Маски иллюминатов - Роберт Уилсон

— Позор тому, кто плохо об этом подумает, — перевел Вири. — Все равно, история очень странная. А почему масоны надевают подвязку во время обряда посвящения?

— Господи, нам пора идти! — воскликнул сэр Джон. — Мы не можем торчать здесь вечно и обсуждать пикантные моменты средневековой истории!

Они обошли пресс и выбрались из сарая на поляну, которую со всех сторон обступали могучие дубы. На поляне, неподалеку от сарая, возвышалась мраморная статуя Афродиты, похожая на призрак.

— Языческие божки, — пробурчал Вири, увидев статую, но в этот раз он скорее мыслил вслух, чем старался оскорбить род Бэбкоков.

После мрачного подземелья и неприятного разговора у винного пресса лес приятно взбодрил сэра Джона. Несколько минут назад священник показался ему совершенно слабоумным. А может быть, сэр Джон просто принял чересчур близко к сердцу нелестные слова о своем эксцентричном прапрадеде? Тайная поляна, посвященная вину и Афродите… слухи о связях прапрадеда с клубом вольнодумцев и распутников… сомнения в чистоте крови… голубые подвязки… белые пятна…

Вири шел быстро, несмотря на возраст. Сэр Джон вспомнил, что шотландские горцы известны своим долголетием, а некоторые из них даже становятся отцами в очень преклонном возрасте. Если бы только они еще не были так охочи рассказывать зловещие байки о привидениях, ведьмах и призраках. Но на севере ночи темнее и холоднее, поэтому они, наверное, чаще встречают всякую нечисть. Называть этих простых и суровых людей суеверными так же опрометчиво, как, скажем, называть всех французов развратниками, а всех итальянцев — предателями. Для того, чтобы понять их верования, нужно пожить рядом с ними.

Сэр Джон вспомнил, что клуб «Адский огонь» избрал своим девизом слова «Делай, что хочешь», которые были написаны над входом в Телемское аббатство, придуманное Рабле. Сэр Фрэнсис Дэшвуд купил для проведения богомерзких сборищ членов клуба заброшенное аббатство, в котором установил гигантский фаллос с надписью «Спаситель мира». Изображение этого символа появилось на фронтисписе безнравственного памфлета «Эссе о женщине», подпольно изданной Джоном Уилксом под псевдонимом «Пего Боруэлл». Когда стало известно, что Уилкс был автором этого памфлета и членом клуба «Адский огонь», его с позором изгнали из Палаты Лордов. Кстати, его выдал граф Сэндуич, который тоже был членом этого клуба, но покинул его после одного ужасного события — однажды во время черной мессы его укусил орангутанг (Уилкс позднее утверждал, что члены клуба только хотели подшутить над графом). Большинству историков все, что связано с «Адским огнем», кажется если не отвратительным, то смешным, однако сэр Джон все чаще подозревал существование некой связи между этим странным клубом и современной ему ложей французских масонов «Великий Восток». В этой ложе проповедовались довольно необычные оккультные и революционные идеи, а ее Великим Магистром был загадочный граф Калиостро. Что, если все эти общества, в том числе и зловещих баварских иллюминатов, объединяла тайная традиция черного масонства, которую сейчас продолжает «Ordo Templi Orientis»?

— Я уже слышал эту историю, — внезапно сказал Вири. Лес, в котором они очутились, был настолько густым, что даже сейчас, в полдень, туда проникали лишь отдельные лучи солнечного света. О, мрак среди сиянья, мрак бескрайний![61]

— Какую историю? — рассеянно спросил сэр Джон.

— Историю об Эдуарде III и графине Солсбери, — раздраженно пояснил Вири. — Не знаю, насколько это отвечает истине, но я слышал, что в то время голубая подвязка считалась знаком Королевы Ведьм. Так что король, надев ее на свою ногу, показал всем, что инквизиции, если она осмелится обвинить графиню в колдовстве, придется иметь дело с ним лично. Возможно, этим он спас ей жизнь. Вот в чем истинный смысл слов «Позор тому, кто плохо об этом подумает».

Сэру Джону было неприятно разговаривать на эту тему с помешавшимся от горя горбуном, да еще в темном лесу.

— Зачем королю совершать такой опрометчивый поступок? — раздраженно возразил он. — Может, он тоже был колдуном? Лично я думаю, что сочинители этой байки хотели бросить тень на всю британскую монархию.

— Не знаю, не знаю — сказал Вири. — Человек, от которого я услышал эту историю, еще говорил что-то странное о рыцарских орденах Европы. По-моему, он утверждал, что орден Подвязки представляет собой нечто вроде ядра, интеллектуального центра мирового масонства. Кстати, почему масоны используют подвязки в своих обрядах посвящения?

Что-то быстро пронеслось над их головами, взмахивая крыльями, как летучая мышь. А ведь летучие мыши днем спят, подумал сэр Джон.

— История масонства сложна и запутанна, — сказал он. — Я посвятил ей целую книгу, но не смог найти ответы и на треть важных вопросов. Да, король всегда становится главой ордена По-По-Подвязки, а принц Уэльский — масоном 33-й степени, но в этом нет ничего плохого, уверяю вас. Не забывайте, что покровитель этого ордена — Святой Георгий, а не Сатана.

— Безусловно, — извиняющимся тоном сказал Вири. — Я ведь уже говорил, что тот человек, который рассказал мне все это, был немного странным. Он еще что-то говорил о том, что 26 золотых подвесок, прикрепленных к колье ордена Подвязки, каким-то образом связаны с Масонским Словом, но я ничего не понял. По-моему, это имеет какое-то отношение к еврейской Каббале.

Сэр Джон быстро сосчитал в уме: Йод — 10; Хе — 5; Bay — 6; еще одно Хe — 5. Всего 26. Яхве, Священное Непроизносимое Имя Бога, которое теперь, стараниями «М.М.М.», неразрывно связано в его сознании с безумием и самоубийствами. Оказывается, это имя зашифровано еще и в атрибутах ордена Подвязки!

Над их головами опять пронеслась какая-то тень. Должно быть, обычная птица, ведь летучие мыши днем спят. А «камень не должен блуждать в сумерках». Кто это сказал?

— От всего этого дурно пахнет, — пробурчал Вири. — Мужчины в подвязках, тайные сборища, женщин не допускают. Кстати, тамплиеров тоже обвинили в содомском грехе, не так ли?

— Ради Бога! — взорвался Бэбкок. — Ваше преподобие, зачем вы валите все в одну кучу? Есть истинная масонская традиция, а есть всевозможные псевдомасонские общества, которые проповедуют извращения и ересь. К чему их смешивать?!

Лес становился все гуще и сумрачнее. Где-то рядом снова пролетела птица.

— Я плохо разбираюсь в этих вещах, — скромно признался Вири. — Я просто передаю вам слова человека, который, как я уже сказал, был довольно странным. Видите ли, вокруг тайных обществ всегда рождается множество слухов. Каждый спрашивает себя: если им нечего скрывать, почему они называют себя тайными?

Чем больше этот старый слабоумный дурак извиняется, тем более обидными делаются его слова. Сэр Джон остановился, чтобы положить конец этому нелепому разговору какой-нибудь резкостью, но передумал, увидев, что Вири ужасно бледен, а вокруг его глаз и рта залегли глубокие морщины, словно священника мучила сильная боль. Старик потерял всех своих близких и заслуживает, чтобы к нему относились с терпением. Кроме того, истинный розенкрейцер должен проявлять бесконечное сострадание к тем, кто не посвящен в таинства. Ни сказав ни слова, сэр Джон продолжил путь.

Снова захлопали крылья, но уже где-то далеко позади них. Наверное, это какая-то птица, подумал сэр Джон, досадуя на себя за разыгравшееся воображение.

Лес стал редеть, и вот уже впереди показались башни дома Грейстоков.

— Пришли! — возбужденно воскликнул сэр Джон, снова чувствуя себя мальчишкой, играющим в разбойников. — Теперь мы сможем выбраться отсюда и неожиданно атаковать наших врагов.

XXXIII

Как и обещал Джоунз, Кеннет Кэмпбелл из дома номер 201 на Пол-стрит оказался очень крупным человеком — ростом по меньшей мере в шесть с половиной футов. На стене за спиной Кэмпбелла сэр Джон увидел плакат с его фотографией и подписью «ЛИВЕРПУЛЬСКИЙ КОСТОЛОМ». Не нужно было обладать проницательностью Шерлока Холмса, чтобы догадаться, что Кэмпбелл — борец.

— Вот так я и зарабатываю себе на хлеб, — сказал Кэмпбелл слегка извиняющимся тоном, перехватив взгляд Бэбкока. По-видимому, он угадал в нем аристократа. — Не бог весть какое занятие, но не до гордости, если жрать нечего. Верно, приятель?

Сэр Джон учтиво попытался поддержать разговор.

— Во времена Сократа борьба считалась в Афинах искусством, которым должен был владеть каждый уважающий себя мужчина.

— Сократ? — Кэмпбелл был явно польщен. — Тот малый, который выпил яду, чтобы показать, что не боится всяких тупоголовых уродов? Пардон, ваше преподобие.

Бэбкок взглянул на вытянувшееся лицо Вири и почувствовал, что вот-вот рассмеется.

— Сократ и вправду был очень отважным человеком, — уклончиво сказал он.

— Отважным? — переспросил Кэмпбелл. — Я служил в армии Ее Величества во время войны с бурами. Я знаю об отваге все, мистер. Это уже не отвага, когда он садится и пьет яд, чтобы кому-то что-то доказать. Вы смогли бы так поступить? А я смог бы? А самый отважный солдат в нашей армии, он смог бы? Да ни за что на свете, черт возьми. Прошу прощения, ваше преподобие. Это не отвага. Это нечто большее.