Тайна святых - Петр Иванов

Какая пропасть отделяет последующее христианство от этого изобилия духовного осияния церкви! Ведь даже из того немногого (не сокровенного) апостольской проповеди, которая дошла до нас в посланиях, мы мало что разумеем, ибо это было изъяснение недоразумений, возникавших в общинах. В каком, например, детском разумении пребывает наше церковное сознание в вопросе об антихристе, а слушатели Павла знали все, не договаривая главного в послании (II Фес. 2, 5–6), апостол замечает: “Вы знаете об этом, Находясь у вас, я говорил вам сие”.

Апостол призывал к стяжанию духовных даров и чтобы всем пророчествовать. Жизнь была напоена духовной радостью.

Безумием проповеди в век апостольский следует признать только необходимость после воскресения Христова и вселения во всех Духа Святого, — снова обращать взоры мира на распятие Христа. Как бы предупреждать: не забывайте среди радости вашей, что Христос был распят за нас и не давайте миру сему овладевать собой.

С течением времени проповедь Христа распятого становится настойчивее, углубляется. И, наконец, действительно, становится безумием проповеди.

Рассмотрим это постепенное углубление проповеди Христа распятого.

Век христианских мучеников. Взоры всего христианского мира были обращены на исповедников. По верному мнению историка церкви Болотова, “мученичество есть продолжение апостольского служения в мире”. В чем же заключалась их проповедь, безумие проповеди?

Прежде всего установим правильное понятие о мученичестве во время гонений от язычников. Было ли обязательно для христианина стать мучеником, т. е. самому явиться и объявить себя христианином, чтобы претерпеть крест страданий? Как общее правило — нет. Мы видим святых, которые скрываются, даже стараются скрыться (по крайней мере до времени): святые Поликарп, Киприан, Дионисий Алекс.* и др. Обозначало ли это их малодушие? Нисколько. Они не получили мановения Духа Святого на подвиг мученичества. Некоторые и совсем остались невредимыми, других убили позднее.

* Напр., о Дионисии известно: Дионисий был арестован, когда покидал город, но был отбит у стражи преданными ему поселянами, которые увели его в безопасное место.

Вообще, не следует думать, что те, кто успел скрыться, кто не был найден, — грешнее тех, кто оказался в тюрьме или же был убит. Мы не знаем промысла Божия. Быть может тем, которые не были в тюрьме, было это полезнее (могли бы ожесточиться). Также те, кто исполнили повеление правительства и принесли жертву богам, а потом покаялись (быть может страх и стыд, который они испытали было достаточным для них испытанием, сообразным силам). Суждение по признаку героизма — есть суждение мира сего. В христианстве Дух Святой руководит людьми. Христос ищет не героев, а милостивых в жизни.

И не все, которые подверглись мукам или умерли в тюрьме суть те, кто явился преемником апостольского служения. Проповедниками Христа распятого, свидетелями верными следует почитать тех, кого Господь особо прославил во время мученичества, на ком показана сила Божия и кто явил себя любящим, когда народ стал славить их.

Всем известны чудеса Божии при мучениях свят. Георгия Победоносца и др. великих святых. Но вот в Галлии в царствование Аврелия среди многих мучеников отличалась Бландина “через которую Христос показал, что по наружности слабое удостаивается великой славы от Бога”: Между тем, как мы все боялись за Бландину, да и самая госпожа ее по плоти, бывшая также среди мучениц, опасалась, что по телесной своей немощи Бландина не найдет в себе смелости даже для простого исповедания. Но она исполнилась такой силы, что мучители ее, сменявшие друг друга и всячески мучившие ее с утра до вечера, наконец, утомились, изнемогли и признали себя побежденными, потому что не знали, что с нею уже и делать. Они свидетельствовали, что и одного рода пытки достаточно было бы для ее смерти, а их была масса жесточайших. Но блаженная обновляла свои силы исповеданием: “Я христианка, у нас нет ничего худого”. Эти слова служили ей подкреплением, отдыхом и облегчением в муках. После первых пыток через много дней она вместе с другими была выведена на общественное зрелище — сражаться со зверьми — Бландина была повешена на дереве и отдана на съедение. Вися в виде креста, она пламенной своей молитвой вдохнула в подвижников великое мужество. Никто из зверей не прикоснулся к Бландине, и она снова была заключена в тюрьму. Ее выводили на все мучения христиан, чтобы она видела их, и, наконец, умертвили”.

Скажем еще о других, как свидетельствует о них Евсевий в слове: “О том, как боголюбезные мученики принимали падших во время гонений и заботились о них”. “Они не превозносились над падшими, но имели материнское о них попечение. Они всех защищали, и никого не обвиняли, всех разрешали, и никого не вязали. Хотя не однажды или дважды, а многократно были мучимы и на всем теле носили обжоги, рубцы, раны, однако, не позволяли называть себя мучениками и негодовали, когда их так называют”.

Безумие проповеди мучеников заключалось в том, что их страдания были чудом, мука их преображалась в славу Божию Господь утверждал через их сверхъестественное мужество: “Я есмь”. И через доброту их возглашал: “Я есмь пастырь добрый”. Мученик, — свидетель верный, — являл собою образ живого, распятого, любящего Христа.

В этой проповеди еще все-таки не было настоящего безумия. Ибо естественно было со стороны малых сих проникаться жалостью и любовью к обижаемым злыми людьми страдальцам. И видя чудеса и силу Божию, явленную в исповедниках, веровать в Того, ради кого они страдали.

Безумие проповеди Христа распятого стало необходимым не во время гонений, а во время благоденствия церкви, когда христианство сделалось, по меткому выражению государственной власти, господствующей религией.

Ап. Павел, конечно, более чем удивился бы, если бы ему сказали, что проповедь, которую он назвал безумием, теперь облекается в крайнее самоистязание проповедников. Другие апостолы, если бы им сказали, что, для успешной проповеди о Христе, необходимо стоять всю жизнь на столпе вышиной в 26 аршин (Симеон Столп.) или зарыться в мрак пещер (Киево-Печерская лавра), вероятно, нашли бы это более, чем неудобовразумительным. Однако, духовные плоды любви столь безумной проповеди свидетельствуют с несомненностью, что проповедники поступавшие так, поступали свято, т. е. по внушению Духа Святого.

Самоистребление человека как бы ради Христа (в сущности, только ради ближних) вызывают к нему великие симпатии христиан, на нем сосредоточивается внимание церковного народа.

До 32 лет от роду Симеон Столпник (V век) скитается по различным монастырям и всюду ищет наиболее тяжких подвигов, пугает и раздражает монахов жестокостью своих самоистязании: пальмовым канатом под одеждой так стягивает свои чресла, что врезавшись в тело, канат образовывает гноящиеся, зловонные раны; скрывается в глубокой высохшей цистерне, так что монахи, чтобы не дать ему погибнуть от голода, должны были вытащить его насильно; приковывает себя цепью к скале; когда, по повелению епископа, с него сняли цепь под кожаным подкандальником, нашли целые гнезда клопов. Наконец, 32 лет Симеон всходит на столп, и, постепенно возвышая его, доводит до 26 аршин. Здесь он стоит всю остальную жизнь — 37 лет. Его никто не видел там сидящим или отдыхающим, стоит на молитве всю ночь и весь день. Кланяясь, касается лбом пальцев ноги (от этого было сломано три спинных позвонка). Скудную пищу вкушает раз в неделю, а в четыредесятницу не ест ничего.

Но на три часа к вечеру Симеон сходит со столпа, внутри ограды всегда ожидает его многочисленная толпа. Он назидает, выслушивает, творит чудеса, утешает. Для людей он всегда доступен, сладостен и приветлив. Симеон светит со своего столпа во всю землю, и к нему приходят отовсюду: многие из крайних пределов запада: испанцы и британцы и галлы, об Италии и говорить излишне; “дивное чудо вселенной узнали и персы и индийцы и эфиопы и даже до скифов”. Со своего столпа он пишет послания императорам, епископам. Императоры просят его присоединиться к решениям соборов. Ему жалуются бедные люди на угнетателей, и он приводит к раскаянию обидчиков; кто не послушен, терпит чудесное наказание от святого. Когда столпник умер, все обижаемые плачут, о нем, как об исчезновении своего спасителя.

Если взглянем на план древней Киево-Печерской лавры, в ее пещерное житие, видим удаляющиеся в голубь, как бы в сердце земли, сложные переходы с боковыми каморками-кельями. Здесь, отказавшись от солнца и воздуха, трудились Антоний и Феодосий и многие другие святые подвижники. Даже церковь была где-то в подземелье. Только через 25 лет поставили небольшую деревянную церковь на горе, но сами продолжали жить в пещере. Но когда и кельи были выстроены на воздухе, жизнь монастыря оставалась глубоко замкнутой в ограде. А св. Антоний даже начал копать новые пещеры, которые и зовутся теперь Антониевыми, старые — Феодосиевыми. Один из подвижников не только обрек себя на пещерную жизнь, но еще и закопал себя по грудь в землю.