина замка. – Будем говорить здесь, Зиновий Яковлевич, или пригласите нас в дом?

- Добро пожаловать в замок, Ингвар Сигурдович! – улыбнулся в ответ барон алп-Тархан. – Мария Андреевна! – поклонился он княгине. - Прошу вас в дом, дамы и господа!

Бармин кивнул, соглашаясь, и без промедления, но и без спешки направился в замок вслед за хазарским беком, превратившимся здесь, на севере, в кланника семьи Менгден. Ворота, - Ингвар обратил внимание на бронеколпаки с крупнокалиберными пулеметами по обеим сторонам от входа, - все еще захламленный строительным мусором, просторный внешний двор и полукруглая лестница в пять ступеней, выглядевшая более чем элегантной, если бы не серая шероховатость голого бетона; двустворчатые высокие двери, светлый холл в форме ротонды и еще одна лестница, плавной дугой поднимающаяся на второй этаж, и, наконец, вполне ухоженный и обжитый кабинет барона. Здесь были уже уложены полы из наборного паркета, стены отделаны дубовыми панелями и затянуты шелковыми обоями, а сводчатый потолок расписан золотыми узорами по снежно белому алебастру. Эркерное окно с витражным остеклением по другую сторону от массивного рабочего стола, бронзовые светильники, монументальные напольные часы в футляре из красного дерева, бухарский ковер на полу, картины на стенах – пейзажи приморской полосы княжества Хамзин[7] - родины хозяина дома.

«Впечатляет, - отметил Бармин, занимая одно из кресел, расставленных вокруг овального журнального столика в рекреационной зоне. – Вполне!»

- Приказать принести напитки? – спросил между тем алп-Тархан на правах «принимающей стороны».

- Благодарю вас, - отказался Ингвар. – Возможно, позже. Давайте сначала разберемся с делом, а там посмотрим.

- Я не против, если ни у кого нет возражений, - оглядел барон всех собравшихся, но никто идею с напитками не поддержал.

- Что ж, тогда передаю слово нашему гостю, - кивнул алп-Тархан.

- Благодарю вас, - чуть улыбнулся в ответ австриец. – И начну я, пожалуй, с предыстории, которая просто необходима, чтобы объяснить все остальное, о чем пойдет речь.

- Прошу вас, барон, - поддержал его инициативу Ингвар.

- Я, Ингвар Сигурдович, если вы еще не догадались, волк, - начал барон свой «зачин». - Черный вервольф – это, если по-немецки, но поскольку я не немец, а ободрит[8], то скорее все-таки волколак, а не вервольф. Так, наверное, будет правильнее.

- Не знала, что ободриты все еще не растворились среди германцев, - с искренним удивлением в голосе прокомментировала Мария слова барона. Оборотни для нее уже не диковинка, а вот древнее славянское племя вызывает интерес.

- Нас еще порядка сорока тысяч, живущих на западе Мекленбурга, - ответил ей фон Дента, - ну и еще тысяч двадцать тут и там в Германских государствах и в империи. Но сам я из Шлезвиг-Гольштейна. Там когда-то жила моя семья.