Сон-трава. Истории, которые оживают - Елена Воздвиженская

со Светочкой, мне и самому интересно понять, что это такое.

Родители девочки, конечно же, согласились.

***

Прошло два дня. Однажды утром Светочка проснулась и не смогла надеть своё платьице.

– Что с тобой, доченька? – встревожилась Инна.

– Не знаю, мама, у меня глазки плохо видят, как под водой, когда мы купаемся в бассейне.

– Может ты не выспалась?

– Не знаю.

К обеду состояние девочки не улучшилось и Инна помчалась к окулисту. Тот осмотрел девочку и удивлённо развёл руками:

– Да тут всё отлично. Вам стоит обратиться к невропатологу. Похоже это по его части.

Но и тот не нашёл ничего особенного в состоянии Светочки. Все рефлексы и обследования показывали отличные результаты.

***

Родители Светочки сходили с ума.

– Я уверен, что дело в этом домике! – раздражённо сказал вечером Вячеслав, – Я сейчас же поеду и найду того старика, а после вручу ему эту проклятую игрушку.

Он погрузил домик на заднее сидение автомобиля и поехал в тот район, где расположилась лавка старика. Но напрасно он кружил по дворам старых двухэтажек, между покосившихся крылечек и обломанных ступеней парадных, мимо чужих окон и полуразвалившихся сараюшек. Лавки нигде не было!

– Милок, ты чего всё кружишь-то? – остановила Вячеслава старушка, сидевшая у одного из крылечек.

– Вы не знаете, где тут лавка старика, у которого ну что-то вроде антиквариата? Она вот здесь была, сразу за аркой.

– Да ты что, милок, я тутося всю жизнь прожила, а это, почитай, без малого восемьдесят лет, никакой лавки тут никогда не было. А за этой дверью подвал. Да только теперь уж лет двадцать как мы им не пользуемся. Так и стоит на замке, уж замок-то весь проржавел, видишь?

Вячеслав был в полной растерянности. Проклятый старик исчез, как и его лавка, словно их никогда и не было. Что же происходит? Что это за старик вообще и что за домик он вручил ему? Наконец Вячеслав решил оставить проклятую игрушку прямо здесь, в одном из дворов. Он вытащил домик из машины и принёс его в тёмный угол между домами, где когда-то давно вероятно находилась собачья конура, от которой теперь остались лишь прогнившие доски, и водрузил его прямо на них, а затем, не оборачиваясь, ушёл прочь.

Вернувшись домой, он с чувством выполненного долга прошёл в спальню дочери, чтобы проверить чем она занимается. Но войдя к Светлане, остановился как вкопанный на пороге. Прямо в центре комнаты стоял проклятый домик, возле которого сидела Светочка и играла. Обернувшись на звук папиных шагов, она спросила:

– Пап, это ты?

– Я, дочка, как делишки?

– Хорошо.

– Ну я пойду ужинать, а после приду к тебе.

– Ладно, папа.

Вячеслав отошёл от двери буквально на несколько шагов, как сзади послышался голос Светочки:

– Папа, не отвози больше его. Он сердится. Он сказал, что ему ещё нужно сердце и тогда он уйдёт сам.

Мороз пробежал по коже Вячеслава. Он бросился в гостиную к жене:

– Нам нужно что-то делать! Врачи нам не помогут, это не по их части. Эта тварь, что живёт в домике, она просит уже сердце. Помнишь, Света говорила про ноги, потом про глаза. И после этого у неё самой начинали болеть ножки, а потом и глазки. А теперь оно просит сердце, понимаешь?

Инна в ужасе смотрела на мужа и глаза её становились всё больше.

– Так, я поехал в церковь. Может они нам помогут, – сказал Вячеслав, на ходу набрасывая куртку, – А ты пока глаз не спускай со Светочки.

***

В храме было тихо и пахло ладаном, мерцали на подсвечниках множество свечей, служба уже закончилась и храм был пуст, только двое работниц копошились, протирая иконы и убирая огарки свечей в маленькие ведёрки. Наверное и священник уже ушёл. Но тут из алтаря вышел пожилой батюшка в чёрной скуфье и направился к выходу. Вячеслав бросился за ним.

– Подождите, батюшка, стойте! Пожалуйста…

Они сидели в уголке на низенькой скамеечке и Вячеслав торопливо рассказывал старенькому священнику с белой бородой и голубыми светлыми глазами о том, что происходит в их доме.

– Что же нам делать? – в отчаянии спросил наконец Вячеслав.

Батюшка долго молчал, перебирая чётки, молился. Наконец спросил:

– Вы давно причащались и исповедовались?

Вячеслав смутился неожиданным вопросом.

– Я, я не знаю. Ну никогда, наверное.

– Вы крещёный человек?

– Да, конечно, в двадцать лет крестился.

– Вы знаете, что крещение само по себе не даёт пропуска в рай и не делает нас святыми? – тихо сказал батюшка, – Это лишь билет. А дальше уже предстоит большая и тяжёлая работа. А люди думают, что крестился и автоматом в рай. Нет. Нужно жить жизнью христианина, коль уж ты отрёкся от сатаны. Ведь отрекался? Плевал три раза ему в лицо? Говорил слова – отрекаюся тебе?

– Говорил, – вспомнил Вячеслав.

– Так как ты думаешь, будет ли он нападать на тебя, коль ты ему в рожу плевал?

– Вы про сатану?

– Про него.

– Наверное будет.

– То-то. А чтобы устоять твоих сил не хватит. Нужна ещё помощь Бога. Для этого и нужно Причастие и Исповедь. А дочка-то ваша крещена?

– Нет. Мы за то, чтобы человек осознанно выбирал веру. Вот вырастет и решит сама.

– А если не вырастет? Не успеет? Что тогда?

Руки Вячеслава задрожали:

– Да как же… Ведь она ещё ребёнок…

– А вы думаете, что умирают лишь больные и старые?

– Я понял вас, батюшка.

– Вот, сынок, – вздохнул старенький священник, – Понимаешь, это хорошо. Ты ведь не оставляешь свою дочку голодной, мол, а вдруг она не любит каши? Вот вырастет и сама решит, что ей есть – кашу или суп. Так почему ты лишаешь её духовной пищи? Святого Причастия. Вот и привязался к ней сатана. К вам-то с женой тяжелее ему подступиться, вы как-никак крещёные, а она нет.

– Мы окрестим дочь обязательно! Вот прямо в эти же выходные.

– Я думаю, что у нас нет столько времени, – вздохнул священник, – Крестить будем завтра. Приезжайте с утра, служить буду я же. А сейчас тебе стоит исповедоваться самому, сынок, ведь по грехам родителей часто страдают дети. А с утра и супруга пусть готовится к исповеди. Я благословляю причаститься без поста. Вам пока не до того.

– Я не умею, – тихо сказал Вячеслав.

– Не бойся, я подскажу тебе, идём, – ответил священник и повёл Вячеслава в один из приделов храма.

Через час Вячеслав вышел на ступени храма, по щекам его текли слёзы, свежий ветер осушил их, он оглянулся на купола храма, впервые в жизни перекрестился, не стесняясь никого, и уверенным шагом пошёл к машине. Теперь он знал, что делать.

***

Утро выдалось солнечным и свежим. В храме было много прихожан. Сегодня был праздник – Рождество Пресвятой Богородицы. Инна исповедовалась перед службой, поначалу стесняясь, а после плача о своих грехах, вспомнив всё, что тяготило, душило, лежало на душе тяжким грузом, а ведь она и не осознавала этого, думала – вот, настроение плохое, всё вокруг какое-то унылое, раздражающее, бессмысленное, а это грехи давили на сердце, чтобы унывал человек, чтобы забыл о милости Божией, чтобы отчаялся. А ведь мы не одиноки, никогда, всегда с нами Бог.

После исповеди стало так тихо и мирно на душе, словно обогрели её солнышком, обласкали, утешили. Вот и причастились. И теперь стояли в ожидании крещения.

Работники храма принесли купель, зажгли свечи. Крёстной позвали сестру Вячеслава. Она была женщиной скромной, хорошей, и как нельзя лучше подходила на эту роль. Светочка смотрела удивлённо по сторонам:

– Мама, мне не нравится здесь, мне дышать тут тяжело. И ножки болят, и глазки. Он сердится.

– Скоро всё у нас будет хорошо, – ответила ей мама, – И ножки болеть не будут, и глазки.

Священник приступил к Таинству. Полетели молитвы под купол храма, отражаясь под его сводами, и расплываясь повсюду. Лики святых взирали с икон на маленькую девочку, которая скоро станет христианкой.

– Крещается раба Божия Фотиния во имя Отца и Сына и Святаго Духа, – произнёс священник трижды, погружая