Волшебство из чайной лавки - Одри Альветт

вокруг были уверены, что Анасфема ждёт блестящее будущее и он станет управленцем. Так думали все, кроме него самого. А у него была страсть к садоводству, и он с самого раннего возраста начал на землях при семейной усадьбе выращивать тыквины. Его родители думали, что это просто хобби, но когда в возрасте пятнадцати лет их сын впервые принял участие в скачках во время шабаша, им пришлось смириться с горькой правдой. Он соврал про свой возраст, чтобы его записали в участники. Представляешь? Это были чудовищно сложные скачки, с огромным количеством ловушек. Анасфем очень хорошо справлялся вплоть до последнего тура, но, к сожалению, попал в одну неприятную ловушку. Он чуть не умер и неделю был в коме. Когда обнародовали его имя, разразился огромный скандал, и отцу Анасфема пришлось использовать своё высокое положение. В конце концов Академия распространила слух о том, что, несмотря на его возраст, Анасфему в порядке исключения было выдано разрешение на участие в скачках. Народ просто так не проведёшь, но благодаря этому Академия смогла замять дело. И после этого случая семья Анасфема практически отвергла его. Ему было запрещено использовать их фамилию и семейный герб. И ясное дело, семья отказала ему в содержании. Но сбило ли это с толку Анасфема, как ты думаешь?

Чарли ничего не думал на этот счёт, но Мангустину это не остановило:

– А вот и нет! В течение нескольких лет он работал садовником в лучших домах. Его тыквины прославились, и продавая их, он стал зарабатывать много денег. Он предпочитал работать ночью, а ещё участвовал в подпольных скачках, но, как ты, наверное, уже догадался, доказательств этому нет. Он сколотил свой первый капитал и как только достиг легального возраста и защитился на степень Элементариата, то снова записался в качестве участника на скачки, проходящие во время шабаша. Итог самых первых соревнований – две сломанные ноги и первое место, хотя в какой-то момент он был в шаге от проигрыша. И это положило начало целой череде побед!

– Эти скачки, судя по всему, очень опасные!

– Ой, только не надо раздувать из мухи слона. Чаще всего никто даже не умирает. Так вот, возвращаясь к истории Анасфема: за двенадцать лет он упустил кубок за первое место всего два раза. В первый раз это случилось шесть лет назад. Он тогда отказался участвовать, потому что слишком серьёзно поранился во время тренировки. А во второй раз это произошло два года назад. В самый критический момент он пришёл на помощь своему сопернику, потому что, помимо всех его положительных качеств, он ещё и щедрый! И вообще у него огромное сердце! – И, немного стесняясь, добавила: – И к тому же он красивый. – Она произнесла эту длинную речь практически на одном дыхании, и Чарли тяжело вздохнул – вместо неё. – Короче, – сказала она, – мы просто обязаны произвести на него хорошее впечатление. – И она с беспокойством посмотрела на Чарли.

– Обещаю, что буду молчать, – сказал он.

– Хм. Боюсь, этого будет недостаточно. Подожди секундочку. – И она достала из своего сундука длинный сине-золотой шарф со значком, на котором мерцала надпись «Анасфем, я люблю тебя!». После инцидента со Всадником Чарли был всё ещё на взводе и, увидев значок, чуть не прыснул со смеху. Но когда Мангустина начала обматывать шарф вокруг его шеи, он изо всех сил постарался сохранить серьёзное выражение лица. Ему очень хотелось ей угодить.

Когда они наконец дошли до ангаров и зашли внутрь, никто не обратил на них внимания. Там на расстоянии друг от друга стояли четыре гигантские тыквины, а вокруг них суетилась туча народу. «А, ясно, – подумал Чарли. – Вот, значит, как должна выглядеть тыквина…» Если честно, эти тыквины не имели ничего общего с тем гнилым недоразумением, что выросло у него в саду. Они были ярко-оранжевые, с идеально выпуклыми боками, разделённые тоненькими прожилками на одинаковые дольки. Их стебли были изящно скручены в высокие колёса невиданной красоты. Входы в тыквины были уже прорублены. Одни члены команд аккуратно выводили на округлых боках тыквин гербы своих наездников, другие – чайными ложечками выскабливали из тыквин мякоть, периодически останавливаясь и постукивая по стенкам, чтобы убедиться в их прочности.

– Это очень ответственный момент, – пояснила Мангустина. – Они пытаются выбрать как можно больше мякоти, чтобы тыквина весила как можно меньше и в то же время оставалась достаточно прочной. Ведь она должна пройти через все испытания.

Чарли с серьёзным видом кивнул.

– Туда! Вон его команда! – Мангустина показала пальцем на тыквину, стоящую поодаль: у неё на боку уже был изображён золотой герб с лягушкой лазурного цвета.

Из команды Анасфема возле тыквины осталось всего два человека, которые её просто охраняли. Подготовительные работы, видимо, были завершены.

– Извините, пожалуйста! – слащавым голосом обратилась к ним Мангустина. – Возможно ли встретиться с Анасфемом?

– Анасфем занят, – холодно ответил ей один из церберов.

– У меня для него очень выгодное предложение, – не сдавалась Мангустина.

– Все так говорят. «Очень выгодное для вас предложение» – ага, конечно.

Пока Мангустина рассыпалась перед ними в любезностях, Чарли подошёл к тыквине поближе. Ему очень хотелось заглянуть внутрь. Стенки у неё были ярко-оранжевого цвета. Спереди вы- долблено достаточно широкое углубление, а в нём – сиденье: место для наездника.

– Эй, ты что там вынюхиваешь?

Чарли обернулся. К ним быстрым шагом направлялся высокий блондин. Рядом с ним шла девушка в комбинезоне. Чарли прищурился: он узнал этого мужчину с массивной челюстью. На нём уже не было ортопедического воротника, но это определённо был он: мужчина, с которым Чарли столкнулся тогда ночью. Кусочки пазла с молниеносной скоростью складывались у Чарли в голове в единую картину…

– Что, хотели подменить нашу тыквину?! – набросилась на них девушка. – Её одежда была заляпана чем-то оранжевым… точно – мякотью тыквины. – Ну и кто вас подослал? Мелюзина? Жюпен?

– Никто нас не подсылал! – возмутилась Мангустина так, будто ей неприятно было даже слышать эти имена. – Меня зовут Мангустина, очень приятно. Я фанатка Анасфема, уже восемь лет. И у меня для вас есть уникальное предложение. И конечно, мне очень-очень приятно наконец-то с вами встретиться! – И она ринулась навстречу к блондину с протянутой для рукопожатия рукой.

А тот недоброжелательно уставился на Чарли.

– А он кто? – спросил он, махнув подбородком в его сторону, что, принимая во внимание размеры того самого подбородка, было хуже, чем брошенная перчатка.

– А, ой… так это… – начала было Мангустина.

– Мы пришли не вместе, – перебил её Чарли. – Я её вообще не знаю. Я зашёл просто так, из любопытства. Ну ладно, мне