Мужской гарем - Людмила Милевская

— Вот здесь вы ошибаетесь. Настя очень похожа на Вету. Точнее, Настя похожа на мою жену, когда та была юной. И старшая дочь похожа на мать.

— Я не увидела сходства, — призналась Далила.

— Значит, плохо смотрели.

— И все равно, я уверена, что Настя не обладает достаточной авантюрностью для сложного замысла с куртками. Она не могла придумать это сама.

— Не могла? Почему?

— Я не знаю. Я чувствую так, но пока объяснить не могу.

Соболев заключил:

— Вот поэтому вам и не надо лезть в это дело. Пока женщины чувствуют, мужчины соображают.

— А соображают они в основном на бутылку, — уколола его Далила и попросила:

— Давайте не будем скатываться к оскорблениям. За Настей кто-то стоит. Я уверена. Кстати, может, ответите мне на вопрос?

— Может, и отвечу, — буркнул Соболев.

— Как попал старенький магнитофон в комнату вашей дочери? Вы не бедны.

— Хотите сказать, что я скупердяй? Кажется, вы только в этом меня еще не обвиняли.

Не скрывая торжества, Далила воскликнула:

— Короче, отвечать вы не хотите!

— Нет уж, я отвечу. Магнитофон в комнату дочери я сам принес.

Она поразилась:

— Зачем?

— Вета меня попросила, — как о само собой разумеющемся доложил Соболев. — Сказала, ради прикола. Может, над младшенькой нашей подшутить хотела. Я не знаю, я не вникаю в их игры. Если вы и здесь еще начнете искать «происки врагов и руку Америки», тогда я просто вынужден буду посоветовать вам толкового психиатра.

Далила обиделась:

— Спасибо, справлюсь своими силами.

— Вот и чудесно, — обрадовался Соболев. — Вы своими силами, а мы своими. И прощайте, я очень на это надеюсь, прощайте. Дай бог нам не увидеться, так вы мне надоели. Простите за грубость. Сам себе удивляюсь.

Глава 37

Далила не имела возможности хорошенько обдумать полученную от Соболева информацию. Разговаривала она из своего кабинета и едва положила трубку, как на прием явился Сибирцев.

Анатолий Маркович полон был впечатлений от переезда к своей любимой жене, второй из гарема. Он спешил впечатления эти выплеснуть на Далилу, но она опередила его. У нее тьма своих впечатлений.

— Анатолий Маркович, представляете, — по-женски пожаловалась она, охая и вздыхая, — мне только что Соболева Вета звонила.

— Вы ее знаете? — опешил Сибирцев.

— Немного. Но зачем она это сделала? — вдруг завопила Далила. — Зачем она мне позвонила? Честное слово, не поняла я! Ужас! Просто кошмар! Что теперь со мной будет?

— Да чем же вы так взволнованы?

— Ну, как же, она вроде преступница. Ее ищут. А ну как теперь и меня к ней приплетут? Заставят с ней отвечать за покойников! А у меня практика!

Мои пациенты — уважаемые люди! А ну как у них из-за меня неприятности будут! Честное слово, Анатолий Маркович, я сама не своя! Я всегда знала, что она избалованная шальная девчонка, но чтобы так легкомысленно подставлять всех знакомых! Этого я не понимаю! Как только Андрей Петрович терпит ее, эту Вету?

— Да уж, — согласился Сибирцев, — Андрей Петрович со старшенькой горя хлебнул. Авантюрная она у него девица. Из какого только, простите, дерьма он ее ни вытаскивал, от всяких нехороших приключений ее спасал, а Ветке все трын-трава. Ничего он с ней не может поделать. Своенравная она и безрассудная. Это хуже всего для девушки. Хорошо, хоть младшая дочка прилежная.

— Представляете, — продолжала убиваться Далила, — позвонила мне ни с того ни с сего. Я спрашиваю ее: «Вета, зачем ты меня подставляешь?» А она дерзко так отвечает: «Ради прикола! Я всем звоню!»

Сибирцев сокрушенно покачал головой:

— На нее это очень похоже. А чего вы хотите? Сейчас вся молодежь у нас такая: сплошные прикольщики. Подождите, вырастут они и построят нам прикольный капитализм с прикольной демократией. Даже страшно представить.

Далила горестно отмахнулась:

— Это будет когда-то, а теперь-то мне что с этой Ветой делать? Может, в милицию сообщить?

— Зачем? — всполошился Сибирцев. — Вам надо забыть об этом звонке и никому о нем не рассказывать. Чего вам бояться? Да, Ветка девка шальная, но на убийство она не способна. Уж не знаю, как там дело обстоит: сама она куда вляпалась или под отца ее кто копает, но Соболев и из этой беды вытащит дочь. Успокойтесь, и Вета не преступница, и у вас неприятностей из-за нее не будет.

— Думаете, что мне ничто не грозит?

— Абсолютно уверен! — воскликнул Сибирцев и жалобно попросил:

— Может, уже приступим к моим проблемам? Я очень ждал этого дня.

— Да, конечно, — оживилась Далила. — Рассказывайте, я с интересом вас слушаю.

Однако слушала она невнимательно, время от времени пытаясь дозвониться до Александра. Его мобильные телефоны не отвечали, а секретарша неизменно сообщала, что Козырева нет. Далила хотела уже отказаться от этой затеи, но разговор с Соболевым подхлестнул ее к действию, а сообщение Сибирцева и вовсе вселило огромное нетерпение. Ее осенило. Далиле надо было поговорить с Александром немедленно, встретиться прямо сейчас.

Номер опять то не отвечал, то долго было занято. Наконец она услышала длинные гудки. В трубке раздался голос секретарши.

— Александра Олеговича, пожалуйста, — попросила Далила, делая знак Сибирцеву, чтобы повременил с рассказом.

— Кто его спрашивает? — любезно осведомилась секретарша.

— Самсонова.

На том конце провода прозвучало фальшивое изумление:

— Ах, это вы, Далила Максимовна. Очень сожалею, но Александра Олеговича опять нет. Что ему передать?

— Спасибо, ничего передавать не надо. Перезвоню.

Далила положила трубку, виновато улыбнулась Сибирцеву и попросила:

— Пожалуйста, продолжайте. Я вас внимательно слушаю.

Он с горестной гримасой продолжил рассказ о своих мытарствах с женами. Далила добросовестно старалась вникнуть в суть его несложных проблем, но мысли неумолимо уносили ее к Александру.

«Неужели прячется от меня? — гадала она. — Уж который день не объявляется. Кажется, вторая неделя пошла. Сбилась со счета. Мы и похлеще ругались. Ладно, сам не хочет идти на поклон, но я же первая позвонила. Секретарша сто раз передала, не сомневаюсь. Здесь не просто обида. Похоже, прячется. А сейчас проверим», — решила она и обратилась к Сибирцеву:

— Анатолий Маркович, вы не окажете мне любезность?

— Охотно. Чем могу быть полезен? — просиял в ответ тот.

— Козырев, пациент мой, месяц не появляется, — солгала Далила, — а состояние у него критическое. Я волнуюсь. Тем более что он странно себя ведет. Кажется, он скрывается от меня. Может, вы попробуете?

Сибирцев нахмурился и трусливо спросил:

— А что я ему скажу?

— Не ему, секретарше. Он глава фирмы.

— Тогда я представлюсь ей программистом, — гордясь сообразительностью, предложил Сибирцев.

— Отлично.

Далила набрала номер и, услышав гудки, протянула трубку Сибирцеву. После недолгих переговоров с секретаршей он торжествующе ей трубку вернул, прошептав:

— На месте ваш Козырев.

Далила действительно услышала голос своего Александра. Когда она его поприветствовала, он растерялся сначала, но быстро оправился и даже сумел довольно правдоподобно обрадоваться.

— Только что вошел в кабинет, мотаюсь весь день, ты прости, что сам не позвонил, — покончив с радостью, Александр принялся извиняться.

Далила его остановила:

— Ничего страшного. Надо бы встретиться.

— С удовольствием.

Договорившись о встрече, Далила задумалась. Вспоминая интонации Козырева, она анализировала, что Александр чувствовал в момент их разговора и почему так изменился.

Голос Сибирцева вернул ее на рабочее место.

— Я вам так благодарен, — продолжил он свои излияния. — Сам бы я никогда не решился уйти из семьи, а теперь я счастливейший человек. Объяснение с Машей, моей законной супругой, было неприятно, но зато какой прием устроила Катенька мне. Она была в восторге. И я вместе с ней.

«О страданиях жены он не думает, — грустно подумала Далила. — Это по-мужски, выбрасывать из головы неприятные мысли. Что ж, Маша — этап пройденный, так ему кажется. Он не знает еще, что от его ухода только Маша и выиграет. Жена заложила бомбу, она взлелеяла в нем тот эгоизм, который может снести лишь сама. Он вернется к ней. Катенька скоро поймет невозможность своего счастья и к браку категорически охладеет. Такой перл, как Сибирцев, приятней иметь в любовниках, чем в мужьях. Разочаровавшись в Катеньке, он с ней порвет и вернется к Маше. Потом затоскует, помирится с Катенькой, и все вернется на круги своя. Классическая история».

Таких историй она навидалась. Больше всего удручало Далилу то, что начало и конец у всех одинаков. Во всем: в жизни, в карьере, в любви. Количество вариантов ничтожно. Сделаешь так — будет то. Или это. Или другое. И все.

«Сибирцев скоро попросит у меня, как у доброй волшебницы, его жен подружить, — подумала грустно Далила. — Посадит их дома сплетничать и пойдет другую игрушку себе искать. А как же, так устроен мужчина — покоритель вершин. Он в вечном поиске, движет собою прогресс, этот взрослый ребенок. Но почему я должна ему помогать?»