Киевские ведьмы. Выстрел в Опере - Лада Лузина

— То есть ты меня больше не любишь? — сделала Чуб из его величественного заявления низменный (и, замечу, совершенно правильный) вывод. — И не любил, значит? — закусила губу она. — Ясненько. На хрен тогда пургу гнать? Так и скажи. Ты меня для выгоды охмурял.

Пользуясь стоячим положением, Чуб смерила «охмурителя» испепеляющим взглядом свысока.

— Для вашей выгоды, — остался невозмутимым тот.

— Вашей, нашей! — ощерилась Чуб. — Да хоть для Деда Мороза! Суть не меняется. Ты мне врал, — вот и все дела. Ясненько. Все мне ясненько.

Изображая большое одолжение, Землепотрясная уселась за стол, постучала безымянным пальцем по дереву.

— ОК, замяли дурную тему. У меня проблема. Я петь не могу. Голос пропал.

— Должен ли я вам напомнить, — До чего же сидящий напротив, был непохож на прежнего — простого, своего в доску Яна! — что в Книге Киевиц есть сила, способная заставить петь и плясать старый пень?

Даже рыжина его была невеселой!

Даже голубой камень перстня потускнел и погас.

Кабы не камень и перстень, Даша могла б и не признать их владельца в этом брезгливом отродье.

— А вот и нету! — огрызнулась она. — Думаешь, я сюда прибежала, оттого что ночами не сплю, забыть тебя не могу? Очень надо! Мы заклятий сто перепробовали. Маша читала «именем отца» — не помогло. Поможешь или нет?

— Именем Отца? — Демон помрачнел.

Недоброжелательно посмотрел на четыре мониста, возлежащих на Дашиной высокой и объемной груди, и сказал (не спросил!):

— Вы сняли змею. Уроборус.

Цепь, в форме змеи, кусающей саму себя за хвост, носили все три Киевицы — ее магический круг защищал их от зла.

— Из-за нее колье… в смысле мониста не хотели застегиваться, — быстро объяснила Даша, понимая уже, что напортачила что-то не то. — А какое зло со мной могло случится во-още?

Вопрос был обороняющимся.

Талисман, подаренный Трем Киевским Демоном, был архиважною вещью. Случайно потеряв «змею», Катя чуть не погибла.

— Вы встречались с Акнир? Она говорила в ваш адрес что-то непонятное вам? Показавшееся абракадаброй. — Демон был терпелив.

Отстраненно-терпелив.

И неприятен.

Даша видела: он общается с ней, как со сладкой дебилкой.

— Хочешь сказать, это она? Шмакодявка эта? — вскипела презрением Чуб. — Да, она вроде что-то кричала… невнятное. И пальцем в меня тыкнула. Но после этого я еще пела. Я пела романс на Старокиевской горе!

— Значит, заклятье поджидало нужного часа.

— Но как она могла! Мы ж сильнее! Пока еще...

— Как видите, могла и легко. — Демон сказал это с болью. — Мастерство выше силы. Ловкий удар важнее тяжелых, неповоротливых кулаков. А Акнир — мастер. Наследница. К тому же чароплетка.

— То есть плетет заклинанья сама, — закивала Даша. — Мы в теме.

— Думаю, — протянул Киевицкий, — ее заклинание было новым, придуманным ею же. Потому в Книге и нет противоядия. В данном случае, отворотом может быть все что угодно.

— В смысле?

— Возможно, — пожал он плечами, — вам нужно пойти ночью на Лысую Гору и вырвать сердце у голубя. А, возможно, — достаточно поесть обычной клубники, и голос вернется. Суть не в этом, а в том, что эту тайну знает только она. Акнир. Это ее чары.

— Так что же мне есть? — напряглась Землепотрясная. — Клубнику? Или все подряд?

— Безусловно, у Трех хватит сил, чтобы вернуть вам ваш дар. Но хватит ли у вас ума применить свою силу? — Демон помолчал, и ответил себе сам. — Сомневаюсь. Что ж, и слепым иногда свойственна мудрость... У вас есть хорошее выражение «Своего ума не вставишь». И все же попробую вам его одолжить. Вы проиграете Суд, это уже очевидно. А потому дам вам последний совет. Забудьте про голос. Очень скоро он вам не понадобится. Неужто вы думаете, что, победив, Акнир оставит Трех в живых? Никогда!

— Да пошел ты! — взвизгнула Даша. — Помог, называется! Сноб, рыжий…

Но в эту секунду ей стало по-настоящему страшно.

*****

— Демо…Дм… Господин Киевицкий? Вы здесь?

Перед Машей стоял черноглазый брюнет, с ярко выраженными татаро-монгольскими глазами, губами и скулами.

Его рука, отмеченная крупным серебряным перстнем с прозрачным камнем, приподнимала щегольскую трость, с рукоятью в виде человечьей руки. И, в данный момент, вытянутый — указующий перст руки-рукояти показывал на Анину залетную шляпку.

Рядом с Демоном маячил молодой человек, с подозрительно знакомым лицом — почти мальчик в фуражке с общегимназической «птичкой» и аббревиатурой «К1Г» между листиками.

«Киевская 1-я гимназия», — расшифровала Маша.

Получив вопрос, Демон вежливо поклонился Марии Владимировне, и отвесил еще два коротких кивка за правое и левое плечо Киевицы.

«Странный ритуал…»

За Машиным левым плечом стояла Анна, сконфуженная появлением двух незнакомых господ, ставших свидетелями ее экспансивного жеста.

За правым плечом (зыркнула Маша) — не было никого.

— Вы знакомы?— спросила Анна у спутницы.

— Да… Мы давние знакомые, — сказала Маша, пристально вглядываясь в спутника своего знакомца.

— Мы познакомились еще в прошлом веке, — пошутил Киевицкий.

И тут Маша поняла: «Он не шутит!»

Это не ее Демон!

Ее Демон находится там, где ему и положено быть — в начале ХХ1 века.

А это он же — на сто лет моложе!

И упомянутый им прошлый век — подсказка растерявшейся Марии Владимировне: с ним — Демоном Прошлого она виделась единожды, в 1884 году, в кафе Семадени, куда водил ее Врубель.

Тот Демон знал: она — Киевица, Киевица захожая...

И ныне держал себя с нею соответственно рангу:

— Да, давненько мы с вами не виделись, — задушевно пропел Киевицкий. Его черные, как волчьи ягоды, глаза лоснились влажной любовью. Он был красив (хоть и не так, как Мир Красавицкий!). И, при желании, мог быть обворожительным. — Впрочем, я вас видел давече… В Царском саду. Когда ж это было? Точно вчера…

«Сегодня утром — 12 лет назад», — поправила Маша, проглатывая подсказку вторую.

— А вы меня и не приметили, — улыбнулся Демон хитро.

— Приметила, — ответила разведчица Прошлого. — Да сомневалась, вы это или не вы.

— Я, я, кто же еще! — подтвердил Демон-ворон. — Догадываюсь, каким ветром вас сюда занесло. Так и помышлял, что вас тут повстречаю. Примите нас, с моим другом в компанию? Или, у вас иные планы имеются, с нашими несовместимые?

Теперь он сам просил у залетной Киевицы подсказки:

Что привело ее в его время?

Что она намеревается выправить или предотвратить, дыбы отвратить беду в неведомом ему далеком грядущем?

И совпадают ли ее планы с его намерениями… на счет Анны!