Хулиган напрокат - Алёна Черничная

Да. Так и сделаю. Вечером завалюсь в клуб и поминай как звали. Но в голове плакатом стоит утренняя картинка, где Леся рядом с Алексом…

И по венам кипит уже не кровь, а чистый поток адреналина.

Джэб за джэбом. Удар за ударом. С меня в десять ручьев стекает пот. Футболка просто слиплась с ноющими мышцами. Но в каждое движение я вкладываю весь свой озверин, бурлящий в теле.

Я бью и бью грушу, пока не опустошаю себя эмоционально и физически в ноль.

И только тогда выползаю из зала в раздевалку.

В полумрачном помещении, заставленном по периметру узкими ящиками, натыкаюсь на Тоху, сидящего на лавочке и завязывающего шнурки на кроссах. В спортивных шортах и блистая подкачанным торсом, дружище встречает меня, округлив глаза.

— Фигасе какие люди. Какими судьбами?

Усмехаюсь, переводя сбитое дыхание, и подхожу к своему шкафчику:

— Вообще-то, мы с тобой в одних спортклуб ходим. Забыл?

— Это ты уже обо мне забыл. Давно тебя здесь не видел, да и так не звонить, и не пишешь.

— Занят был. Болел, — отвечаю односложно. Достаю из сумки воду и, под пронырливый взгляд Тохи, припадаю к ее горлышку.

— А я думал, уроки свои учишь. Когда пересдача? — весьма серьезно допытывает меня он.

Перестав жадно поглощать воду, я снова напряженно выдыхаю:

— На следующей неделе.

— И долго тебе еще парня ботанички изображать?

Хочется поправить Антона: «Леся не ботаничка» — но вовремя давлюсь этими словами. Мне уже как-то пофиг. Не скрывая раздражения, забрасываю бутылку с водой обратно к себе в сумку.

— Уже все.

— Ну слава халяве, — Тоха прямо-таки оживляется, заерзав на лавке. — Ответы уже у тебя?

— Будут, — цежу я. Повернувшись к другу спиной, рывком стаскиваю с себя через голову насквозь промокшую футболку и кидаю ее к своим вещам.

Будут. Вытрясу их из Синичкиной. Нервы измотаю, но заберу. Я заслужил, в конце-то концов. Принес Лесе чуть ли не на блюдечке с голубой каемочкой ее Алешку.

— О-о-о, ясно чем ты болел и как тебя лечили, — неожиданно ехидно усмехается Тоха.

— Ты о чем? — задумчиво копошусь у себя в спортивной сумке в поиске полотенца.

— О росписи твоего лечащего врача на спине. Так болеть и я люблю.

— Какой росписи? — застываю на несколько секунд перед своим шкафчиком.

А потом на автомате тянусь одной рукой за свою спину. Кладу ладонь на потную кожу и веду по ней. Под пальцами сразу же оказываются шершавые линии, а я получаю нокаут своей же мыслью.

Так и стою истуканом с заведенной за спину рукой, пока и хаотичные догадки криво-косо, но складываются в моей голове в пазл.

Твою дивизию! Леся! Моя вредная и гордая заноза! Теперь хрен ты сбежишь от разговора.

Молниеносно запихиваю все тренировочное вещи в сумку. Душ приму дома.

— Ты чего? Уже уходишь? — с недовольным изумлением бухтит Антоха, наблюдая, как я переодеваюсь прямо на ходу в джинсы, толстовку и уже лечу на выход из раздевалки с вещами наперевес.

— Ага. Прости, друг, — улыбаюсь виновато, перед тем как исчезнуть из его поля видимости. — Мир спасать надо!

Мой внутренний и мое душевное равновесие. Сейчас меня просто подстегивает разобраться с этой Майер и перестать быть в черном списке у Леси.

Рыжую надо проучить, а Синичкину снова заставить улыбаться мне, а не Смирнову.

Но решаю это сделать красиво. Если что-то кому-то доказывать, то так, чтобы сама Фемида одобряюще изрекла бы: нот бэд.

Пока прогреваю мотор машины у спортивного клуба, делаю первый звонок — своему крестному.

Иван Петрович — мировой мужик, даже несмотря на должность начальника одного из районных овд. И после небольших уговоров, он соглашается мне помочь.

— Вот, малой, ты даешь. Ну если только ради любви… — усмехается дядя Ваня в трубку. — Приезжай. Чего уж там.

А второй мой звонок летит рыжей. Благо найти ее номер оказалось не проблема. Он просто указан у нее же в инстаграм.

— Инга, привет. Это Ольховский Макс, — елейно щебечу Майер, пока по ту сторону динамика слышится шумное дыхание. Сто пудов она всячески пытается сдержать свое радостное повизгивание — А мы можем с тобой встретиться?

Глава 24

…За пару часов до выхода барышни в полотенце в спальню Макса

Леся

Облокотившись о массивные перила, смотрю как старые и ржавые баржи медленно рассекают серо-бурую воду Дона на фоне темно-синих туч. И мое настроение именно такого цвета. Я даже платье на выход сегодня подобрала в тон: серо-синее в какую-то непонятную крапинку.

Этот бессмысленный и беспощадный для меня концерт закончился, и теперь можно больше не давить улыбку. Пока остальные члены студсовета помогают выступавшим собрать реквизиты и оборудование, я тихо слиняла подальше от толпы.

За прошедший день ничего не изменилось. Я все еще маюсь. И не только над своими чувствами, но и над украденными ответами. Несколько раз я честно пыталась отправить Ольховскому то, что он отработал. Даже прикрепила к этому сообщение «получите-распишитесь», но каждый раз что-то мешало мне это сделать. То дедушка являлся в комнату, то дедушка звал из комнаты, то Зоська запрыгнула в шкаф с посудой. Пришлось несколько часов вычищать кухню от осколков.

В общем, посуды нет, а ответы все еще у меня. А сейчас мне просто хочется быть вредной и никому ничего не отправлять. Пусть понервничает!

— Вот ты где. Мы уже все. Едем? — от внезапно появившегося под боком Алекса я вздрагиваю.

Довольный Смирнов дружелюбно смотрит на меня в упор.

— Езжайте, а я останусь. Прогуляюсь, — отвечаю ему скупой ответной улыбкой.

— Одна? — идеальные брови Алекса ползут вверх.

— Ну да…

— Ладно. Как скажешь… — он поджимает свои губы. Смирнов уже собирается уходить, но стопорится. Наклонив голову набок, озабоченно проходится по мне взглядом. — Олесь, у тебя все нормально? Просто ты весь день смотришь в одну точку. И извини, конечно, но глаза у тебя опухшие.

Я тут же поправляю распущенные волосы, слегка прикрывая ими свое лицо. Вот совсем не к месту такая наблюдательность.

— Я ж говорю. Аллергия, — бурчу.

— На Ольховского? — хмыкает Алекс.

А мне как ежика между ребер засунули. Больно. Колется. И слезы к глазам подкатывают. Алекс быстро понимает ошибку своей неудачной шутки. Он виновато вздыхает:

— Можешь не рассказывать. И так все понятно. А я тебя предупреждал.

Меня аж встряхивает от его слов. За это «а я предупреждал» есть желание стукнуть Алекса по светловолосой голове.

— Леш, извини, но я меньше всего хочу говорить об этом, — натянуто произношу я, прочистив горло.