Солдат трех армий - Бруно Винцер

«Странная война»

31 марта 1939. года французское и британское правительства обязались в случае агрессии оказать Польше полную поддержку, а Англия спустя месяц даже гарантировала неприкосновенность польских границ. Это и являлось основой планирования польского штаба.

Франция и Англия заявили протест против вступления вермахта в Польшу и 3 сентября 1939 года объявили Германии войну.

Вначале эти факты смутили меня и моих товарищей. Но это неприятное чувство скоро исчезло под впечатлением молниеносно завершенной операции вермахта в Польше, и мы думали: "Пусть французы и англичане придут к нам, им будет оказан надлежащий прием! "

Но они не пришли.

Правда, французские войска были подтянуты к границе, а британская экспедиционная армия была переброшена во Францию. Но на этом пока все и кончилось. Они спокойно наблюдали, как Польша, чью неприкосновенность они гарантировали, была раздавлена германскими дивизиями.

Французская армия отсиживалась в блиндажах «линии Мажино» и на полевых позициях, ограничивалась высылкой разведывательных отрядов по направлению к германской границе, изредка постреливала французская артиллерия.

Британский экспедиционный корпус разместился позади «линии Мажино». Офицеры играли в теннис, а солдаты – в футбол; как офицеры, так и солдаты проявляли интерес к обществу французских дам. Иногда несколько британских самолетов совершало разведывательные полеты по направлению к германской границе. Но британский экспедиционный корпус продолжал бездействовать.

Гитлер спокойно вывел дивизии действующей армии из Польши и перебросил их на запад, где в первое время у «западного вала» находились довольно слабые силы,

Французы и англичане продолжали бездействовать.

Начался период так называемой «странной войны».

Наш отдел комплектования по-прежнему находился в своем гарнизоне, и мы, как и ранее, обучали новобранцев. Все чаще мы спрашивали себя, что будет дальше. На этот вопрос у нас был только один ответ: опираясь на «западный вал», продолжим наш поход.

Нам было нетрудно подыскать «аргументы». Решающим был такой довод: разве Франция и Англия не должны пенять на себя, если мы на них нападем?

В конце концов, ведь это они осмелились объявить войну великогерманскому рейху. Разве право не па нашей стороне? Итак, "мы двинемся дальше в поход… ".

В начале ноября меля вызвали в канцелярию. Наступил решающий час для примерно пятидесяти человек из отдела комплектования. Действующая армия затребовала пополнение. Мы получили полевое обмундирование и должны были вместе со сформированной частью отправиться на Рейн, на передовую линию, где шла «странная война».

Как нам завидовали те, кто все еще оставался в казарме!

Вблизи Кельна находилась 12-я пехотная дивизия, прибывшая из Шверина. Мы были прикомандированы к ее противотанковому батальону. Вот когда наступило отрезвление. Нашей функцией оставалось комплектование. Дивизия, правда, потерпела некоторый урон, по за восемнадцать дней войны в Польше она отнюдь не находилась постоянно в зоне ураганного огня. Противотанковый батальон почти не видел польских танков, и лишь один чрезмерно усердный молодой лейтенант тщетно пытался уничтожить польский танковый взвод с помощью маленькой 37-миллиметровой пушки и при этом без необходимости загубил солдат. Тем не менее все они, от командира батальона до повара полевой кухни, считали себя старыми бойцами, опаленными порохом, и относились пренебрежительно к неопытным тыловикам.

Дивизия размещалась в деревнях. Во всех домах солдаты заняли все комнаты, углы, диваны и кушетки. В Рейнской области было больше военных, чем штатских, но почти всюду установились добрые отношения между хозяевами и квартирантами.

Это можно объяснить тем, что рейнские жители особенно гостеприимны, а в ту пору они, как и мы, были охвачены воодушевлением. Кроме того, нацистская пропаганда сделала свое дело, вызывая в памяти времена оккупации Рейнской области французами после первой мировой войны.

В наших служебных обязанностях по комплектованию частей ничего не изменилось. Мы по-прежнему обучали солдат. При этом иногда возникали трудности, если командир взвода обучал тех солдат, которые уже понюхали пороху в Польше. Разумеется, работники службы комплектования старались побыстрее перенять опыт, полученный другими. Мы скоро освоились в роте.

В промежутках между учениями мы веселились. Вина и красивых девушек было в Рейнской области вдоволь; еще теперь найдется немало жителей на Рейне, отцы которых происходят из Тюрингии, Саксонии, Мекленбурга или Бранденбурга, а то и из Померании или Силезии; после войны многие из них – если они уцелели – вернулись в Рейнскую область.

9 апреля 1940 года соединения вермахта вторглись в Данию и Норвегию и очень быстро захватили и эти страны. Мы уже не задумывались над тем, что справедливо и что несправедливо, а праздновали новую «победу». Немецкие солдаты дошли до Полярного круга. В Германии нам стало тесно, полем деятельности вермахта теперь являлась Европа.

Героем дня был генерал Дитль, командовавший немецкими войсками в Нарвике; мы восторгались Гитлером, опередившим англичан, и его мнимой гениальностью как полководца. Мы верили в него и в силу нашей армии.

На нашем «фронте» дело ограничивалось действиями отдельных разведывательных отрядов с той в другой стороны, огнем французской артиллерии, на который отвечали наши артиллеристы, и разведывательными вылетами авиации с обеих сторон. Бывали одиночные бомбовые попадания, но французы оставались на «линии Мажино», а их английские союзники разместились во французских квартирах не менее удобно, чем мы в Рейнской области.

«Странная война»!

Но вот наступил май.

Боевое крещение

Две враждебные армии стояли лицом к лицу, готовые к прыжку. Каждый день могла начаться великая схватка.

Ежедневно мы ждали приказа о наступлении, мы даже желали его получить: надо же было когда-нибудь так или иначе положить конец напряженной ситуации.

Впрочем, сторонний наблюдатель не заметил бы никаких признаков этого напряжения в нашей повседневной работе. Служба начиналась с утренних занятий спортом, потом обычная утренняя перекличка, за этим следовали либо индивидуальное обучение, либо учения в полевых условиях, после обеда – чистка оружия, и снова занятия спортом. Время от времени проходили ротные или батальонные учения.

Я принял взвод 2-й роты. В течение дня я был командиром взвода, по окончании службы – стажером на офицерское звание. Днем я выполнял обычную службу, как всякий другой фельдфебель. А вечером надо было готовиться к выполнению будущих обязанностей в качестве офицера, причем, как я первоначально и предполагал, в создавшейся ситуации на первом плане должно было находиться изучение тактики в бою.