Раксис - Дмитрий Таланов

— Скажи спасибо, глаза остались целы, — буркнул Сашка.

Он отвинтил с синего термоса крышку, налил в нее бурой жидкости и протянул Андрею. Потом проделал то же самое с красным, который достал из сумки для себя.

— За здоровье тети Зины! — подмигнул он, и они чокнулись крышками.

Пока Сашка ел и убирал за собой, Андрей допил отвар из термоса и лег на спину с отрешенным выражением на заляпанном многочисленными пластырями лице. С безрадостным смешком он проговорил, глядя в потолок:

— Маша сказала: это в последний раз. Твоя мама сообщила ей, что больше не понадобится.

— Слава О́дину, — мрачно произнес Сашка. — Пятый день я не переживу.

Быстро допив содержимое своего термоса, он убрал оба в сумку и тоже улегся на койку.

— Поехали! — прошептал он, закрывая глаза.

Буквально сразу легкое тепло возникло в переломанных ребрах, спустя время превратившись в жар, который затем распространился на грудную клетку, и вот уже невидимый огонь сжирал всё тело, ввергая его в едва терпимую агонию. По описанию Андрея, это было в точности то, что пережил он после последнего визита в дом тети Зины, разве что без остановки сердца.

…Когда Витька скрылся из виду, Андрей недолго держался на ногах — по его собственному признанию, кровь у него разве что в кроссовках не хлюпала от многочисленных порезов стеклом. Так что он весьма скоро присоединился к Сашке, чем до смерти перепугал собравшихся вокруг людей. И Маше пришлось побегать, вызывая «скорую», а потом сообщая новости родителям ребят.

Мать с зельем от тети Зины появилась в больнице через три часа после того, как их привезли. Едва они пришли в себя, увешанные капельницами и обмотанные гипсом, она подождала, пока выйдет из палаты сестра, и чуть не силой влила им в рот по нескольку ложек своей отравы. Для Сашки у нее был с собой красный термос, для Андрея — синий.

Им сразу стало нехорошо, но когда они очухались, процедура повторилась. И так продолжалось до тех пор, пока они не прикончили всё содержимое.

Сашка плохо запомнил тот день. Он то умирал от боли, то от нестерпимого жара, вызванного зельем. Рядом мучился Андрей. Но на следующий день они чувствовали себя уже значительно лучше, а Сашка смог даже ходить, и их перевели в другую палату.

Тут возникла другая беда: к обеду у обоих разыгрался нешуточный аппетит, который ничуть не утолила больничная еда, и спасло их только поочередное появление мамы Андрея, а затем и Сашкиной с полными сумками снеди.

Мама Андрея выглядела более напряженной, чем обычно, и даже избегала смотреть на сына. Видимо, он своей выходкой напугал ее не на шутку, и она не могла определиться, как к этому отнестись. С одной стороны, он защитил друзей, с другой — мог насмерть разбиться. А вот Сашкина мама была веселой и лишь слегка подпортила настроение, выставив на тумбочку два столь знакомых им термоса.

Увидев их, Сашка умоляюще простонал:

— О, не-ет!.. Ты хочешь, чтобы мы окончательно умерли, да?

Он укоризненно посмотрел на нее, но она только улыбнулась, взъерошила ему волосы и строго-настрого предупредила не перепутать, какой термос кому.

Андрей не выглядел счастливым, однако не протестовал. Как он объяснил позже, после излечения тетей Зиной его ноги Андрей готов терпеть любую приготовленную ею отраву, лишь бы конечный эффект оказался таким же. Он залпом прикончил содержимое своего термоса, и Сашка волей-неволей присоединился к нему. Как результат, остаток дня опять выпал у них из памяти, за исключением вечернего обхода.

Когда толстый, румяный и поразительно подвижный врач, которого Андрей с первой встречи окрестил Карлсоном, зашел в их палату, они только открыли глаза — после зелья на них напала жуткая сонливость.

Карлсон простучал и прослушал у них всё, что можно, просмотрел висевшие в ногах медицинские карты, чему-то удивился, добродушно улыбнулся и сказал густым мягким голосом:

— Нормально, мальчики. Всё у вас будет хорошо. Кровь уже в норме, а послезавтра мы еще сделаем контрольный рентген, проведем кое-какие анализы и тогда точно будем уверены, что на сей раз инвалидов из вас не вышло. Хотя поначалу я был уверен в обратном.

А на третий день к ним пришла Маша. Уже зная, что на них напал дикий жор, она принесла с собой полную сумку еды и всё ту же пару термосов.

— Не перепутайте, — сказала она, присев на край Андреевой постели под его вздернутой ногой. Смотрела Маша исключительно на Сашку. — Красный для тебя, синий для Андрея. Твоя тетя подчеркнула это.

— Не перепутаем, — пробурчал Андрей. — Мы в курсе.

Едва Маша вошла, его взгляд зафиксировался на металлической дуге над кроватью в месте, где идущий от ноги тросик соединялся с ней.

— Еще она сказала, — с чувством проговорила Маша, — что вам следует поберечься на будущее, потому что ресурсы ее небесконечны. Материалов у нее осталось на пол-укуса и максимум один прыжок из окна.

Лицо Андрея слилось цветом с кремовыми пластырями. Взгляд от металлической дуги пропутешествовал к подоконнику.

— Ты что, была у нее? — преувеличенно спокойно спросил он.

— Была, — кивнула Маша. — Твоя мама не смогла, так что поехала я, — сказала она Сашке.

— И как она тебе? — спросил тот улыбаясь.

— Красивая женщина, мы с ней сразу нашли общий язык, — сообщила Маша. — В частности, она не стала даже скрывать, почему тебе не стоит пить из синего термоса.

— И почему это не стоит? — спросил Андрей, исполняясь яду.

Уши его сделались пунцовыми. Взгляд остановился на одеяле.

— Причиной тому дурная наследственность, — сказала Маша, обращаясь к Сашке.

— Ах вот как! — взвился Андрей, рывком сев в постели. Он уставился на Машу в упор. — Дурная наследственность не у меня, дурная наследственность у тебя! — проорал он, отчаянно размахивая здоровой рукой. — Это ты у нас полная дура, что гуляла с таким идиотом! Да если бы не я, он вас с Сашкой искалечил бы и глазом не моргнул! Скажи спасибо, что я вообще выглянул на улицу и увидел всё это!

— А я не просила тебя прыгать из окна! — крикнула Маша в ответ, вскакивая на ноги и угодив головой по пятке Андрея.

Тот взвыл и вцепился в закрывающий ногу гипс. Маша скривилась и схватилась за голову.

— Ты мог остаться на всю жизнь калекой! — жалобно прокричала она.

— А ты добить меня решила теперь, да? — простонал Андрей, держась за ногу.

В глазах Маши блеснули слезы, она подозрительно повела плечом в сторону двери. Сашка порадовался, что додумался с ее приходом сесть на койке и теперь ему оставалось только сунуть ноги в тапочки.

— Я на обед, — сказал он и пулей выскочил из палаты.