Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски

— Бедняжка, — сказал Тристен, глядя на то, как она принялась бегать кругами. — Надеюсь, ей не больно...

Бедняжка...

Не знаю, что на меня нашло, но я разревелась, подошла к Тристену и обняла его, стараясь утешиться и надеясь хоть немного утешить и его самого. Поначалу он стоял неподвижно, никак не реагируя на мои объятия, но через некоторое время его мышцы расслабились, он тоже обнял меня и потерся щекой о мою макушку, как будто успокаивая.

— Джилл, все будет хорошо, — заверял он. — Не надо из-за меня плакать.

Но я плакала не только из-за него, я плакала за себя. И за нас.

— Джилл, — сказал Тристен, поворачивая мое лицо к себе. — Что же я буду без тебя делать?

Я всматривалась в его прекрасные теплые карие глаза, осознавая, чего хочу. Я хотела, чтобы он меня поцеловал. Сказал мне, что он все еще меня любит. Я ведь знала, что это так. Мы оба были близки к признанию в любви в тот день, когда лежали у него в постели...

Он наклонился ко мне, прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза, а я встала на цыпочки — я не в состоянии была ждать больше ни секунды. Я собиралась сама его поцеловать.

Но я не успела коснуться его губами — мы оба услышали какой-то звук и отшатнулись друг от друга, уставившись на дверь — кто-то крутил ручку снаружи.

Джилл

Мы так и стояли, не разомкнув объятий, не спуская глаз с дергающейся ручки.

— Тристен, — прошептала я, стараясь побороть страх. — Как ты думаешь, кто...

— Тс-с-с... Джил, — шикнул он. — Тихо.

У меня неистово колотилось сердце. У меня, но не у Тристена.

— Может, это сторож, — предположил он. — Или Дарси вернулась.

— У сторожа должны быть ключи, а Дарси постучала бы. — Я пристально смотрела на ручку, которая тряслась все сильнее.

— Верно. — Тристен еле заметно отстранился от меня и выбросил лезвие ножа из импровизированного футляра. Очень тонкое и невероятно устрашающее. Меня это слегка успокоило.

Дверь уже начала ходить ходуном, и тут мы услышали глубокий рык:

— Тристен! Впусти меня!

Кровь в жилах стыла от этого страшного рева. Я узнала голос доктора Хайда, сильно изменившийся, но все же его. Я в ужасе приблизилась к Трисгену:

— Тристен...

Свободной рукой он схватил меня за запястье и потянул за собой:

— Идем.

Я послушно последовала за ним, в то время как мой взгляд метался по кабинету в поисках места, где можно было бы спрятаться, — бесполезно, не было такого места.

— Куда?

— Ты должна уйти, — прошептал Тристен, бросив на пол нож и открыв окно.

— Без тебя я не пойду, — спорила я; а когда он взял меня за талию, чтобы помочь вылезти из окна, я начала вырываться.

— Джилл, хватит спорить, беги!

Я резко отвернулась от него:

— Одна я не пойду!

Дверь уже еле держалась на петлях, а душераздирающий голос взывал к Трисгену:

— Открой дверь, сын!

— Джилл! — Тристен развернул меня к себе лицом. — Это неизбежно. Дай нам встретиться.

— Только не сегодня. — Я покачала головой. — Я без тебя не уйду.

Так и не придя к общему решению, мы зависли еще на одну секунду, а потом, когда разъяренный зверь нанес очередной удар в дверь, Тристен согласился. Мы не говорили друг другу ни слова, но каким-то образом поняли, что сбежим вместе.

— Давай, Джилл, — сказал он, выталкивая меня из окна.

Я уже стояла снаружи, а Тристен схватил записи, пихнул их в ящик, поднял нож и полез за мной. Он спрыгнул на землю и взял меня за руку:

— Бежим.

Тристен был одним из лучших атлетов в городе, казалось, что его способности передались и мне. Мы неслись в темноте прочь от школы точно на крыльях, и я была уверена, что нас никто не поймает, даже такое мощное чудовище, как наш преследователь.

Но сейчас уже, когда это все в прошлом, я думаю, Тристен бежал медленнее, чем мог бы, чтобы я от него не отстала.

Подвергать себя риску ради других — вполне в его духе.

Джилл

— Уверена, что всe будет хорошо? — спросил Тристен, когда мы стояли в тени деревьев за моим домом.

— Да, — ответила я. — Мама сегодня дома. Я буду в безопасности.

— Я дождусь, когда ты зайдешь. И запри за собой дверь.

Я зашла на крыльцо:

— Тристен... ты же туда не вернешься?

— Нет, — пообещал он. — Он все равно уже ушел.

— Можешь зайти к нам.

Тристен покачал головой и показал на ящик, который держал пол мышкой:

— Нет. Я спрячу его и пойду домой.

— Домой? Но…

— На улице спать слишком холодно. — Он пытался шутить. — Да и в любом случае, мне кажется, что он не собирается нападать на меня дома.

— А как ты думаешь, — поинтересовалась я, — почему он пришел в школу?

— Я уверен, что он за мной наблюдает и в курсе того, чем мы занимаемся. Он надеялся застать меня с раствором, — ответил Тристен. — Больше, чем убить меня, он хочет, чтобы я его снова выпил и стал достойным продолжателем рода.

Во мне загорелась надежда.

— А что, если тебе сделать это? — осмелилась предложить я. — Ты таким образом сможешь в нужный момент выиграть время, а потом перемениться обратно...

Но Тристен уже качал головой:

— Нет. Слишком рискованно. Кто знает, что я могу натворить? — После паузы с заметной неохотой в голосе он добавил: — Ты знаешь, что, вполне вероятно, твоего отца убил мой под воздействием зелья?

Я молчала, переваривая услышанное. И в то же время понимала, что это не такая уж и новость для меня.

Неужели я и сама в глубине души подозревала, что доктор Хайд как-то замешан в смерти отца? Может, я просто старалась игнорировать все совпадения и улики, потому что его лечение помогало маме — и потому что я полюбила Тристена? Ведь любить сына убийцы моего папы было бы совсем неправильно…

— Мне очень жаль, — сказал Тристен, повесив голову, словно он частично нес ответственность за преступление, совершенное доктором Хайдом.

— Интересно, — задумчиво произнесла я со свойственной мне наивной надеждой на то, что папу можно как-то оправдать, — может быть, мой отец пытался помочь твоему?

— Да, думаю, да, — ответил Тристен и снова посмотрел на меня. — В отцовском компьютере я нашел неоконченный текст, в котором говорилось, что у него есть какой-то анонимный напарник, с которым они ищут лекарство от безумия, которое, по его ощущениям, на него надвигалось.

Сердце мое забилось быстрее.

— Это про моего папу?

—Да, —подтвердил Тристен. — Наших родителей также интересовал и более широкий потенциал состава, если бы его удалось усовершенствовать. Они считали, что с его помощью можно научиться управлять людьми и даже контролировать общество.

— Раньше ты мне об этом не рассказывал, — удивилась я. — Почему?

Его карие глаза подернулись дымкой раскаяния.

— Не мог себя заставить. Как ты будешь на меня смотреть, зная, что мой отец сделал с твоим? — Тристен печально улыбнулся. — Хотя, чтобы оттолкнуть тебя, хватит и моих собственных грехов.

Я еще не совсем примирилась с тем фактом, что Тристен убил деда, не простила его. В глубине души я понимала и то, что любить сына человека, который убил моего папу, — ужасно. Но я все равно его любила.

— Забудь об этом, — сказала я. — Ты не чудовище. И мы — не наши родители. Я не виню тебя за то, что сделал твой отец.

— Думаю, мистер Джекел искренне верил, что ему удастся вернуть и приумножить деньги, предназначавшиеся для твоего обучения, — добавил он. — Они рассчитывали получить не только профессиональные, но и финансовые дивиденды.

У меня в горле встал огромный ком. Тристен во многом оправдал моего отца — как раз в этом я и нуждалась. Но все же моего папы уже не было, дела с отцом Тристена обстояли и того хуже, а мы с Тристеном... наше будущее тоже, в общем-то, довольно туманно.

— Джилл, иди домой, — наконец сказал он. — Ничего страшного сегодня уже не случится.

Сегодня. Но не более того.

Я колебалась, не решаясь войти в дом.

— Тристен?

—Да? — Он подошел ко мне и погладил непослушный локон, спрятанный за ухо. — Что?

Я поймала его руку, и мы крепко сплели пальцы. Было очень темно, но по его карим глазам я все равно поняла, как я ему нужна.

— Заходи завтра, — предложила я. — Тебе надо будет как следует поесть и отдохнуть. — И, покраснев, я добавила: — Мама почти до самого утра будет в больнице...

Тристен ответил не сразу.

— Не знаю, Джилл. Боюсь, это будет небезопасно для тебя.

Да. Это будет небезопасно. Я никогда в жизни нс рисковала так, как сейчас, находясь рядом с Тристеном, — ведь если с ним что-то стучится, это будет слишком большая рана для моего сердца. Но меня не покидала уверенность, что быть с ним — это правильный выбор.