Воин Скорпиона (сборник) - Кеннет Балмер

Она собралась выйти, и воины подбежали, чтобы спустить паланкин с высоты между двух калсаниев. Она спустилась — маленькая, невероятно живая старушка. Синее платье было повсюду прострочено алыми нитями — точно солнце на воде.

— Тетя Шуша! — в притворном ужасе запротестовал юноша, который, как я теперь понял, был принцем Варденом Ванеком из дома Эвард. — Ты не должна себя утомлять.

— Да цыц ты! Ты даже не сказал «лахал» этому молодому человеку… Она пригляделась ко мне выцветшими глазами. — Посмотри на него: бегает полуголый и убивает людей с такой же легкостью, как я продеваю иголку сквозь гобелен. — Она живо заковыляла ко мне. — Лахал, молодой человек. И спасибо за все, что вы сделали. Мне это напоминает… — Она оборвала фразу, и Варден спрыгнул с высокого седла, чтобы поддержать ее. — Цвет… цвет! Он живо напоминает мне…

— Лахал, госпожа, — поздоровался я, постаравшись смягчить свой голос, но он все равно напоминал угрожающее рычание.

Варден, поддерживавший тетку, уставился на меня. Глаза его смотрели прямо.

— Лахал, джикай, — поздоровался он. — Виноват, я проявил нерадивость, не поблагодарив тебя как подобает. Но моя тетя — она стара…

Она постучала обтянутым перчаткой пальцем по его бронзовой руке.

— Хватит тебе, юный сумасброд, оскорблять меня. Я не старше, чем мне положено.

Я знал, что на Крегене мужчины и женщины могут ожидать, если не погибнут и не заболеют, куда более продолжительной жизни, чем на Земле. Этой старой леди, прикинул я, скорее двести, чем сто.

Все это время я не улыбался.

— Лахал, принц Варден Ванек Эвардский. Я — Дрей Прескот.

— Лахал, Дрей Прескот.

— Ты ведь не видел, как Дрей Прескот спас твою шкуру, так ведь, племянничек? — И она объяснила, как я метнул секиру, спасая Вардена.

— Это настоящий джикай, — закончила она, чуточку запыхавшись.

— У меня еще имелся хикдар, госпожа, — поскромничал я, показывая кинжал.

Она засмеялась и закашлялась.

— Так же как и у меня — мой маленький дельдар.

Я взглянул. Верно, ее кинжальчик оказался терчиком.

Удивленный возглас вернул наше внимание к окружающему. С возвышенности к нам спускалась Делия с Синих гор. Одетая в алую набедренную повязку, с белыми мехами, колышущимися в такт ее гибким движениям, с восхитительно смотрящимися в свете солнц длинными проворными ножками, она вызвала возгласы благоговения из уст всех воинов. Я затаил дыхание. Она была великолепна.

После того как я представил их друг другу, оставалось только вернуться в город с эвардским караваном. Он вез тетю Шушу из ее ежегодного паломничества к горячим источникам Бенги Десте. Бенга, спешу объяснить, это крегенское слово, больше всего соответствующее земному «святая».

Не могу объяснить почему, но когда я задал новым знакомым свой привычный вопрос, на этот раз я испытывал напряженное чувство ожидания. На морщинистом лице тети Шуши появилось рассеянное выражение.

— Афразоя? Город савантов? Кажется, я слышала некогда о таком месте. Но это было очень-очень давно, и моя бедная голова не может вспомнить.

Глава 17

БОЕЦ-БРАВИ ЗЕНИККИ

Теперь жизнь для меня, Дрея Прескота, потекла по совершенно иному руслу. Раньше мне недоставало товарищества. Я нашел этот редкий на Крегене товар только среди шатров и фургонов кланнеров в лице Хэпа Лодера и ему подобных. Масперо и прочие, как я думал, богоподобные существа из Афразои всегда внушали мне глубокое благоговение, но не больше. И вот теперь я снова обрел товарищей в лице принца Вардена и его ближайших соратников в доме Эвард города Зеникки. А также, самое странное, я нашел чувство дружбы, теплой, человечной — настоящей роскоши для меня, в виде мудрого общения с тетей Шушей. Я признавал, что она может однажды вспомнить то, что знала об Афразое, но не нуждался в этой надежде, чтобы восхищаться ею. Признаться честно, моя привязанность к ней граничила с глупостью — если приязнь вообще может быть глупостью.

Аэроботы были в Сегестесе предметом редким и дорогим, и Ванек отправил отряд починить и доставить обратно тот, на котором сбежали мы с Делией, рассматривая его как еще один трофей, вырванный у ненавистных Эстеркари. Делия сказала, что знакома с аэроботами, и добавила, что ее страна имеет непосредственное отношение к их производству.

Я с немалым воодушевлением подключился к планам Дома Эвард сбить спесь с Дома Эстеркари. Одетый в зелено-синие цвета Эварда, я щеголял вместе с другими молодыми бойцами, когда мы прогуливались по пассажам, навещали питейные заведения и участвовали в различных развлечениях в местном эквиваленте Сохо в Зеникке. Я заходил во впечатляющее здание Собрания и наблюдал, как проходили нескончаемые дебаты, а мужчины и женщины входили и выходили, покидая или занимая кресла, отведенные их Домам. Мы даже вступили в пару стычек между брави — сплошные развевающиеся плащи, лязг и звон шпаг и кинжалов, крики и смех, а затем поспешное отступление, когда мы заметили изумрудно-алые мундиры городской стражи, спешившей разнять дерущихся.

За стенами нашего анклава мы, конечно же, находились в безопасности. Для того чтобы прорваться в анклав, потребовалась бы целая армия. Правда, имело место множество случайных налетов — и часто, как я узнал с мрачно-ироническим весельем, чем немало удивил принца Вардена — ради похищения какой-нибудь девушки. Ни один Дом не чувствовал себя в одиночку достаточно сильным, чтобы напрямую бросить вызов другому. Примерно сто пятьдесят лет назад Эстеркари, благодаря крючкотворству, убийствам, подкупу, а затем и голой силе, выгнали предшествующий Дом из анклава и прочих его владений, где они теперь располагались. Ядовитая ненависть тети Шуши к изумрудно-зеленому объяснилась, когда я узнал, что она была из Стромбора, то есть принадлежала к тому уничтоженному дому и как раз вышла замуж в Дом Эвард, когда ее родных, друзей и близких перебили и рассеяли. Некоторых продали в рабство, иные ушли в кланы, а остальные уплыли на кораблях за горизонт, да так и не вернулись.

Благодаря двойной силе закона и обычая, все права, звания и привилегии Дома Стромбора перешли к Дому Эстеркари.

Каждый анклав Дома был сам по себе городом: с мозаичными мостовыми, мраморными, гранитными и кирпичными стенами, сводчатыми крышами, колоннадами, башнями и шпилями, со всей великолепной путаницей роскошной архитектуры. Эвадское пиво оказалось на редкость хорошим. Зеникка вообще славилась пивом, хотя оно, в общем-то, было слабым и малоградусным. Мы, молодые бойцы, проходили, фланируя, долгий путь ради глотка только что сваренного пива, мудро и часто икая, когда обменивались замечаниями о его качестве и крепости. Кларет Зеникки тоже совсем неплох. Я весьма положительно смотрел на перспективу стать гражданином Зеникки и иметь право на город-анклав Эвардов с его каналами, улицами и площадями.