Рубикон - Павел Раста

1. Возможно ли в принципе было создание этого «единого центра силы»?

2. Могло ли вообще правое движение не распасться?

Вопросы в высшей степени провокационные, не правда ли? И у многих сама их постановка вызывает истерику и крики: «Ереееесь!». И тем не менее, друзья мои, ответить на них надо. Просто для того, чтобы понять, что же на самом деле произошло. И, главное, что будет происходить дальше. Так вот я утверждаю, что раскол правого движения был абсолютно неизбежен. Более того, он продиктован объективными процессами, протекающими в ЛЮБОМ революционном движении в преддверии революции. И вывод этот я сделал, изучив прошлое. Ту самую революцию 1917 года. Но под несколько неожиданным углом. С которого её, по-моему, никто ещё не рассматривал. Просто потому, что не было надобности в подобном изучении. И, честно говоря, то, что я там увидел, похоже на нынешние процессы, как две капли воды.

Сегодня я предлагаю вам рассмотреть параллели между русскими марксистами и другими левыми начала 20-го века и русским национальным движением начала века 21-го. И знаете. Вы будете удивлены, друзья мои.

Сразу хочу оговориться: в сегодняшнем исследовании я постараюсь абстрагироваться от собственных взглядов на революцию и гражданскую войну и постараюсь судить те события беспристрастно, с точки зрения природы процессов, не более того. Так же, хочу определиться с некоторыми терминами. Я хочу, чтоб вы чётко понимали: при использовании терминов «национал-большевики» и «национал-анархисты», я совершенно не имею в виду сторонников Эдуарда Лимонова и представителей некоторых крайних националистических автономов, присвоивших себе эти названия. Лимонов, на мой взгляд, взял себе это наименование в целях элементарного эпатажа. Личность он творческая, сложная, но в политическом плане к большевикам он вообще никакого отношения не имеет. По мне, так он банальный троцкист с клоунскими замашками, не более того. Не зря они с Удальцовым «нашли друг друга». Я же буду иметь в виду условный политический сегмент, жёстко обусловленный рядом отличительных признаков, который те или иные силы занимают по аналогии с такими же силами образца 1917 года.

Для начала задам вам простой вопрос: в каком именно виде марксистское движение пришло к 1917 году? Не задумывались об этом? А я вам отвечу: левое движение было расколото. Причём расколото ТАК, как современному «правому движу» даже и не снилось (хотя, у него ещё всё впереди). И расколото оно было на четыре основные фракции: большевики, меньшевики, эсеры и анархисты. Причём, между ними было отнюдь не личностное противостояние, а глубочайшая идеологическая, политическая и мировоззренческая пропасть. Противоречия, переросшие в самую настоящую ненависть. И архитектура этого раскола совпадает с тем, что мы сейчас имеем в национальном движении, местами, с точностью до миллиметра.

Но об этом мы поговорим чуть позже. А сейчас давайте рассмотрим ту ситуацию в развитии. Как именно тогдашние левые пришли к 1917 году именно в таком формате? Изначально левое движение представляло из себя нечто аморфное, плохо организованное, но, в то же время, относительно единое. Разница между эсерами (социалистами революционерами) и эсдеками (социал-демократами) была довольно умозрительной и не особо принципиальной. Ещё в 1900 году они, можно сказать, были единым целым. Таким своеобразным «левым движем», имевшим общую абстрактную цель: свержение «проклятого режима» (который тогда именовался «царизмом»).

Чёрная кошка, к тому времени, между ними уже сновала, но тогда это был, скорее, слепой котёнок. Который впервые показал зубки во время Революции 1905 года. И здесь я вижу первую серьёзную закономерность: раскол среди левых столетней давности и раскол в рядах правого движения произошли в принципиально одинаковой обстановке — в условиях резкого обострения политической ситуации в стране. Я не сравниваю «Болото» с 1905 годом буквально. Как минимум, это было бы некорректно по целому ряду показателей. Но вот ПРИНЦИПИАЛЬНО два этих события вполне сопоставимы. И то, и другое вызвало дестабилизацию режима. И то, и другое максимально иллюстративно показало, что режим не так уж и силён и что он вполне может быть смертен. И то, и другое ясно дало понять: революция реальна и революция неизбежна.

Но тут случилось «неожиданное»: реальностью становится так же и окончательный раскол РСДРП (одной из двух основных марксистских организаций). Он приобретает не абстрактное, а конкретное значение. Кроме того, расходятся дорожки социал-демократов и эсеров. Я не удивлюсь, если тогда тоже звучали призывы к «сохранению единства перед лицом.» и так далее. Но почему их не услышали? Да потому, что в момент обострения ситуации перед любым сколь-нибудь ответственным революционным деятелем ребром встаёт банальнейший вопрос: А ЧТО ДАЛЬШЕ? Что будет после революции? КАКОЙ мы будем отстраивать страну после того, как свергнем проклятый режим?

И вот здесь начинается самое интересное.

Различные фракции внутри революционного движения вдруг осознают, что противоречия, ранее существовавшие между ними всего лишь на уровне скучноватых споров, обретают плоть. И выясняется, что будущее страны они видят не просто разным, а ПРИНЦИПИАЛЬНО разным. Причём, игнорировать это уже нельзя, потому, что шутки кончились. Программные установки перестают быть теорией. Наступает осознание ответственности. Ну, по крайней мере, у тех, кто действительно настроен серьёзно.

Те же, кто в такой ситуации призывают к «единству любой ценой» по принципу сборной солянки, начинают вызывать раздражение, так как становится ясно, что за этими призывами стоит либо дремучая глупость, либо лукавство. И это ещё мягко говоря. Потому, что даже такая «сборная солянка» нуждается в ответе на простой вопрос: на каком основании объединяемся? Она нуждается хотя бы в базовом идеологическом наборе, а заклинания, типа «За всё хорошее против всего плохого!» и «Давайте свергнем, а там посмотрим!» на эту роль не подходят критически. Сразу же начинаются разговоры: «Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробней. Куда именно посмотрим и, главное, кто именно будет «посмотреть»?». На что обычно предлагающий заявляет себя в этой роли, так как он, ясное дело, «правее» остальных. И идеи у него самые-самые, а все прочие должны с этим согласиться, иначе они «предатели общего дела». Само собой разумеется, что на этой оптимистичной ноте дальнейший диалог обрывается. Вообще этот процесс всегда протекает довольно драматично. У людей воспаляются фюрерские комплексы. Из их нутра начинают изливаться такие фекальные массы, каких за ними ни то, что раньше не замечали, а даже и представить себе не могли. Друзья становятся врагами. В ход начинают идти самые грязные методы: клевета, шантаж, предательство. И это, к сожалению, только пролог.

А ведь идеология — это только один из аспектов. Есть ещё взгляды на стратегию и тактику дальнейших действий, мнение о подборе союзников, взгляды на источники финансирования, на то, что допустимо и недопустимо. Личные амбиции, в конце концов. Всё это в итоге накапливается в весьма серьёзную критическую массу, способную некогда единое движение не просто расколоть, а разорвать в клочья. Более того, если ранее движение было аморфным, то теперь в его недрах начинают выкристаллизовываться и аккумулироваться уже более организованные центры притяжения (идеологические и прочие), дальнейшее же более напоминает деление живой клетки.

Так было не только в России. Так было и во Франции. Так было и в Китае. Так было везде, где происходил генезис революционного движения. Потому, что подобный раскол — это объективная неизбежность. По вполне определённым причинам. По сути, это даже не раскол. Это распад. Так действительно делится живая клетка и помешать этому нельзя. Нет, конечно, можно попытаться насильственно спрессовать всё обратно в единую массу. Но только это будет не более чем сгусток протоплазмы. Абсолютно мёртвый, к тому же.

Однако распад этот происходит отнюдь не в произвольном порядке. Он тоже подчиняется определённым общим закономерностям. Детали здесь могут разниться очень сильно, но принципиальная основа одна. И если, опять же, проводить параллели между тогдашними левыми и нынешним национально-освободительным движением, то основа эта просматривается очень чётко. Потому, что деление это тогда и сейчас происходит по одним и тем же принципиальным швам.

Вот теперь мы и дошли до главного. Далее я предлагаю вам провести разбор глубинных, мировоззренческих различий между тогдашними революционными фракциями. Подчёркиваю: я не буду анализировать внешние различия и даже не особо намерен трогать идеологию. Потому, что здесь они не имеют никакого значения. Уясним сразу: левые 1917 года поделились не на партии, а на магистральные политические направления. Которые являются общими для любого революционного движения в России. А может и не только в России, но мы сегодня рассматриваем именно её. После чего мы проведём прямые параллели и прямое сравнение тех фракций с нынешними.