Политические партии - Морис Дюверже

И, наконец, закат традиционных религий и постепенное погружение политических доктрин в ту сферу, где прежде безраздельно господствовала религия (что выше уже было описано), также имели тенденцию направлять эволюцию структуры партий в сторону ордена. Вернемся теперь непосредственно к анализу факторов, которые породили тоталитарные партии, так как полное тождество природы ордена и тоталитаризма уже было нами отмечено. Итак, вторая фаза развития тоталитарных партий состоит в переходе их от общности к ордену. Но данная фаза выглядит менее четкой и универсальной, нежели предшествующая: тоталитарные партии типа ордена все еще остаются исключением в общей массе политических партий. К тому же внутри этих партий-орденов вырисовывается определенная эволюция. Прежде всего можно было бы отметить некоторую подвижку от ордена-общества к ордену-общности, заметную в правящих партиях (орден рассматривается в данном случае исключительно как модальность, присущая и обществу, и общности, а не в качестве особой и противостоящей им социологической категории: см. выше, с. 76). До взятия власти партия национал-социалистов была орденом-обществом; но для молодого, с детства отобранного и воспитанного в Гитлерюгенде наци она скорее представляет собой орден-общность. Отметим, что правящие тоталитарные партии имеют тенденцию закрывать непосредственный доступ в свои ряды, чтобы обеспечить себе пополнение из «молодой поросли», выделяемой обычно в особую структуру.

Но не свойственна ли партиям-орденам тенденция эволюционировать к чисто общинному типу, постепенно освобождаясь от своей тоталитарной природы, присущего им энтузиазма, экстремизма и внутреннего напряжения? В начале XIX века первые социалистические партии имели над своими членами власть, весьма напоминавшую власть религиозного ордена; но затем они подверглись того рода деградации, который Шмаленбах как раз и считал естественным законом ордена. Можно не сомневаться, что коммунистическим и фашистским партиям тоже этого не миновать — если только им позволят следовать их естественным путем. Но сама структура этих партий и усилия их вождей обнаруживают явную тенденцию противодействовать подобной либерализации. Механизмы самооочищений и чисток, отлучении и расколов наряду с регулярным омоложением кадров и формированием все более продвинутых новых вождей вкупе со все более изощренным воздействием на членов партии (через ячейки и милицию) как раз и имеют своей главной целью предотвратить утрату партией структуры ордена. Систематическая борьба против «деградации энергии» обнаруживается во всех социальных группах. Пройденная дистанция пока недостаточно велика, чтобы можно было судить о том, насколько это противодействие успешно. Однако эволюция коммунистических партий вот уже в течение двадцати лет не обнаруживает ни малейшего ослабления ни тоталитарной их природы, ни характера ордена; напротив, они, по-видимому, даже усиливаются — особенно это свойственно правящим партиям в условиях однопартийности (СССР). Так же обстоит дело и в тех партиях, которые действуют в рамках демократического плюрализма. И представляется весьма маловероятным, чтобы в обозримом историческом будущем путем простой внутренней эволюции они смогли бы превратиться из ордена в общность.

Глава третья. Партийное руководство

В любой человеческой общности структура власти выступает как результат борьбы двух противоборствующих сил: умонастроений с одной стороны, практической необходимости — с другой. Вот почему управление партиями, как и управление большинством современных социальных объединений — профсоюзами, всевозможными общественными организациями, etc., носит двойственный характер: демократическая видимость, олигархическая сущность. Одни только фашистские партии, осмеливающиеся открыто признать то, что другие практикуют, составляют исключение из данного правила; правда, вряд ли это можно приветствовать, если верно, что лицемерие — дань, которую порок платит добродетели.

Своего рода всеобщее уважение, которое общественное мнение питает по отношению к демократии, объясняется тем статусом легитимности, который оно ей приписывает. В любую историческую эпоху люди создают себе некий идеал структуры и способа передачи власти внутри социальных групп и стихийно повинуются руководителям, отвечающим этому общему идеалу, отказывая в повиновении другим. Это господствующее умонастроение и определяет легитимность руководителя — в социологическом смысле данного термина. Те, кто его исповедует, придают ему абсолютный характер; сторонний наблюдатель констатирует его относительность. Каждая цивилизация вырабатывает свою собственную доктрину легитимности, обычно существенно отличную от других. На Западе Французская революция заменила монархическую легитимность демократической. В течение многих веков казалось совершенно нормальным, чтобы власть передавалась наследственным путем, так же как сегодня кажется нормальной передача ее посредством выборов. Но демократической легитимности уже начинает противостоять легитимность классовая: принадлежность к рабочему классу есть условие отправления власти. Принятая в такой достаточно определенной форме лишь в коммунистических партиях, она постепенно начинает проникать и в другие. фашисты противопоставляют ей легитимность аристократическую: власть должна принадлежать «политической элите», то есть исключительно тем, кто способен брать ее на себя в силу врожденного дара. Но и та, и другая доктрина пока еще сохраняют характер второстепенных: господствующей идеей современной эпохи остается демократия, именно она определяет легитимность власти.

Партии как организмы, действующие непосредственно в политической сфере, где соотнесение с демократическими идеалами выступает в качестве константы, особенно должны принимать это во внимание. Представления о легитимности имеют всеобщий характер, они относятся ко всем социальным явлениям; но наиболее непосредственно приложимы они к государству, его органам, его механизмам. Если коммерческая компания или общество рыболовов, вручая нескольким лицам власть, не узаконенную даже выборами в кругу своих членов, придает себе олигархическую форму, это, конечно, шокирует господствующие демократические убеждения — но, разумеется, гораздо меньше, чем если бы точно такой же способ использовала политическая партия, действующая в рамках демократического государства и стремящаяся завоевать доверие масс, признающих демократически избранную власть единственно законной. Политические партии должны, следовательно, проявлять постоянную заботу о том, чтобы придать управлению демократический вид.

Однако практическая необходимость властно подталкивает прямо в противоположном направлении. Демократические принципы требуют выборности руководителей всех уровней, постоянного их обновления, коллективного характера деятельности, ограничения власти. Но партия, организованная подобным образом, будет плохо вооружена для политической борьбы. Хорошо, если та же самая структура будет принята всеми — тогда условия борьбы окажутся равными. Но если хотя бы одна из них положит в основу своей организации автократические и авторитарные принципы, другие окажутся в невыгодном положении. Нередко бывает, что демократическое государство, воюя с диктаторским, вынуждено постепенно перенимать методы своего противника, если собирается его победить. Указанный феномен воспроизводится и в политической борьбе — на уровне партий: чтобы выжить, демократические партии должны подгонять себя под общую мерку. Это облегчается тем, что их руководители в силу естественных причин тяготеют к сохранению и увеличению своей власти, а члены партий не только не препятствуют данной тенденции, но даже, напротив, еще усиливают ее своим культом вождей; в этом отношении исследование Р. Михельса не утратило своей истинности. Тем не менее они вынуждены сохранять демократическую видимость: авторитарные и олигархические процедуры осуществляются обычно в обход уставов, с помощью целого ряда закулисных, но весьма результативных приемов. Можно сравнить это с тем камуфляжем, который в аналогичных целях используют некоторые современные государства, под прикрытием демократических лозунгов и декораций устанавливающие автократические режимы. Данная тенденция носит общий характер, но по-своему действует в каждой конкретной партии. Большая или меньшая степень ее развития зависит от многих факторов: социального состава партии, силы демократических настроений среди ее членов, доктрины (которая зримо отражается в ее структуре), равно как и от возраста партии. Как все человеческие общности, партии консервативны: они с трудом меняют свою структуру, даже если развитие их к этому побуждает. И более демократический характер некоторых из них нередко объясняется тем, что партии эти появились на свет до того, как были выработаны наиболее авторитарные методы организации.