Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке - Жорж Бордонов

Это случилось 28 мая 1291 года. Падение Акры неотвратимо повлекло за собой гибель Иерусалимского королевства (как его все еще называли) и сдачу последних позиций. Тамплиеры Сайеты выбрали магистром Тибо Годена, брата-капеллана, и затем перебрались на Кипр. Тамплиеры Шастель-Пелерена добровольно покинули свою крепость и также отправились на Кипр. Защитники Барута, слишком доверчивые, предпочли почетную военную капитуляцию. Сарацины разоружили их и повесили — всех.

Тибо Годен умер в 1293 году и преемником его стал Жак де Моле. Он получил белый плащ в командорстве Бон в 1267 году из рук прибывшего туда с визитом Гуго де Перо. К моменту избрания Великим магистром ему исполнилось пятьдесят лет. Какая судьба ожидала при нем Орден тамплиеров? И что можно сказать о положении храмовников сравнительно с положением госпитальеров и тевтонских рыцарей? Оно было самое неблагоприятное. Госпитальерам принадлежали значительные владения на Кипре. За отсутствием военных действий они могли продолжать заниматься лечением больных и раненых в своих госпиталях, а также предоставлять приют беженцам из Святой Земли. Тевтонские рыцари еще задолго до падения Акры большей частью перебрались в Пруссию, где их ожидала величайшая удача: можно считать, что именно они заложили основы и Прусского королевства, и Германской империи. Тамплиеры же на Кипре оказались не у дел: их преимущественно военное призвание было здесь бесполезно, не нужно и даже навлекало на них подозрения. Возможно, Жак де Моле это понимал, но тщетной оказалась его попытка в 1303 году вернуть остров Тортосу с целью обустройства там надежной базы для предполагаемого — иллюзорного! — отвоевания Святой Земли. Перед ним были два пути решения проблемы: либо вернуться на Запад (но с какой целью?), либо вступить в переговоры с киприотами и госпитальерами о выделении тамплиерам достаточной территории, чтобы выстроить на Кипре главную резиденцию и готовить будущий реванш. Он выбрал первое и возвратился во Францию во главе истинно княжеского кортежа, абсолютно не подобавшего этому магистру, без сомнения, овеянному славой, но побежденному.

Жак де Моле был далеко не гениальным человеком, и не будет преувеличением сказать, что в двух чрезвычайно важных для судьбы Ордена случаях тамплиеры сделали неправильный выбор: когда накануне сокрушительного поражения при Хаттине (1187) они избрали Великим магистром темного авантюриста Жерара де Ридфора и когда они остановили свой выбор на Жаке де Моле. Нужен был человек, наделенный твердым характером и острым умом, вроде Пьера де Краона. Но Жак де Моле, несомненно, обладавший похвальным мужеством — хотя это и не пошло на пользу Ордену, — был начисто лишен рассудительности и воображения. Подобного сорта люди, поднявшись на более высокую ступень после того, как долгое время находились в подчинении и ожидании, устраиваются с комфортом и чванятся, не замечая подстерегающей их опасности и не задумываясь над тем, что существующие порядки не вечны. Образцово-героическая смерть, принятая им перед лицом своих палачей, свершившийся в нем возвышенный переворот несомненно искупают его промахи, но не могут скрыть его интеллектуального убожества. Убожества истинного, а не мнимого, со всей отчетливостью проступающего, по крайней мере, в одном документе: докладной записке, в которой он представил папе проект слияния орденов тамплиеров и госпитальеров.

Первая мысль о таком слиянии возникла еще до падения Акры. В нем видели средство погасить соперничество и скоординировать усилия двух орденов, направленные на спасение Святой Земли. Этот проект, обсуждавшийся на Лионском соборе (1274) при папе Григории X, а затем и при его преемниках Николае IV и Бонифации VIII, был отвергнут, но затем Филипп Красивый вновь предложил его Клименту V. Демарш французского короля имел поводом гипотетическую надежду на возвращение Святой Земли, а в качестве истинной цели — стремление отдать духовно-рыцарские ордена под начало одного из своих сыновей, иными словами, поставить под свой контроль. Папа Климент V консультировался по этому поводу с Жаком де Моле, докладная записка которого, направленная в качестве ответа, свидетельствует о его большой умственной ограниченности, даже мелочности. Он счел подобное намерение недостойным двух столь славных орденов и опасным для рыцарских душ, ибо дьявол не преминет посеять раздор между ними. Слишком неравны они по своему благосостоянию, и дележ был бы несправедливым. Их уставы различались, и было бы очень сложно принудить братию изменить свои привычки. Бедняки, например, ничего не выиграли бы от этого проекта, напротив, они могли лишиться пищевых раздач, практиковавшихся тамплиерами. Невозможно было бы допустить существования в одном городе двух командорств, между ними непременно сложились бы натянутые отношения, отсюда сокращение числа командоров — другой источник серьезных раздоров; то же самое ведь касалось и высших орденских лиц! Предполагалось, что слияние двух орденов положит конец их соперничеству, но такой шаг, по его мнению, нанес бы вред Святой Земле, «ибо это соперничество всегда служило источником чести и благополучия для христиан, для сарацин же наоборот, потому что, когда госпитальеры предпринимали поход против сарацин, тамплиеры не успокаивались, пока не совершали подобное или даже большее, и те поступали так же». По мнению Жака де Моле, если бы не подобное соперничество, тамплиеры и госпитальеры не прилагали бы столько усилий. Паломники не находили бы приюта, братья-служители не имели бы прибежища в столь большом количестве. Словом, единственное удобство, которое сулило слияние, — уменьшение расходов. Возможно, стало бы проще защищать свои права и имущество в случае спора. «Всем известно, — писал Великий магистр, — что некогда народы проявляли великое рвение к делам веры, однако ныне это совершенно переменилось, ибо большинство людей скорее расположено брать от религии, чем отдавать ей…» Аргументация слабая, следует признать! Словно Святая Земля все еще принадлежала христианам и духовно-рыцарские ордена по-прежнему конвоировали паломников и рекрутировали братьев-служителей или туркополов! Но магистр Ордена тамплиеров сочинил свою странную записку спустя годы после злополучной высадки на остров Тортосу, он же понимал, что партия безвозвратно проиграна. Вследствие этого стоило задуматься, как использовать военную силу и богатства Ордена. С другой стороны, если он был искренен, действительно намереваясь вернуться в Святую Землю и возвратить потерянные замки, то какое отсутствие здравого смысла! Возможно, этот несчастный в своем тщеславии просто не хотел уступить дорогу магистру Ордена госпитальеров. Другой на его месте, отождествляя себя с Орденом, постарался бы красноречиво выразить всю безмерность подобной жертвы. Или же, помня о предназначении Ордена Храма, постарался бы разобраться, соответствует ли слияние двух орденов интересам христиан в Святой Земле. Но Жак де Моле не отличался ни глубиной мышления, ни красноречием. Захваченный врасплох демаршем Климента V, он упирался, лукаво копаясь в мелочах и обходя молчанием главное.

Филипп Красивый, к сожалению, узнал об этом послании. Он прекрасно понимал, с каким человеком имеет дело, и действовал, сообразуясь с обстоятельствами, при этом сохраняя напускную добродетель. Хотя общественное мнение было не столь благожелательно к тамплиерам, как до потери Святой Земли, оно в целом не было враждебным. На Орден еще не возлагали прямой ответственности за случившееся несчастье. Смерть Шйома де Божё и жертвы храмовников в Акре были известны. Тем людям не вменяли в вину неуспех. Представители из народа несколько перебарщивали, повторяя, что король Франции и прелаты не исполнили своего долга полностью. Если бы удалось доказать, что храмовники были виновны, то ничего не стоило бы возложить на них ответственность за поражение. И вот на конклаве в Перусе (близ Ажена) один предатель выдвинул страшные обвинения против Ордена. Его звали Экьо де Флуаран. До того он поделился своими соображениями с королем Хаймом II Арагонским, но тот его выгнал. Филипп Красивый, напротив, внимательно выслушал его. Он сразу понял — ибо отличался острым умом и дьявольской изобретательностью — все преимущества, которые можно было извлечь из этих обвинений, если придать им видимость истины. Юристы его Совета, и особенно Гийом де Ногаре, взялись подобрать свидетелей среди братьев, исключенных из Ордена. Их клеветническую информацию король представил папе Клименту V, который проживал не в Риме, а в Пуатье — существенная деталь. Климент V признал обвинения лживыми или, по крайней мере, преувеличенными. Однако испытывая сильное давление со стороны французского короля, которому он был обязан своим избранием, папа все время пребывал в нерешительности, к тому же совершенно теряясь перед этим государем, достаточно дерзким и циничным, чтобы распорядиться наградить пощечиной папу Бонифация, который после этого умер от позора и огорчения[21]. Папа был способен лишь на слабые попытки сопротивления, вроде мелких бунтов, не получавших дальнейшего развития. Он бесконечно вилял, трясясь за свое место и предпочитая праздные разговоры с кардиналами решительным действиям. Он не мог определиться, к какой стороне ему лучше примкнуть, поскольку магистр Ордена Храма в свою очередь тоже доставлял ему беспокойство. Видя, как волны клеветы накатывают, словно по волшебству, на его Орден, Жак де Моле потребовал у папы учинить расследование. Само по себе это требование предполагало его невиновность, но при данных обстоятельствах оно было непростительной ошибкой. 24 августа 1307 года Климент V объявил Филиппу Красивому, что желает начать расследование, и просил кое-что уточнить. Король посчитал, что Климент V хочет его обмануть, что расследование, если оно и состоится, станет пустой тратой времени и не приведет ни к чему, кроме нескольких поверхностных реформ. Король мог даже опасаться, что результат проводимого Климентом следствия поставит Орден в большую зависимость от папства, даст Святому престолу военную силу, в которой тот всегда нуждался. Филипп Красивый не мог не учитывать, что в таком случае Климент V вырвется из-под его контроля. Стремясь упрочить свою власть над всеми институтами королевства, он прямо вмешивался в выборы епископов, влияние которых было весьма значительным. И хотя королевский абсолютизм еще только зарождался, именно в этом направлении сосредоточил свои усилия Филипп Красивый. Ему помогали его советники Гийом де Ногаре и Ангерран де Мариньи. Они незаметно трансформировали традиционное обычное право в писаный закон и активно занимались установлением всеобъемлющей и эффективной администрации.