Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

– А с кем Пруденс работала в ту ночь? – спросила Лэттерли. – И кто здесь тогда был?

Девушка помедлила, стараясь припомнить подробности. Пациент беспомощно повернулся в постели, сбросив с себя простыню. Эстер укрыла его. Ничего больше она для этого человека сделать не могла.

– Ну, сэр Герберт был здесь в предыдущий день, – продолжила юная медсестра. – Но, конечно, не ночью. – Она поглядела на потолок, углубившись в воспоминания. – Он редко проводит здесь ночь целиком. Он ведь женат. Говорят, у него такая приятная супруга и семеро детей… И он настоящий джентльмен, не то что доктор Бек. Тот ведь иностранец, а у них все не как у людей. Да, он тоже неплохой человек и всегда держится так вежливо… Я ни разу не слышала от него плохого слова. Он часто ночует здесь, в особенности если у него достаточно сложный пациент. К этому все привыкли.

– А остальные врачи?

– Доктора Чалмерса здесь не было. Он обычно приходит днем, потому что по утрам работает где-то в другом месте. Доктор Дидкот сейчас находится в Глазго, а что касается практикантов, то они редко приходят раньше девяти. – Девушка задумалась. – Если их спросишь… – Она скривилась. – Если их спросишь, они всегда говорят, что занимались, но у меня есть собственное мнение о том, чем они занимаются. – Она коротко и выразительно фыркнула.

– А сестры? Ведь они тоже могут совершать ошибки, – Эстер решила настаивать до конца. – Как насчет миссис Флаэрти?

– Миссис Флаэрти, – брови юной сестры поднялись, выражая сразу тревогу и удивление. – О боже! Я не думала об этом. Они с Пруденс крепко не любили друг друга. – Она поежилась. – И, по-моему, обе не расстроились бы, если б противница отказалась от места. Но Флаэрти ведь ужасно низкая. Пруденс-то была на два-три дюйма выше вас, а значит, дюймов на шесть выше миссис Флаэрти!

Лэттерли испытала безотчетное разочарование:

– Значит, она тоже была здесь в день убийства?

– Да, была. – Лицо рассказчицы озарилось легким блаженством, но потом она устыдилась. – Я помню, потому что была вместе с ней.

– Где?

– В спальне. Она распекала сестер. – Девушка поглядела в глаза Эстер и отбросила осторожность. – Она провозилась там почти час и во все совала свой нос. А перед этим – я знаю – у нее была ссора с Пруденс. Я видела, как они расстались: Пруденс ушла, а миссис Флаэрти отправилась в общежитие, вымещать гнев на сестрах. Должно быть, крепко получила.

– А сама ты видела Пруденс в то утро? – Лэттерли постаралась изгнать волнение из своего голоса, чтобы невольно не поощрить вместо памяти воображение собеседницы.

– О, да, – отвечала та с уверенностью.

– А ты не помнишь, когда именно?

– Около половины седьмого.

– Итак, ты видела ее в живых одной из последних. – Эстер заметила, как побледнела девушка – смесь страха и печали отразилась на ее юном лице. – Полиция уже допрашивала тебя?

– Да, но об этом они меня не спросили. Их интересовало, не видала ли я доктора Бека и сэра Герберта.

– А ты видела их?

– Помню доктора Бека, он шел по коридору к палатам. Меня спросили, как он выглядел и что делал. Но он просто шел и выглядел ужасно усталым. Словно бы провел на ногах всю ночь… Но, кажется, так и было. Он не был возбужден или испуган, как после убийства… Он был просто печален.

– А кого еще ты видела?

– Целую кучу народа! – ответила молодая сестра торопливо. – Здесь всегда ходит много людей, даже в столь ранний час. Я видела священника и мистера Пламстеда – он у нас казначей. Не знаю, что он делал здесь в это время! – Она пожала плечами. – И еще одного незнакомого джентльмена… хорошо одетого, с каштановыми волосами. Кажется, он заблудился. Он вошел в гладильную и выскочил оттуда в явной растерянности, понимая, что свалял дурака. По-моему, это был не доктор. В такую рань врачи еще не приходят. И он выглядел недовольным, словно бы у него были какие-то неприятности… Не разъяренным, а просто раздраженным.

Она с тревогой поглядела на Эстер:

– Что, если виноват этот джентльмен? Но мне он не показался плохим; по-моему, вполне добропорядочный человек. Скорее всего, чей-то брат – понимаете, что я хочу сказать? Наверное, пришел к больному, а его не пустили. Бывает иногда, когда приходят не вовремя.

– Возможно, так оно и было, – согласилась мисс Лэттерли. – Но это было до или после встречи с Пруденс?

– До. Но ведь он мог подождать в госпитале, разве не так?

– Да, если только он знал ее.

– А что, на это не похоже? – проговорила девица. – Нет, наверное, виноват кто-то из наших. Она отчаянно ссорилась с миссис Флаэрти. На прошлой неделе та поклялась в том, что отсюда уйдет или Пруденс, или она сама. Скорее всего, это был только гнев, но если она приняла все всерьез… – Сестра поглядела на Эстер с надеждой.

– Но ты сказала, что сиделки видели Пруденс после их ссоры, когда миссис Флаэрти пошла в спальню, где провела по крайней мере час! – напомнила ей старшая коллега.

– О, да… так и было. Значит, это не она. – Девушка скорчила гримаску. – Не думаю, чтобы миссис Флаэрти оказалась способной на такое при всей ее ненависти к Пруденс… Нет, конечно же, это не она.

Пациент пошевелился. Обе сестры умолкли и поглядели на него, но тот, коротко простонав, снова погрузился в сон.

– А кто еще ее ненавидел? – продолжала расспрашивать Эстер.

– По-настоящему? Ну, скажем, Дора Парсонс. Но эта с кем только не ругается, хотя, безусловно, способна сломать человеку хребет, не то что удушить! Видели ее руки?

– Да, – внутренне ежась, кивнула мисс Лэттерли.

Но гнев Доры Парсонс сулил Пруденс не смерть, а скорее увечье. Трудно было допустить, что выросшая из невежества неприязнь к женщине, чьи амбиции это лишенное женственности существо могло счесть наглыми и неуместными, оказались достаточным мотивом для убийства. Тем более что при всей своей грубости Парсонс вполне удовлетворительно справлялась с работой. Конечно, тонкого обхождения от нее ждать не приходилось, однако она не проявляла преднамеренной жестокости к больным, а, напротив, терпеливо, не зная усталости, ухаживала за ними. Чем больше Эстер размышляла об этом, тем сложнее ей было допустить, что Дора убила Пруденс из чистой ненависти.

– Да, силы у нее хватило бы, – продолжила она. – Однако причин не было.

– Да, – ответила ей ее собеседница неуверенным голосом и улыбнулась. – Но мне лучше сейчас уйти, прежде чем сюда явится миссис Флаэрти и поймает меня… Может быть, вынести ведро?

– Да, пожалуйста. И спасибо за сэндвич и чай.

Юная сестра ослепительно улыбнулась, а потом покраснела, взяла ведро и исчезла.

Ночь выдалась долгой, и Эстер так и не удалось вздремнуть. Боль не позволяла глубоко уснуть и пациенту, но когда в четыре часа в комнату пришло утро, пульс его оставался хорошим, а легкий румянец говорил о том, что сильной лихорадки у него нет. Невзирая на усталость, сиделка порадовалась за пациента, и когда в половине восьмого в палату зашел сэр Герберт, она с чувством удовлетворения рассказала ему все новости.

– Отлично, мисс Лэттерли, – проговорил врач, приглушив голос, хотя Прендергаст не мог его слышать, поскольку был погружен в дремоту. – Даже великолепно. Однако это еще только начало. – Выпятив губу, он с сомнением поглядел на пациента. – Фатальная для него лихорадка может начаться в каждый из ближайших семи-восьми дней. Мне бы хотелось, чтобы вы проводили с ним каждую ночь. А миссис Флаэрти приглядит за ним днем. – И, отвернувшись от девушки, Герберт приступил к обследованию больного.

Отступив назад, Эстер ждала. Хмурясь и словно бы полностью уйдя в себя, хирург легко и ловко прощупывал пациента. Не нуждаясь в какой-либо информации, он все же задал ему один-два вопроса, чтобы убедиться, что Прендергаст реагирует на его присутствие. Неразборчивые ответы мужчины, глаза которого ввалились от болевого шока и потери крови, тоже не смущали его.

– Очень хорошо, – проговорил Стэнхоуп, наконец отступая назад. – Ваши дела идут великолепно, сэр. Я рассчитываю увидеть вас в полном порядке через пару-тройку недель.

– В самом деле? Вы так полагаете? – Прендергаст слабо улыбнулся. – Я чувствую себя так скверно…

– Конечно же. Но это пройдет, уверяю вас. А теперь, если вы не возражаете, я отправлюсь дальше. Сестры приглядят за вами. Всего доброго, сэр. – Хирург слегка кивнул сиделке и, распрямив спину, горделиво прошествовал к двери.

Эстер ушла, как только ее отпустили. Она едва успела пройти лишь половину коридора, ведущего в направлении спальни сестер, когда перед ней возникла Береника Росс-Гилберт. Хотя в обществе мисс Лэттерли всегда сочла бы себя равной этой леди – пусть та, возможно, и не согласилась бы с ней, – но теперь, в сером платье медсестры и занятая подобной работой, она была лишена всех преимуществ своего происхождения и, к своему прискорбию, понимала это.