Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

ведут дела. Как и в случае с кампанией по борьбе с худлумами, удалось получить мало сведений, за исключением удачного случая в Чикаго, где агрессивные агенты поставили жучок в комнате над портновской мастерской, которую использовал Сэм «Момо» Джанкана, крестный отец этого города. Они засекли один разговор, который убедительно показал важность встречи в Апалачине и унижение, вызванное полицейской облавой. Агенты слышали, как Джанкана по телефону отчитывал Стефано Магаддино, босса из Буффало, за помощь в организации встречи. Незаконное подслушивание никогда не могло быть использовано в качестве доказательства в суде, но его части были переданы агентами ФБР в прессу семь лет спустя.

«Надеюсь, вы довольны, — жаловался Магаддино язвительный Джанкана. — Шестьдесят три наших лучших парня сделаны копами».

«Должен признать, что ты был прав, Сэм, — ответил Магаддино. — На твоем месте этого никогда бы не случилось».

«Ты чертовски прав, не случилось бы, — взорвался Джанкана. — Это самая безопасная территория в мире для большой встречи. Мы могли бы разбросать вас по моим мотелям. Мы могли бы дать вам разные машины из моих автоагентств, а потом устроить встречу в одном из моих больших ресторанов. Копы нас здесь не беспокоят».

У Гувера был еще один секретный туз в рукаве. Под руководством своего помощника Уильяма К. Салливана он подготовил монографию или специальный доклад о том, существует ли мафия на самом деле. Завершенный в июле 1958 года, он гласил: «Истина заключается в том, что имеющиеся доказательства не позволяют логически отрицать существование преступной организации, известной как мафия, которая на протяжении многих поколений досаждала законопослушным гражданам Сицилии, Италии и Соединенных Штатов».

В докладе говорится, что многие сотрудники правоохранительных органов «не в состоянии понять, что такое мафия», и «легко рационализировать и прийти к выводу, что никакой официальной организации под названием «Мафия» не существует». Наконец, в своем анализе Салливан предупредил: «В этом смысле она является американским аналогом старой сицилийско-итальянской мафии. Она существует не как четко очерченная, конвенциональная организация, а как преступное движение и образ жизни, не менее вредный для Соединенных Штатов».

Монография представляла собой, по сути, исторический отчет о происхождении и природе мафии на Сицилии и ее переносе в Америку. Лишь нескольким наиболее доверенным лейтенантам директора было разрешено ознакомиться с отчетом, который полностью дискредитировал его непогрешимость в этом спорном вопросе. Получив доклад, Гувер похоронил его в хранилище ФБР как секретный документ.

Несмотря на упрямство Гувера, последствия Апалачина дошли до Конгресса в 1957 году в виде нового комитета с потрясающим названием: «Сенатский специальный комитет по неправомерной деятельности в сфере труда и управления». Его председатель, сенатор Джон Л. Макклеллан, демократ из Арканзаса, принадлежал к южному консервативному крылу партии, выступавшему против интеграции, за права штатов; их называли диксикратами. Выросший в маленьком городке близ Хот-Спрингса, коренастый сенатор не подчинялся демократическим машинам больших городов, поддерживаемым профсоюзами и мафией. Кроме того, он был хитрым переговорщиком, добивавшимся одобрения Конгрессом нужных ему законов.

Отметив, что двадцать два из выявленных посетителей Апалачина работали в профсоюзах или занимались трудовыми отношениями, комитет созвал специальное слушание о конференции мафиози. За исключением указания своих имен и официальных юридических профессий, вызванные в суд боссы и их помощники воспользовались Пятой поправкой. Карло Гамбино указал себя как консультанта и советника по трудовым вопросам. Одним из его ценных счетов был гонорар в 36 000 долларов в год за консультации по профсоюзным вопросам для застройщиков Левиттаунов на Лонг-Айленде и в Пенсильвании. Уильям Дж. Левитт, глава компании-гиганта, отрицал, что оплата неуказанных услуг Гамбино была «вымогательством» во избежание трудовых конфликтов, но руководители Левитта не смогли предоставить справочные материалы, подтверждающие сомнительное утверждение Гамбино как эксперта в области строительства или профсоюзных отношений.

Томми Луккезе и Вито Дженовезе также не предоставили практически никакой информации. От Луккезе сенаторы узнали лишь то, что он был «подрядчиком по пошиву одежды»; Дженовезе сказал, что его доходы были получены от инвестиций в предприятия, занимающиеся вывозом мусора и доставкой посылок. Дженовезе установил неофициальный рекорд, сославшись на Пятую поправку более 150 раз. В один из моментов слушаний хмурый Макклеллан, разгневанный парадом не желающих сотрудничать свидетелей-гангстеров, многие из которых были иммигрантами, разразился националистической бранью: «Они не принадлежат нашей земле, и их следует выслать куда-нибудь еще. По моему мнению, они — паразиты общества и нарушают все законы приличия и гуманности».

Показания в комитете об интригах мафии в профсоюзах и свидетельства предыдущих слушаний о коррупции в Международном братстве тимстеров привели к принятию важного трудового законодательства: в 1959 году был принят закон Ландрума-Гриффина, регулирующий профсоюзные выборы и требующий предоставления ежегодных финансовых отчетов профсоюзов в Министерство труда.

«Свидетельства, которые мы услышали, — резюмировал Макклеллан на слушаниях, — не оставляют сомнений в том, что члены американского преступного синдиката прилагали согласованные усилия для достижения легитимности через объединение и контроль над профсоюзами и деловыми фирмами. Масштабы проникновения представляют серьезную угрозу для самой экономики нашей страны».

Апалачин и слушания в Сенате были особенно позорными для Вито Дженовезе. Его коллеги-боссы обвиняли его и его имперские амбиции в том, что он вообще устроил эту беспрецедентную встречу, а слушания вскрыли трещины в его личной жизни. Чтобы привлечь внимание к огромному богатству Дженовезе, главный адвокат Комитета Макклеллана, молодой Роберт Ф. Кеннеди, представил доказательства из иска жены Дженовезе о разделе имущества. В рамках урегулирования имущественного вопроса миссис Дженовезе подробно рассказала о незаконных доходах дона Вито от азартных игр, ипподромов, ночных клубов, профсоюзных поборов, вымогательств и других рэкетов. По ее подсчетам, он получал более 40 000 долларов в неделю и имел секретные тайники в многочисленных сейфах в Америке и Европе. Разоблачение Кеннеди о раздельном жительстве известило всех мафиози страны о том, что Анна Дженовезе покинула босса мафии. Убийственный темперамент Дженовезе вызывал опасения в мафии, и уход жены и финансовые разоблачения были непомерным оскорблением престижа крестного отца. Дон Вито, который женился на Анне после того, как организовал убийство ее первого мужа, был неравнодушен к своей «невесте по убийству» и никогда не делал попыток навредить ей.

Семейные проблемы Дженовезе отошли на второй план из-за мелкого наркоторговца из Восточного Гарлема по имени Нельсон Кантелопс. Во время беспорядков в Апалачине пуэрториканец Кантелопс отбывал срок за наркотики. Стремясь к досрочному освобождению, он рассказал федеральным следователям по борьбе с наркотиками, что работал непосредственно на Вито в сфере наркоторговли. По словам властей, он прошел проверку на детекторе лжи и сообщил информацию из первых рук, которая подтвердила причастность Дженовезе к героиновой операции.

В 1959