Вчерашний скандал - Лоретта Чейз

Оливия дала последние распоряжения остальным, и они быстро разошлись, чтобы приступить к своим обязанностям.

Главный зал опустел, за исключением двух лакеев на противоположной стороне, возле камина, которые переносили мебель в комнаты гарпий. Дверь была открыта, и Оливия слышала, как леди спорят о том, кому должна принадлежать спальня на первом этаже, а кому — наверху.

Оливия решила не вмешиваться, предоставив им разбираться самим.

Когда она обернулась к Лайлу, он говорил что-то Николсу. Камердинер кивнул и исчез.

— Они слышали, — тихо сказал Лайл.

— Полагаю, поэтому они выглядели такими предупредительными, — проговорила Оливия.

— Я не о нас, — объяснил он. — Они слышали твою стычку с Альером. — Он кивнул в сторону кухонной двери. — Двери в трещинах. Эти трещины и щели в штукатурке обеспечивают слышимость лучше, чем будет, когда мы завершим ремонт. Они слышали, как он кричат на тебя. До их слуха донеслось кое-что из того, что ты произнесла в ответ. Они слышали его реакцию. И очень скоро они расслышали, как ситуация разрешилась. Ты видела, что работники кухни вернулись туда без колебаний. И на остальных служащих ты произвела сильное впечатление.

— Я укротила дракона, — улыбнулась Оливия.

— Ты была восхитительна, — проговорил Лайл и сделал паузу. — Мне следовало это знать. Прости, что усомнился в тебе. Слушай, я по-прежнему не испытываю радости от пребывания здесь, но ты несколько облегчила мое существование.

— Благодарю, — отозвалась она. — С тобой тоже забавно.

— Забавно? — Лайл удивленно поднял брови.

— Однако то, что случилось в коридоре кухни, больше не должно повториться, — сказала Оливия. — Ты знаешь, мне не хватает моральной устойчивости. А я знаю, что у тебя целая куча всевозможных принципов, правил поведения и всего прочего. — Она махнула рукой, словно освобождая его.

— Да. И всего прочего. — В его глазах появилось затравленное выражение. Его терзало чувство вины. Черт бы побрал ее отчима за то, что снабдил его совестью и строгими представлениями о долге и чести.

— Лайл, это совершенно естественно, — приблизилась к нему Оливия. — Мы молодые, красивые…

— И скромные, ко всему прочему.

— Ты любишь факты, — сказала она. — Давай проанализируем их. Факт: интеллект ведет трудную битву с животными стремлениями. Факт: за нами плохо присматривают. Вывод: ситуация близка к катастрофе. Я сделаю все возможное, чтобы больше не совершать той же ошибки, но…

— Замечательно, — перебил Лайл. — Значит, на меня возложена задача защищать твою честь. До сих пор я отлично справлялся с этой работой.

Оливия схватилась за лацканы его сюртука.

— Послушай меня, ты, высокопринципиальный тупица. Мы не можем повторить этой ошибки еще раз. Ты знаешь, как близко мы подошли к непоправимому? — Она отпустила лацканы, чтобы поднять правую руку и показать большим и указательным пальцами четверть дюйма. — Вот как близко к тому… — она умолкла для пущего эффекта, — чтобы сыграть на руку твоим родителям.

Голова Лайла дернулась так, словно она дала ему пощечину.

Кто-то должен был это сделать. Кто-то должен был сделать хоть что-нибудь. Она этого не замышляла. Оливия думала, что сумеет справиться с ним так же, как справлялась с другими мужчинами. Но у нее не получилось, и она видела, что они с Лайлом встали на опасный путь. Если он предоставит это дело ей, то она откроет ему объятия, выкрикивая: «Да, да, скорее, скорее!»

— Что ты сказала? — нарушил напряженную тишину Лайл.

Теперь он слушал ее очень и очень внимательно.

— Они пытаются удержать тебя дома, привязывая на шею этот жернов в виде замка, — сказала Оливия. — Они надеются, что чем дольше ты пробудешь дома, тем меньше станешь думать о Египте и постепенно забудешь о нем. А потом увлечешься достойной английской девушкой, женишься на ней и успокоишься.

— Я не… — уставился на нее Лайл.

Оливия видела, как в его серых глазах появилось понимание.

— Да, — подтвердила она. — Им все равно, даже если это буду я.

Лайлу понадобилась минута, чтобы осознать сказанное. Потом он мысленно увидел улыбающиеся лица родителей, заговорщические взгляды, которыми они обменивались за столом, улыбки и снисходительное выражение лица вдовствующей графини. Словно спектакль.

— Оливия, — мягко проговорил он, чувствуя, как колотится сердце, — что ты им сказала?

— Сказала? Не говори глупостей. Я никогда не была столь легкомысленной, чтобы на самом деле говорить это. Я только слегка поощрила их так думать.

— Что ты… — он едва мог выговорить, — что ты имеешь виды на меня?

— Вот в такую сентиментальную чепуху они и поверят, — сказала Оливия. — И это единственная причина, по которой они согласились на мое путешествие с тобой и на мое присутствие здесь.

— Чтобы заманить меня, — произнес Лайл, — в брачные сети?

— Да. — Она взглянула на него. — Я знаю, ты шокирован.

— Это мягко сказано.

— В конце концов, мы оба знаем, что я им никогда не нравилась. Но, как я тебе говорила, титул и деньги решают почти все, а у меня есть влиятельные связи и богатство.

Лайл приложил руку к голове и прислонился к столу. Она и в самом деле превзошла себя. Стоять здесь, так легко пересказывая то, что она сообщила… На что намекнула.

— У меня от тебя дух захватывает.

Оливия прислонилась к столу рядом с Лайлом. У нее был совершенно невозмутимый вид, словно несколько минут назад между ними ничего не было. В кухонном коридоре, во имя всего святого!

— Единственное, чего я не ожидала, так это вызывающего неудобство влечения между нами, — произнесла она.

— Вызывающего неудобство?

— Каким бы противным и тупоголовым ты ни был, ты — мой самый дорогой друг во всем мире, — сказала Оливия. — Я не хочу разрушать твою жизнь и знаю, что ты не хочешь ломать мою. Вокруг нас много примеров удачных браков. Моя мать встретила настоящую любовь дважды. Я буду счастлива однажды встретить свою. И тебе желаю того же. Ты же знаешь, мы никогда не подойдем друг другу в этом качестве.

— Боже мой, нет!..

— Тебе не обязательно соглашаться с таким энтузиазмом, — сердито посмотрела на него Оливия.

— Но это факт, — проговорил Лайл.

Он знал, что так и есть. Оливия — чудо природы, но самум тоже одно из чудес природы. Так же, как и ураганы, наводнения и землетрясения. Он вырос среди хаоса. Рэтборн приучил его к порядку. Последние десять лет Лайл потратил, пытаясь жить упорядоченной, хотя временами очень беспокойной жизнью. Ему повезло, что он рано понял, чего хочет, и терпеливо и целеустремленно добивался своей мечты.