Флибустьер (СИ) - Борчанинов Геннадий

Англичане расступились, хоть и крайне неохотно, пропуская меня к выходу. Я достал катласс левой рукой, быстро прошёл через паб, всё время опасаясь, что какая-нибудь сволочь накинется сзади, и выскочил из этого проклятого паба в грязный переулок.

На улице царила ночь. Только некоторые окна тускло светились в темноте, да немногочисленные патрульные с факелами прохаживались по улицам, охраняя сон благопристойных граждан. Я ринулся прочь из переулка, к выходу из города, а за моей спиной тут же раздались вопли.

— Это пират! Хватайте его! Держите! Зовите всех! Взять его!

Ай да Губернатор, ай да сукин сын. У меня не было слов, чтобы выразить всю степень моего огорчения. Я улепётывал из Сент-Джонса со всех ног, пока за моей спиной просыпался весь город, чтобы меня схватить и линчевать.

Крики уже раздавались со всех сторон, а я снова бежал, как загнанный лось, сжимая заряженный мушкетон, своё единственное спасение. Меня снова обложили.

— Ищите его! Он не мог далеко уйти!

Предчувствие кольнуло в затылок, я резко остановился почти у самой окраины города. И верно, дорога впереди оказалась уже перекрыта, пока я плутал по местным улочкам. Пришлось сворачивать с улицы, я перемахнул через невысокую изгородь и пошёл огородами, словно партизан.

В городе были солдаты, и их уже успели поднять по тревоге, вопли и крики на улицах не затихали. И вдруг, словно раскат грома посреди ясного неба, раздался пушечный залп, а следом за ним ещё один. Я замер в недоумении. Пушки уж точно предназначались не мне. Да и стреляла, судя по звуку, целая пушечная батарея, и не одна. Ничего не понятно. Звук доносился со стороны берега, из гавани, и вскоре послышались новые выстрелы.

Крики и вопли в городе поменяли свой тон с воинственного на испуганный. Мимо изгороди, за которой я прятался, в сторону гавани пробежали несколько солдат, и я задумчиво поглядел им вслед. Нужно было уносить ноги, но любопытство, которое, как известно, сгубило кошку, неумолимо тянуло меня посмотреть на происходящее. В любом случае, мне здесь торчать ещё целые сутки, прежде, чем «Орион» вернётся за мной в Хансон Бэй. И если вообще вернётся. Я повернул обратно. Пушки загрохотали снова.

Благо, море здесь виднелось почти отовсюду. Мне даже не пришлось далеко идти, или спускаться к берегу, оказалось достаточно подняться немного выше по склону, и передо мной открылась удивительная картина ночного морского сражения.

Корабли в гавани спешно поднимали паруса, чтобы успеть развернуться бортом к неприятелю, артиллерийская батарея стреляла с берега. Французская эскадра из нескольких военных кораблей раскатывала застигнутых врасплох англичан в щепки. Флаги с лилиями я мог разглядеть даже отсюда.

Я какое-то время понаблюдал за сражением, но в итоге принял решение сматываться в джунгли. Французы явно побеждали, и это было мне в плюс, но, когда они ворвутся в город, то лучше бы мне в нём не находиться. Бьют-то по лицу, а не по паспорту, спрашивать никто не станет. Увидят вооружённого мужика, пристрелят без разговоров.

Разве что можно, пользуясь суматохой, ограбить какую-нибудь усадьбу или дом, чтобы не возвращаться с пустыми руками. Но и эту идею я отбросил, как совершенно глупую. Много мне на своём горбу не унести, а рисковать шкурой ради сомнительного прибытка, когда на грабеже кораблей можно заработать в разы больше, мне не хотелось, тем более, во время сражения.

Со стороны гавани начали доноситься разрозненные мушкетные выстрелы, видимо, французы затеяли десант, а комитет встречи на берегу их горячо приветствовал, стреляя по шлюпкам. Английские суда в гавани ещё пытались огрызаться, но несколько уже тонули, а батарею на мысу сравняли с землёй.

Честно говоря, с одной стороны мне хотелось присоединиться к французскому десанту, хоть как-то помочь атакующим. Но с другой стороны я понимал, что моя помощь особой роли в битве не сыграет, разве что я вдруг проявлю чудеса героизма и в одиночку раскидаю пару батальонов англичан.

Но кое-чем помочь я всё-таки мог. И я всё-таки развернулся и пошёл обратно в город. На улицах царила паника, жители спешно собирали вещи, намереваясь спрятаться в джунглях, многие пробегали мимо меня, совершенно не обращая внимания, приняв меня за одного из ополченцев.

— Мэм, где здесь казармы? — спросил я у пробегающей мимо матроны, навьюченной сумками и саквояжами.

— Там, вниз по склону! Поспешите, прошу вас! — выкрикнула она, нисколько не задерживаясь.

Я последовал её совету и ускорился, не расстраивать же почтенную леди. Английские казармы были пусты, все защитники отражали французскую высадку, со стороны гавани по-прежнему доносились мушкетные выстрелы, крики раненых и лающие отрывистые команды офицеров. Длинные приземистые бараки были обнесены невысокой изгородью, соседствуя с несколькими хозяйственными постройками вроде курятников и конюшен.

Знать бы, где тут пороховой погреб, и можно было бы устроить грандиозный фейерверк, но я не знал, а искать его среди одинаковых сараев не было времени. Значит, обойдёмся старым добрым пожаром. Я оглянулся по сторонам, никого рядом не было, даже часовых отправили на берег. Ну, мне же лучше. Я перемахнул через изгородь, выломал из неё палку, присел, укрываясь от ветра и лишних глаз.

Сорвал шейный платок, плотно обернул вокруг палки, вытряхнул чуточку пороха, взял запасной кремень, выбил из катласса несколько искр. Факел вспыхнул за мгновение ока, и я ухмыльнулся, представляя будущий переполох. А потом швырнул разгоревшийся факел в ближайшую крышу.

Крыши здесь, как и во многих других местах, крыли пальмовым листом, а под палящим карибским солнцем он отлично просох. Тут же потянуло дымом, характерным запахом горящей травы, удушливым и неприятным. Начали подниматься серые клубы, кое-где виднелись оранжевые язычки пламени. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить.

Я вернулся на улицы. Население в спешке пыталось эвакуироваться, спрятаться в лесу, на плантациях, на фермах, лишь бы не попасть в руки захватчиков, зная, что бывает с побеждёнными. Vae victis.

— Пожар! Казарма горит! Они из джунглей зашли! — завопил я в притворном ужасе, вселяя страх в несчастных колонистов.

Тушить огонь никто не спешил, это наверняка будет не единственный пожар за сегодняшнюю ночь. Пламя, раздуваемое ночным бризом, высоко вздымалось над крышами, выбрасывало снопы искр, перекидывалось на соседние постройки. Ждать, когда оно доберётся до порохового погреба я не собирался.

Пальба на берегу так и не затихала, разве что выстрелы слышались всё реже, а истошные вопли раненых — всё чаще. Мои крики про пожар подхватили, поднялась паника, а я кинулся бежать прочь из Сент-Джонса, защита которого не продлилась больше часа. И я очень надеялся, что Губернатор сдох от шальной пули или французской шпаги. Лучше бы ему было умереть сегодня, ведь когда его найду я — его смерть будет долгой и очень мучительной.

Глава 44

Я покинул Сент-Джонс, влившись в толпу беженцев, которые спешно утекали в джунгли, прочь от французских солдат. Повсюду слышались крики, детский и женский плач, просьбы о помощи, но меня они нисколько не трогали. Мне самому нужно было как-то пережить этот день до прибытия «Ориона». О том, что «Орион» может и не прийти, я старался не думать.

В городе до сих пор слышались выстрелы, редкие, но каждый раз внезапные, и я каждый раз вздрагивал, слыша их за спиной. Запах дыма преследовал меня повсюду, пожары никто и не думал тушить, и от казарм загорелись ещё несколько домов. Мне, наверное, должно было быть стыдно за свой поступок, но я почему-то радовался. Никаких сожалений я не испытывал, и если бы мне представилась возможность, то поджёг бы и весь город целиком.

Наконец, я отделился от толпы и пошёл прямо через ночной лес, благо, отсветы от пожара и звёзды давали достаточно света, чтобы не спотыкаться при ходьбе. Раньше я ни за какие коврижки не сунулся бы ночью в джунгли, но сейчас, когда вся живность разбежалась от шума и дыма, можно было идти спокойно. Даже шорохи в темноте и шелест листьев не заставляли тревожно вглядываться во тьму, я шёл напролом, обратно в Хансон Бэй.